Прогулка может восприниматься как практика освоения пространства. Описанием этого вида человеческой деятельности, не имеющим практического обоснования (как, например, и игра у Йохана Хёйзинга), занимались многие исследователи и поэты, в числе которых Шарль Бодлер, Вальтер Беньямин, Роберт Вальзер. Но для разговора об изучении современного мегаполиса посредством «праздного шатания» мы сосредоточимся на работах медиа-теоретика Скотта Маккуайра и культуролога Мишеля де Серто.

В первую очередь конкретизируем понятие города. Если рассмотреть его в исторической перспективе, то можно отметить, что те поселения, которые появились раньше XIX века, как правило укрупнялись и расширялись хаотично, подчиняясь лишь логике получения кем-то личной выгоды и удобством отдельно взятых жителей. Т.е. ни о каком общем плане, который был впоследствии заложен при строительстве более поздних городов, не было и речи. Бессистемно изменяющаяся совокупность людей, капиталов, технологий в пространстве тем не менее порождали плодотворную среду. Но индустриализация и резкий прирост городского населения потребовал более осознанного подхода к формированию территорий для жизни сначала тысяч, а потом и миллионов людей.

Первую модернизацию средневекового города осуществил барон Осман: он перекроил Париж до неузнаваемости, проложив множество новых прямых широких улиц, которые лучами расходились из важных социально-культурных центров, соединяя тем самым разные районы и обеспечивая большую мобильность его жителей. Трансформация городской среды Османом — или как её стали называть «османизация» — стала определяющей попыткой проектирования современного города как единого пространства, где взаимосвязи между отдельными частями подчинялись задаче координации целого.

Начиная с тех времён, образы городского пространства артикулировались благодаря фотографии. Работы Шарля Марвиля и Эжена Атже стали символами масштабной перестройки Парижа. Появившаяся правильная структура легче запоминалась жителями: номадические практики блуждания по узким улочкам трансформировались в использование ментальной картографии — выстраивания умозрительной схемы города для ориентирования в нём; а фотографические изображения помогали визуализировать и мысленно охватить разрастающийся город, собрав его в единый образ. Кроме того, гуляющие по городу фотографы не просто фиксировали происходящие изменения, но и выполняли функцию социальной памяти, сохраняя изображения исчезающей архитектуры.

Создание нынешней модели современного города стало возможным на этапе развития цифровых сетей. Скотт Маккуайр в книге «Медийный город» [1] размышляет о том, как новые технологии стали неотъемлемой частью современного урбанистического ландшафта. Автор называет город XXI века медийно-архитектурным комплексом — некой гибридной системой, которая объединяет материальную инфраструктуру и неосязаемые сети. В первой части книги автор обращается к исторической перспективе появления медийного города, стараясь зафиксировать социально-экономические и технологические изменения, такие как электрическое освещение улиц или преобразующее воздействие компьютеров. Также Маккуайр более подробно останавливается на публичном и частном пространствах. Он говорит о том, что медиа становится физически осязаемой средой, в которой человек живет, что приводит к детерриториализации понятия дома, исключая его из области только личного. Имея доступ к сети Интернет, мы спокойно переносимся в любую точку планеты, не выходя на улицу. Вместе с тем медиа, исключая необходимость физического присутствия в общественном поле, помогают зафиксировать связь между местом и человеческим опытом, подгружая информацию в единую базу данных.

Фантом Вальтера Беньямина в «Новых сочинениях» [2] пишет, что «сегодня весь мир становится таким “известным-неизвестным» местом», имея ввиду, что в результате модернистского процесса раздвигания границ, внутреннее («известное”) и внешнее («неизвестное») утратили свое исходное значение, или, если пользоваться топологической метафорой Лакана, — перенеслись на одну сторону ленты Мёбиуса.

Рассмотрим образ фланёра — человека, гуляющего без цели по улицам города, который «стремится скрыть пустоту вокруг и внутри себя, поглощая тысячи впечатлений» (Зигфрид Кракауэр). Если пользоваться терминологией Маккуайра, фланёр смог аннигилировать дискретность городского пространства, вновь делая его непрерывным. Интересно, что главным советчиком для Скотта Маккуайра, по его собственному признанию, становится именно Беньямин, который в том числе размышлял о роли фланёра и говорил о нём как о новом типе лирического героя, исследующего город в эпоху становления постиндустриального капитализма (этот образ появляется в его книгах «Бодлер» и «Париж, столица XIX столетия»). Создатель первого модернистского города, Осман признавался, что не начинал прокладывать ни одну улицу, не подумав о виде, который благодаря этому откроется. То есть изначально при планировании закладывается зрелищность, и фланёр становится тем субъектом, который поглощает эти визуальные образы. Из–за масштабности и удлинения улиц смещается акцент с конкретных архитектурных объектов на передвижение между ними. И если этот образ изначально возникает благодаря разрастающемуся городу-лабиринту с его отчуждёнными друг от друга жителями, то в конце XX — начале XXI века фланёр поглощает не только эмпирическое пространство вокруг, но и цифровую информацию, с ним связанную.

Прогулка — это совпадение субъекта и реальности, в том числе дополненной реальности; это действие, означивающее время эстетически. Стиль предшественника Беньямина, одного из любимых героев Ханса-Ульриха Обриста — швейцарского писателя Роберта Вальзера определялся именно прогулками [3]. Как говорила про него Сьюзен Cонтаг: «он был зачарован неподвижным, пытался уничтожить время, растягивая его, и провёл большую часть жизни, с одержимостью превращая время в пространство». Тексты Вальзера наследуют самой идее прогулки — в них присутствует осознание настоящего момента, готовность к неожиданным встречам, лёгкость и плавность перехода от одной мысли к другой. Нарратив выстраивается в соответствии с логикой пространства. Рассказ оказывается напрямую связан с выбранными маршрутами своего автора.

В Советском Союзе фланёрством занимались художники из числа нонконформистов: группа «Коллективные действия», круг Арефьевцев, Веничка Ерофеев. Это была практика соотнесение себя с происходящим. Прогулка-присутствие не была политическим жестом, а скорее попыткой возвращения художниками общественного пространства, направленной на обнуление его идеологизированности.

Мишель де Серто создал оригинальную концепцию повседневности, описывая деятельность обычного человека, вынужденного подчиняться правилам и действовать в соответствии с навязанными схемами. В его книге «Изобретая повседневность» [4] потребление воспринимается как определённый тип производства. Серто говорит о том, что при использовании отличных от предполагаемых господствующим экономическим порядком способов использования продукции, человек переходит из разряда пассивного «пользователя» в активного. Являясь составной частью общей системы, индивид вносит мельчайшие изменения в её «законы», исходя из своих собственных интересов, запросов и правил. Серто стал первым, кто предположил, что эти процедуры в масштабах всего человечества (по крайней мере той части населения, где распространён капитализм) могут привести к существенным изменениям и постарался их предугадать. Истоки смещения акцентов между утверждением власти и её перцепцией автор находит у Мишеля Фуко в книге «Надзирать и наказывать». Практики, проникающие внутрь аппаратов власти, Серто подразделяет на два типа: дескриптивные и относящиеся к научной литературе. К первому он как раз относит практики, связанные с городским пространством.

Если Маккуайр в основном обращается к описанию Парижа, как к отправной точке создания современного города, то Серто вдохновляется Нью-Йорком, на который можно взглянуть с высоты птичьего полета, например, поднявшись на вершину одного из небоскрёбов. Последний пишет: «тела [пешеходов] повинуются всем изгибам городского “текста”, который они пишут, не будучи в состоянии прочитать». Ощущается разрыв между перцептивным опытом карты и маршрутом эмпирического исследования пространства города. Средневековая и ренессансная живопись, а также картография в самом широком смысле изобретали взгляд на город сверху, не имея доступа к такой точке осмотра. В современных городах этот взгляд сверху доступен уже не только избранным, а всем и каждому, — причём как физически (посещение небоскребов, смотровых площадок, полёты на вертолётах), так и виртуально (супер точные спутниковые карты могут быть установлены на любом электронном устройстве). Таким образом современный городской житель стирает разрыв между номадическими практиками (восприятием пространства посредством своего тела) и использованием карт, соединяя тем самым лоскутное одеяло урбанистического пейзажа с дополненной реальностью.

Мишель де Серто сравнивает практики перемещения по городу с языковой риторикой, находя в «закручивании» фразы и прокладывании маршрута много общего. Высказыванию он задает пространственные координаты, описывая место — как его исток, а то что оно воспроизводит называя не-местом. Движение же, в формулировке Серто, задается нехваткой места, вынуждая пешехода продолжать поиски. Таким образом мы вступаем в дискурсивное поле Мартина Хайдеггера с его заземлением моделей восприятия и обращаемся к размышлениям Роберта Смитсона о соотнесении места и не-места [5]. Город становится социальной практикой лишения его жителей места, но он же задает им движение и предоставляет аппарат для описания пространства. Исследования урбанистического ландшафта, который претерпел колоссальные изменения в связи с интеграцией новых медиа, и изучение повседневности с помощью противопоставления властным структурам оказываются благодатной почвой для современного искусства. Хотя и вполне ожидаемо, что традиция поэтов и писателей, гуляющих и пишущих об окружающем ландшафте, оказывается лучше задокументирована, нежели деятельность художников, которые на протяжении более 50 лет превращают прогулки в свои художественные практики [6].

------------------------------------------------------------------------------------

1. Скотт Маккуайр. Медийный город: медиа, архитектура и городское пространство / Пер. с англ. — М.: Strelka Press, 2014.

2. Вальтер Беньямин. Новые сочинения / Пер. с англ. — М: ЦЭМ, V-A-C press, 2017. С. 44.

3. Роберт Вальзер. Прогулка / Пер. с нем. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2014.

4. Мишель де Серто. Изобретение повседневности / Пер. с фр. — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013.

5. Подробнее об этом в тексте «Роберт Смитсон и философия Мартина Хайдеггера».

6. Одна из немногочисленных попыток архивации художественных практик освоения города представлена в книге: Karen O’Rourke. Walking and Mapping: Artists as Cartographers. — Cambridge: MIT Press, 2013.