Социально-экономические конфликты в рамках "капитализма платформ"
В период после мирового финансового кризиса 2008 года сформировалась новая экономическая модель — «капитализм платформ». Платформенные компании привлекли огромные объемы инвестиций, позволив на время решить проблему вложения избыточного капитала и поддержки финансового рынка, возникшую после кризиса. Вокруг данной экономической модели ведется множество дискуссий и споров.
Одни авторы утверждают, что платформенные компании позволяют решить многие сегодняшние проблемы, поскольку они — инновационные, экономически эффективные (минимальные, трансакционные издержки, рациональное использование ресурсов) и коллаборативные (создают инфраструктуру для шеринговой экономики и новые рабочие места). Другие полагают, что «капитализм платформ» — это радикальная версия неолиберализма способная усилить его основные негативные эффекты (эрозия демократии, рост уровня бедности, прекаризация занятости, жилищный кризис).
Столь полярные оценки делают актуальными исследования структуры, механизмов функционирования, социально-экономических и политических эффектов новой экономической модели. Для начала необходимо определить, что такое платформенные компании и рассмотреть особенности их бизнес практик.
«На самом общем уровне платформы — это цифровые инфраструктуры, которые позволяют двум и более группам взаимодействовать. Поэтому они позиционируют себя как посредники соединяющей между собой различных пользователей: покупателей, рекламодателей, поставщиков услуг и товаров, производителей и даже физические объекты» [1, с. 41-42].
Каким образом они функционируют и в чем их преимущества перед конкурентами?
1. Платформы опосредуют взаимодействие между отдельными людьми или группами, предоставляя информационно-коммуникативное пространство, дающее им «эпистемологическую привилегию» и дополнительный механизм монетизации собственных активов.
2. Платформы являются механизмом производства, извлечения и монетизации данных из выше обозначенных взаимодействий.
3. Эффективность платформ в решающей степени зависят от «сетевых эффектов», поскольку их ценность растет одновременно с общим количеством их пользователей.
4. Платформы используют перекрестное субсидирование, для того чтобы привлечь больше пользователей они предлагают часть своих продуктов и сервисов бесплатно.
5. Платформы, являются не одним из игроков на рынке, они стремятся стать инфраструктурой взаимодействия и за счет сетевых эффектов занять монопольное положение.
Ник Срничек выделяет несколько основных типов платформенных компаний: рекламные (Google, Facebook), облачные (Amazon Web Services), индустриальные (Predix), продуктовые (Spotify, Pandora) и бережливые (Uber, Airbnb) [1, с. 48-79].
Одним из основных источников дохода для платформенных компаний является монетизация данных. Для этого используются продукты и сервисы, предоставляемые пользователям бесплатно (социальные сети, поисковые системы, приложения). После сбора и обработки, данные используются для привлечения рекламы непосредственно на платформы (Google, Facebook) или продаются другим компаниям.
В последние годы на рынок поступают новые продукты способные извлекать данные из повседневной жизни индивидов («умные часы», медицинские гаджеты, «умные колонки»). Реального контроля за этими технологиями не существует, поэтому сбор данных различными способами осуществляется даже когда этого не хочет пользователь. Шошана Зубофф называет эту новую модель извлечения прибыли — «капитализм наблюдения» [10, p. 76-77].
Одна из основных проблем исследований посвященных платформенным компаниям заключается, в том, что многие авторы этого не замечают и продолжают описывать цифровую экономику языком киберутопизма 1990-х годов. Поэтому монополизация экономики, огромная концентрация и централизация капитала, рост экономического неравенства и нарушение границ частной жизни ими не рассматриваются как структурные противоречия «капитализма платформ».
Платформенные компании, прежде всего Amazon, начинавшие с ритейла за счет «сетевых эффектов» и политики постоянного давления на поставщиков товаров и логистические фирмы обретают гигантскую власть на рынке, фактически монополизируя целые сферы. Игнорирование этих фактов многими специалистами, тем более удивительно, поскольку обо всем вышеизложенном прямо говорят наиболее влиятельные инвесторы Силиконовой долины [3, с. 35-44] и постоянно пишут в
Компании платформенного типа более мобильные и гибкие по сравнению со своими конкурентами и это дает им огромные преимущества. В условиях неолиберальной системы глобальной конкуренции наиболее мобильный капитал диктует свои условия конкурентам на рынке и правительствам.
«Обладая меньшей мобильностью, чем финансовые рынки мультинациональные корпорации ничуть не более привержены какой-либо стране, региону, имплантации. Отныне условлено, что для того, чтобы их удержать или привлечь, государства или же местные административно-территориальные образования будут платить, что они будут предоставлять земельные участки, сокращать налоги. Самый мобильный диктует свою цену, но он вовсе не берет на себя обязательств остаться. Он всегда готов уйти» [5, с. 616]
Компании платформенного типа, используя свою технологическую структуру, пробелы в законодательстве, огромные средства, идущие на лоббизм, сделали для себя обычной практикой уход от налогов и использование оффшоров. Например, компании Google, Facebook, Apple, eBay, Twitter заключив специальные соглашения с правительством Ирландии и разместив в Дублине свои европейские офисы, многие годы уходят от налогообложения в Европейском Союзе.
Формирование «капитализма платформ» оказало существенное влияние на
Влияние цифровизации подчиненной технократической логике неолиберальной модели управления в демократических странах усиливает деполитизацию отношений гражданина и государства и еще дальше смешает соотношение сил между трудом и капиталом в пользу последнего. Многие исследователи полагают, что следование неолиберальным принципам фактически означает постепенный «захват государства» («state capture») крупнейшими корпорациями.
«Сейчас государство несет важную обязанность — осуществлять материально-техническую и инфраструктурную поддержку олигополий, привлекать крупнейшие из них на управляемую им национальную территорию. Это затрагивает самые разные области: научные исследования, университеты, транспорт, налоговые льготы, культурную среду и урбанизацию, гарантию рынков сбыта. (…) Конкурентоспособное государство — это не государство как арбитр между интересами, а государство как партнер олигополистических интересов в глобальной экономической войне» [6, p. 243-246].
Внедрение технологий характерных для «капитализма платформ» в структуры городского управления усиливает негативные технократические тенденции присущие неолиберализму. Возникает ситуация непрозрачности и неподконтрольности действий государственных или рыночных акторов для гражданина.
Поскольку «…алгоритмические системы — это и есть пресловутые “черные ящики”, потому что они производят в мире материальные эффекты, не всегда раскрывая то, как они их произвели. Эта непрозрачность мешает нам понять, действуют ли алгоритмы, которые с нами работают, в соответствии с нашими ценностями. (…) Говоря простыми словами, некоторые стороны извлекают выгоду из того факта, что мы не понимаем, как действуют инструменты, используемые для того чтобы нас ранжировать и упорядочивать. А это приводит к ярко выраженной и опасной асимметрии в мире, где те, кто в состоянии влиять на наши жизни, знают о нас намного больше, чем мы знаем или когда либо сможем узнать о них» [7, с. 328-329].
Возрастающая экономическая и политическая власть платформенных компаний хорошо видна, на примере упоминавшихся выше Google, Amazon и Facebook, получивших монопольное положение во многих сферах, за счет сетевых эффектов, действующих благодаря интегрированной информационной и коммуникационной инфраструктуре. Ее наличие способствует постоянному расширению платформенных компаний в новые сферы. «Умный город» в таком политико-экономическом контексте, будет в основном полезен как маркетинговая машина по сбору и продаже данных для микротаргетинговых рекламных кампаний. Кроме того, возникает угроза «корпоративного поглощения» города и приватизации публичного пространства и городской инфраструктуры.
Подобные опасения в последние годы возникли у части жителей Торонто. В начале апреля 2019 года активисты инициативной группы #BlockSidewalk потребовали от властей Торонто аннулирования контракта с Sidewalk Labs, подразделением Google, занимающейся трансформацией района Кисайд по модели «умного города». Протестующие отвергают проект по причине его чисто технократического и рыночноцентричного характера, где главное сбор и монетизация больших данных, люди в такой системе не самостоятельные субъекты, а «лабораторные крысы» [8].
Активистов #BlockSidewalk уже поддержала Канадская ассоциация гражданских свобод, призвав городских власти полностью прекратить реализацию проекта, поскольку он нарушает конституционные права граждан. Депутат национального парламента Адам Вон на встрече горожанами назвал данный проект примером формирования пугающей модели «капитализма наблюдения» («surveillance capitalism»), проникновения которой в Канаду стало возможно по причине отсутствия необходимых политических ориентиров и законодательства в сфере больших данных и приватности [8].
Компании платформенного типа усиливают процесс джентрификации городов. Ричард Уокер на примере Сан-Франциско, эпицентра развития цифровой экономики, показал ее негативные социальные и экономические эффекты. Растущее экономическое неравенство, четверть наемных работников получают зарплату равную уровню минимальной, доходы трети из этой четверти находятся ниже прожиточного минимума. На фоне падения доходов, продолжается рекордный рост цен на аренду жилья. В городе настоящий жилищный кризис, для огромного числа жителей стоимость аренды жилья стала невозможно высокой, люди вынуждены уезжать далеко от центра или вообще покидать город и штат [9, p. 210-236].
С учетом вышеописанных явлений не удивительно, что в США набирает силу социальные движения, объединенные антикорпоративной повесткой. В нескольких штатах (Калифорния, Колорадо, Нью Йорк, Иллинойс) активно действуют организации, выступающие за программы предоставления социального жилья и регулирование цен коммерческого найма квартир [10].
Одна из идеологем активно продвигаемых платформенными компаниями — это «шеринговая экономика». Скрывая их реальную цель — занять монопольной положение на рынке, данная концепция представляет платформы как кооперативное пространство сотрудничества и совместного использования ресурсов [11, p. 39-45]. В реальности «капитализм платформ» ускоряет присущие неолиберализму негативные тенденции («корпоративное поглощение рынка», технократическое управления, прекаризация занятости).
Бизнес-модель «платформенных» кампаний заметно ухудшает ситуацию на рынке труда. Платформы являются механизмами давления на работников и причиной снижения зарплаты и уменьшения их трудовых прав. Например, сервисы для вызова такси (Uber, Lyft), всеми силами стараются избежать признания их транспортными компаниями, несущими ответственность перед своими работниками и клиентами. Они позиционируют себя как информационный сервис, связывающий поставщиков и потребителей услуг.
Конкурентоспособность этих компаний, позволяющая им вытеснять с рынка конкурентов, основана на нескольких хитростях. Во-первых, на экономии значительной части расходов обязательных для остальных игроков рынка (лицензирование, техосмотр). Во-вторых, если водитель подключается к данным сервисам, он считается не сотрудником компании, а отдельным экономическим субъектом (индивидуальным предпринимателем). Таким образом, платформенные компании перекладывают ответственность и многие сопутствующие расходы на работников [11, p. 140-145].
Эндрю Кин описывая реальную практику работы Uber, заметил: «клиенты Uber обвиняют его водителей во всех мыслимых преступлениях от похищений до сексуальных домогательств. С момента своего создания неконтролируемый Uber не только пребывает в состоянии перманентной юридической войны с властями Нью-Йорка, Сан-Франциско, Чикаго и с федеральными регуляторами, но и пикетируется собственными, не охваченными профсоюзом водителями, требующими права на переговоры с работодателями о заключении коллективных договоров и на выплаты по медицинскому страхованию. В других странах дела обстоят ничуть не лучше. Во Франции этот транспортный сетевой стартап столкнулся с интенсивным противодействием: в начале 2014 г. в Париже прошли забастовки водителей такси, а несколько автомобилей Uber даже подверглись нападениям» [12, с. 156].
Другая сфера, радикально трансформировавшаяся в рамках «капитализма платформ» — курьерские услуги, особенно связанные с доставкой еды. Условия работы с точки зрения отношений компании и работника и прекаризации труда во многом похожи на ситуацию с сервисами вызова такси. Именно в сервисах доставки еды (Uber Eats, Deliveroo, Foodscovery, Яндекс.Еда, Foodora) наглядно видны условия и характер работы большой части работников «платформенной экономики».
Прекаризация труда, интенсивная физически изматывающая работа, сдельная заработная плата с непрозрачной системой начисления зарплаты и взимания штрафов. Забастовки сотрудников сервисов доставки еды, проходили во многие европейских странах в 2017-2018 гг. В октябре 2018 года работники 34 курьерских сервисов из 12 стран собрались в Брюсселе и учредили Транснациональную Федерацию курьеров, которая должна по их мнению стать инструментом борьбы за лучшие условия труда и достойную зарплату [13].
Своим пренебрежением к правам работников и антипрофсоюзными кампаниями известна платформа Amazon. Работа на складах компании с точки зрения условий труда и техники безопасности ведется с огромными нарушениями. Например, в 2011 году на складе компании расположенном в городе Брейнигсвилл, штате Пенсильвания, работники трудились при температуре +38 градусов по Цельсию. Начальник склада при этом не разрешал для проветривания открыть разгрузочные двери, объясняя это возможными хищениями товаров. В результате состояние многих работников резко ухудшилось по причине обезвоживания организма, когда случилось несколько обмороков, единственное, что сделал начальник склада, заплатил за вызов машины скорой помощи, которая некоторое время дежурила за складскими воротами [14].
Amazon использует различные технологии слежения за рабочими. Рабочие собирающие заказы на складе используют ручной сканер, который отслеживает их движение по территории и скорость работы. Данные в реальном времени передаваемые сканером используются менеджментом для максимальной интенсификации трудового процесса. В случае не выполнения работником явно завышенных показателей производительности либо внепланового короткого перерыва, следуют выговоры и штрафы [15, p. 172].
В прошлом году Amazon запатентовала еще одно устройство для контроля над сотрудниками — специальный браслет, отслеживающий движение их рук и дающий сигнал о расположении товаров на полках склада. Браслет отправляет сигналы о расположении и движении работника по территории склада. Подобные «оруэлловские технологии» формируют систему своеобразного «цифрового тейлоризма», который лишает сотрудника автономии и приватности на рабочем месте [16, p. 769-772].
Возникают серьезные вопросы к качеству рабочих мест создаваемых платформенными компаниями. Общественная организация New Food Economy в своем исследовании выявила, что треть работников центров обработки и упаковки заказов Amazon в Штате Аризона пользовалась федеральной программой льготной покупки продуктов (Supplemental Nutrition Assistance Program). Программа рассчитана на помощь гражданам вообще не имеющим дохода или тем, кто располагает низкими доходами.
В сентябре 2018 года сенатор Берни Сандерс и конгрессмен Ро Ханна инициировали законопроект «Остановим плохих работодателей, обнулив закон о субсидиях» (Stop Bad Employers by Zeroing Out Subsidies Act). Аббревиатура этого законопроекта BEZOS — фамилия владельца Amazon — Джеффа Безоса. Законопроект относится к компаниям работники, которых из низкой заработной платы вынуждены обращаться к помощи различных государственных программ: Medicaid (программа медицинской помощи), Supplemental Nutrition Assistance Program (льготная покупка продуктов питания), Section 8 housing (компенсация арендной платы за жилье и услуги ЖКХ) и National School Lunch & School Breakfast (бесплатные школьные обеды детям из малообеспеченных семей).
Получается, что государство за счет бюджета фактически субсидирует богатейшие корпорации, которые не желают платить своим работникам зарплату достаточную для оплаты базовых, жизненно необходимых благ. Помимо Amazon в список «плохих работодателей» попали компании: McDonald’s, Wal-mart и Uber.
Во многих европейских странах за последние годы проходили массовые акции работников платформенных компаний. К примеру, в 2016-2017 гг. бастовали работники сервиса доставки еды Deliveroo в Лондоне, Берлине, Брюсселе, Антверпене и Амстердаме. Осенью прошлого года в т.н. «черную пятницу» — день распродаж, на складах Amazon в Италии, Германии, Великобритании и Испании прошли забастовки протеста работников против низкой заработной платы и невыносимых условий труда.
В феврале этого года власти Нью Йорка под давлением профсоюзов и социальных движений были вынуждены отказаться от сделки с Amazon. Изначально планировалось, что в обмен налоговые льготы компания разместит в городе свою штаб-квартиру. В январе 2019 года таксисты блокировали движение в центрах Мадрида и Барселоны, протестуя против низких тарифов оплаты в Uber и Cabify. Все это не удивительно, поскольку сотрудники платформенных кампаний представляют собой один из наиболее низкооплачиваемых и прекаризированных сегментов рынка труда [17, p. 211-225].
Самым массовым движением, объединенным антикорпоративной повесткой, возникшим в прошлом году, являются французские «желтые жилеты». Их протестные акции, охватившие многие города, проходят под лозунгами отмены налоговых льгот для крупных корпораций, остановки планов приватизации и возвращения государству ранее приватизированных аэропортов, железных дорог, автострад и парковок. Симптоматично, что их основной мишенью стал президент Э. Макрон, неоднократно говоривший о необходимости превращения французов в «стартап нацию». По мысли Э. Макрона подобных изменений можно достигнуть, привлекая к сотрудничеству крупнейшие мировые «платформенные компании».
Можно констатировать, что мы наблюдаем начало подъема новой волны протеста социальных движений объединенных антикорпоративной повесткой. Сначала были выступления альтерглобалистов на рубеже веков затем акция Occupy Wall Street и массовые протесты социальных движений выступающих против политики «жесткой экономии» в 2011 году. Наиболее заметными симптомами набирающей силу новой волны в США стали выступления движений, выступающие за программы предоставления социального жилья и регулирование цен коммерческого найма квартир, наиболее массовые за последние несколько десятилетий забастовки учителей.
Акции учительских профсоюзов так же находятся в общей антикорпоративной логике, поскольку они четко увязывают недофинансирование системы образования и низкие заработные платы с налоговыми льготами, предоставленными властями — корпорациям. Кроме того в США и других странах вполне логично ожидать объединения и дальнейших выступлений низовых работников платформенных компаний, доходы и качество жизни которых в условиях прекаризации данной сферы труда постоянно снижаются.
В ближайшие годы динамика и интенсивность социально-экономических конфликтов в секторах экономики, где доминируют платформенные компании, будут зависеть от организованных действий социальных движений и профсоюзов и политики государств, которые пока, по разным причинам, не разработали программу мер по регулированию платформенных компаний и социальной защите работников наиболее прекаризованных сфер. Отсутствие должного внимания к данным проблемам, может привести к негативным политическим последствиям в виде нового успеха на выборах или прихода к власти популистских сил.
Список литературы:
[1] Срничек Н. Капитализм платформ. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2019.
[2] Zuboff S. Big other: surveillance capitalism and the prospects of an information civilization // Journal of Information Technology. 2015. Vol. 30, Issue 1. pp. 75-89.
[3] Тиль П., Мастерс Б. От нуля к единице: Как создать стартап, который изменит будущее. М.: Альпина Паблишер, 2015.
[4] Moazed A., Johnson N. Modern Monopolies: What It Takes to Dominate the 21st Century Economy. New York: St. Martin’s Press, 2017.
[5] Болтански Л. Къяпелло И. Новый дух капитализма. М.: Новое литературное обозрение, 2011.
[6] Dardot P., Laval С. The New Way of the World: On Neoliberal Society. London — New York: Verso, 2017.
[7] Гринфилд А. Радикальные технологии: устройство повседневной жизни. Москва: Издательский дом «Дело», 2018.
[8] Zarum L. #BlockSidewalk’s War Against Google in Canada [Электронный ресурс] / Nation [сайт]. URL: https://www.thenation.com/article/google-toronto-sidewalk-gentrification/ (дата обращения: 26.04.2019).
[9] Walker R. Pictures of a Gone City: Tech and the Dark Side of Prosperity in the San Francisco Bay Area. San Francisco: PM Press, 2018.
[10] Tobias J. Meet the Rising New Housing Movement That Wants to Create Homes for All // The Nation. 24.05.2018. URL: https://www.thenation.com/article/the-way-home/ (дата обращения: 15.01.2019).
[11] Hill S. Raw Deal: How the «Uber Economy» and Runaway Capitalism Are Screwing American Workers. New York: St. Martin’s Griffin, 2017. 336 p.
[12] Кин Э. Ничего личного. Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные для собственной выгоды. М.: Альпина Паблишер, 2016.
[13] Transnational Federation of Couriers // Notes from below. URL: https://notesfrombelow.org/issue/the-transnational-courier-federation (дата обращения: 11.04.2019).
[14] Soper S. Inside Amazon’s Warehouse // The Morning Call. 18.09.2011. URL: http://www.mcall.com/news/local/amazon/mc-allentown-amazon-complaints-20110917-story.html (дата обращения: 15.03.2019).
[15] Dyer-Witheford N. Cyber-Proletariat. Global Labour in the Digital Vortex. London: Pluto Press, 2015.
[16] Ajunwa I., Crawford K., and Schultz J. Limitless Worker Surveillance // California Law Review 2017. Vol. 105. p. 735-776.
[17] Digital labour. The Internet as Playground and Factory / ed. by T. Scholz. Routledge, 2013.
Первоначальный вариант статьи был опубликован в журнале «Конфликтология»:
