Черным, синим, оранжевым, ярко-красным,

нарисуй мне такие пятна что не отстирать,

когда я вернусь поздно ночью, разбужу собаку

с верхнего этажа, она будет скулить и

царапать дверь, а потом упадет в

подвал на спину бродячей кошке. Они

будут смотреть в глаза тем, кто поднимается в лифте,

но никогда не поднимутся выше лестницы

даже не пожарной, а библиотечной,

будут смотреть черно-белый телевизор,

новости с середины столетия, с Останкинской башни.

Я просыпаюсь по субботах поздно, забыв

запереть окно. Я просыпаюсь от звука

как кто-то очень громко занимается любовью,

принимаю их стон, как святые дары,

представляю какие они, как он входит

дразня и целует ее спину, как она

языком и кончиками пальцев проводит

по всей длине, вкушает его сок ритмично.

Деревья в Париже совсем без снега,

напоминают железных чудищ,

иногда мне снятся эти деревья,

гигантские заведенные игрушки движутся

со всех сторон сужая мои мысли

в коридор в лабиринте Мидаса.

Твои дворы чем-то похожи, похожи

эти большие здания давят, загоняют

в каток пред благоговением.

Нарисуй меня синим, оранжевым,

ярко-красным струящуюся вдоль набережной,

как будто этажи и коты в черно-белом телевизоре.