Ты едва ли былых мудрецов превзойдешь,

Вечной тайны разгадку едва ли найдешь

Чем не рай тебе — эта лужайка земная?

После смерти едва ли в другой попадешь.

***

Вижу смутную землю — обитель скорбей,

Вижу смертных, спешащих к могиле своей,

Вижу славных царей, луноликих красавиц,

Отблиставших и ставших добычей червей.

***

Подобно тигру, жизнь когтями тело рвет,

А ум и сердце взял в оковы небосвод,

О небосвод, молю, сними свои оковы,

Достаточен земной невыносимый гнет.

Мне шепчет, шепчет рок, твердит неумолимо:

«Боль сердца твоего, увы, неисцелима.

Ты на земле — чужой. На душу спроса нет,

И, хоть алмазом будь, пройдет прохожий мимо».

***

В садах моей души могильные цветы.

Ни поросли надежд, ни завязи мечты.

Безжизненны пески в моем умершем сердце,

В нем даже не растут отчаянья кусты.

***

Тащу тяжелый груз всех в мире слез и ран.

Да разве я верблюд, ведущий караван?

Печальнее всего, что я уздою скован.

А повод подлецам тобою в руки дан.

***

Всевышний судия! Так поступать не дело.

Ни ночи нет, ни дня, чтоб сердце не болело.

Я вечно слезы лью — и всё из–за него.

Возьми его назад, оно мне надоело.

***

Мы — гости на пиру за призрачным столом.

А впрочем, мы скорей на кладбище живем:

При жизни роют нам безвременно могилу,

А вырыв, говорят: «Живите, вот ваш дом!».

***

Друзья, спасенья нет, не вырваться из плена,

Вселенная умрет — дождемся перемены.

Мне впору на себе рубаху разорвать:

Прогнившим небесам я в тягость, несомненно.

***

Кому доверить боль, о ней кому скажу

О мраке том, что тьмы темней, кому скажу?

А в тайну посвятить кого могу? Все знают

Всё обо мне. И нет людей кому скажу…

За авторством Хайяма и Бабы Тахира