Create post
ДЫРА БОРЬБЫ СО ВРЕМЕНЕМ

На рассвете. К 101-летию Всероссийского съезда мусульманок

Daria Kochkina
Катя Дементос


24-27 апреля 1917 года состоялся первый Всероссийский съезд мусульманок, ставший беспрецедентным явлением национального женского движения рубежа XIX — XX веков. Благодаря поддержке мусульманских СМИ, в съезде участвовало более сотни участниц из Бахчисарая и Петрограда, Баку и Екатеринбурга, Ташкента и Минска, Тобольска и Москвы, приехавших, чтобы присутствовать на первом «От сотворения мира» съезде мусульманок. В Музее исламской культуры, расположенном на цокольном этаже казанской мечети Кул-Шариф, проходит выставка «На рассвете. К 100-летию Всероссийского съезда мусульманок», посвященная данному событию. Мы поговорили с Ильнуром Низамиевым, руководителем музея и со-куратором выставки.

Исходные фотографии предоставлены Научной библиотекой КФУ, Национальным музеем РФ, Республиканской крымскотатарской библиотекой им. И. Гаспринского

Дыра борьбы со временем: Как вы интерпретируете понятие «исламская культура»? Учитывая, что ислам крайне неоднороден, кажется важным определить некоторые исходные координаты.

Ильнур Низамиев: На мой взгляд, это словосочетание является проблемным термином. Что такое исламская культура? Насколько специфична религиозная культура по отношению к национальной? Два последних десятилетия в национальных республиках растет интерес к репрезентации и позиционированию национальной культуры, и как соотносится с этим культура исламского мира? Музей возник как небольшая площадка со свободным доступом при мечети во время ее строительства, которая не была задумана как отдельный музей, а представляла собой временную выставку, которая позволяет посетителям Кремля и мечети, проходя мимо, что-то посмотреть, почитать короткие тексты… Со временем выставка выросла в музей, последняя реэкспозиция проводилась при предыдущем директоре Гареевой Нурие Ахатовне в 2014 году. Постоянная экспозиция рассказывает об исламе как об одной из традиционных религий России, которую исповедуют несколько десятков миллионов граждан нашей страны. Мы говорим об исламе как о мировой религии, которая является одной из столпов культур ряда народов России: башкир, киргизов, казахов, татар. В экспозиции также можно проследить, как на территории современной России в Средние века возникали и сменяли друг друга тюрко-татарские, мусульманские государства; как мусульмане выстраивали отношения с Российским государством уже в 18-20 веках.

ДБВ: Каков был первоначальный импульс идеи проведения выставки о татарском женском движении? Кроме того, что это один из немногих и даже, может быть, первый выставочный прецедент, затрагивающий проблематику исламского феминизма в Татарстане, она интересна как неожиданное решение среди всех проходивших в 2017 году выставок, посвященных столетию революции.

ИН: Идея выставки была предложена руководителем Музея-заповедника «Казанский Кремль» Валеевой Зилей Рахимьяновной, в состав которого входит наш музей. Углубившись в тему, проведя исследования с нашими коллегами — Национальным музеем, Государственным архивом, Научной библиотекой Казанского университета, мы обнаружили, что она не только актуальна, но мало исследована, методом снежного кома начали всплывать все новые героини и подробности. Нам удалось найти предметы, которые никогда не показывали, редкие фотографии из частных собраний наследниц участниц съезда — семей Муштари и Аитовых. Можно сказать, с верхних, глухих полок многое вытащили. Также большим подспорьем стали две книги татарских историков Тамины Биктимировой и Альты Махмутовой. Обе монографии написаны на татарском языке, как и большинство материалов, на которых строилась выставка. Один из редких и симптоматичных случаев, когда в интернете практически ничего не найти.

Учителя мусульманской женской школы Ф.В. Аитовой, 1913
Учителя мусульманской женской школы Ф.В. Аитовой, 1913

ДБВ: Как вы верно отметили, говоря об исламской культуре, в первую очередь речь идет о соотношении этнической и религиозной идентичностей, и несмотря на то, что съезд назывался мусульманским, судя по документам и фотографиям большинство участниц — татарки, на всех надеты калфаки [национальный головной убор — Прим. ред.].

ИН: Стоит обратиться к статьям Лилии Габдрафиковой, казанской ученой и доктора исторических наук, она много пишет о том, что татарские женщины были наиболее эмансипированными среди мусульманок России. Буржуазные преобразования в обществе, развитие капитализма привело к тому, что девушки из мусульманских семей стали получать образования в светских учебных заведениях. Организаторы и участницы этого съезда, в основном, девушки 25-35 лет (хотя среди идейных вдохновителей были и участницы постарше) заканчивают медресе, русские гимназии, университеты, занимают, в отличие от предыдущих поколений женщин, значимые места в обществе и осознают проблемы, связанные с женским вопросом в мусульманском обществе.

Для татар эмансипирующим фактором стал джадидизм — философское и либерально-политическое движение обновления ислама в российском обществе, одним из идеологов которого был известный просветитель, крымский татарин Исмаил Гаспринский. Он вместе со своей супругой выпускал первый тюркоязычный журнал на территории Российской империи «Переводчикъ-Терджиманъ», а его дочь, Шафика Гаспринская, одна из организаторов съезда, в 1905 году стала главным редактором «Алеми Нисван» [Мир женщин], первого журнала для татарских женщин.

Мы не можем сказать, что именно Февраль резко изменил настроения. Велась огромная подготовительная работа, в своих статьях и докладах участницы ссылаются на европейских женщин, француженок, немок, русских…Хотя съезд прошел в Казани, он продемонстрировал мысли, которые все громче звучали в Ташкенте, в Баку, в Бахчисарае, в Минске, Москве, Петрограде. Вслед за татарскими богословами-реформаторами Мусой Бигиевым, Ризаэддином Фахретдиновым, которые одними из первых среди российских мусульманских богословов обратили внимание на женский вопрос в исламе, участницы отстаивают свою позицию и доказывают, что ислам не призывает к закабалению женщины, напротив: чем свободнее женщина, тем более интенсивно развивается общество.

Что касается вопроса о равнозначности съезда мусульманок съезду татарских женщин… Если посмотреть на состав участниц, так оно и есть, именно татарские женщины в течение ряда лет до и после съезда не просто говорили от имени всех мусульманок, а имели ясное представление о правах женщин, четкую программу, искренне в это верили и считали себя ответственными за судьбу мусульманок, более ограниченных в своих правах в консервативных регионах. Посмотрите на их биографии: они отправлялись в Туркестан и открывали школы, в Киргизии занимались медициной и медицинским просвещением местных жителей, издавали газеты, журналы, активно занимались общественной и политической деятельностью.

Участницы первого Всероссийского съезда мусульманок, 29 апреля 1917
Участницы первого Всероссийского съезда мусульманок, 29 апреля 1917

ДБВ: Каков был экономический и социальный статус участниц татарского женского движения? Происходили они из обеспеченных, просвещенных семей и имели возможность получить образование, заниматься благотворительной деятельностью, жили в крупных городах?

ИН: Отличительная черта татарского женского движения именно в том, что его представительницы не принадлежали к узкой общественной прослойке, хотя в основном это действительно были жительницы больших городов, таких как Уфа, Москва, Оренбург, Казань, Троицк, Петроград, Минск, Астрахань. В основном это не столько девочки из богатых семей промышленников и предпринимателей, сколько представительницы образованных семей, семей мулл и учителей: муллы в татарско-мусульманском обществе были заметной частью интеллигенции, в семьях учителей же и у матери почти всегда было хорошее, обычно домашнее образование. Однако большая часть девочек происходила из малообеспеченных крестьянских, рабочих семей, горожан. В Казани, в Оренбурге, в Уфе и других городах была распространена практика поддержки одаренных детей благодаря обязательному институту благотворительности «закят» — налога в пользу нуждающихся мусульман: девочки получали умения и знания не только в медресе, но и в светских образовательных учреждениях. Книга Тамины Биктимировой «Вакыт инде: без да торыйк» [Время пришло и нам подняться] как раз посвящена первым татарским девушкам, получившим высшее и профессиональное образование.

Не всегда у них ровно складывались отношения с родителями, часто те были более консервативны и негативно относились к амбициям девушек. В витринах у нас есть открытое письмо Захиды Бурнашевой, поэтессы и активистки, опубликованное в газете «Вакыт» в 1915 году, которую читали мусульмане по всей стране, обращенное татарскому народу с просьбой «защитить свою дочь, которая прошла тяжелый и трудный путь к образованию», в котором она объясняет, почему она убежала из родительского дома и не захотела прожить ту жизнь, которая навязывалась окружением. И таких историй немало.

Здесь ключевую роль сыграло принятие Манифеста 17 октября 1905 года, который декларировал свободу слова и позволил выходить периодическим изданиям на тюркских языках. Женщины, жившие в 1000 км друг от друга, понимают, что они не одиноки в том, с чем приходиться сталкиваются, — так формировались сети поддержки. Девочки из небогатых семей получают образование и, по примеру своих учительниц, порой незамужними, что было весьма радикальным шагом для мусульманки начала века, уезжают в другие города. В газетах и журналах появляются образовательные программы, укрепляются новые системы преподавания, включаются многие светские предметы. Например, одна из участниц съезда, Сара Шакулова, выпускница Сорбонны, которая впоследствии работала вместе с Крупской над образовательными реформами национальных школ, вернувшись в Казань в 1916 году, преподавала черчение, геометрию и другие точные науки в Казанской художественной школе, первой женской татарской гимназии Фатихи Аитовой и женской школе Лябибы Хусаинии. Разница в опыте и образовании сказывается в пестроте политических взглядов участниц съезда: при разнице в возрасте в 5-10 лет там есть и консерваторки, и социалистки, и участницы с явно феминисткой программой. Но в любом случае, каким-то образом они нашли общий язык и приняли резолюцию с 11 коллективными решениями.

Обложки женских мусульманских журналов «Азат хатын», «Сююмбике»; книга Захиды Бурнашевой
Обложки женских мусульманских журналов «Азат хатын», «Сююмбике»; книга Захиды Бурнашевой

ДБВ: Через какие каналы был организован съезд?

ИН: Преимущественно через газеты и журналы. Первая идея о проведении съезда исходила от московских мусульманок, их призыв звучал как «Яӊгырдан соӊ шытып чыккан гөлләр кебек без дә күтәрелик» — «Давайте поднимемся, как цветы после дождя»: призывы к участию в съезде, как и доклады, порой очень лиричны. Организацию на себя взяли казанские учительницы. С конца ХIХ века учительницы активно участвуют в возникновении просветительских, благотворительных обществ женщин, которые ведут активную социальную деятельность. Яркая представительница нового поколения татарской женщины — Фатиха Аитова, основательница первой светской школы для девочек-мусульманок Казани. Спустя всего полтора месяца после возникновения идеи о съезде, он был объявлен открытым. О том, что состоится съезд, насколько мы можем судить по исследованиям, узнавали через сетку национальных газет и журналов: выходивший в Бахчисарае журнал читался в Ташкенте, выходивший в Оренбурге был популярен в Петрограде, у Московской газеты были читатели из Екатеринбурга, и так далее. В витринах у нас представлены журналы, выходившие в Петрограде, в Оренбурге. Здесь и бахчисарайский «Алеми Нисван», издававшийся с 1905 по 1911 год, и «Сююмбике», выходивший с 1913 года в Казани. Он же, кстати, и освещал этапы проведения казанского съезда. Его последующая история тоже заслуживает упоминания: в связи с необходимостью интеграции советской и татарской идентичностей, с 1926 года журнал выходит под названием «Азат хатын» — свободная женщина.

Обложки женских мусульманских журналов «Алеми Нисван» и «Сююмбике»
Обложки женских мусульманских журналов «Алеми Нисван» и «Сююмбике»

ДБВ: На каком языке проходили выступления? Ведь современный татарский язык возник совсем недавно, в конце XIX — начале XX века. В журналах, представленных в экспозиции, можно заметить и арабскую вязь, и тюрки, и татарскую латиницу. Получается, что общность татарок с разных концов страны и их связь с зарубежным мусульманским сообществом была обусловлена тем, что именно арабская письменность была основой татарской графической системы.

ИН: Идеи, связанные с женским движением, одновременно возникают у мусульманок и мусульман разных стран: России, Египта, чуть позже — у мусульманок Османской Турции также появляются газеты, журналы и политическая повестка, в Египте ученый и просветитель Мухаммед Абдух также вдохновляет многих.

Мусульманское сообщество России, на мой взгляд, тяготело к Османской Турции: количество шамаилей, печатной графики с изображением турецких городов сравнимо с распространенностью изображений Булгара, каменных зданий Казани. Есть ощущение единства с Турцией, которая также использовала арабскую графику, и язык, который разрабатывал Исмаил Гаспринский — тюрки — был синтезом османского языка с языками тюркских народов России. Именно на этом усредненном языке выпускали газеты и журналы, его понимали и в Туркестане, и в Волго-Уральском регионе. В выступлениях девушек мы также можем встретить словосочетание «тюрко-татарская нация».

Графическая основа татарского языка драматически изменилась позже, в 20–30-е годы, многие татары, занявшие принципиальную позицию по этому вопросу и протестовавшие против резкого перехода от арабской графики к латинской, были репрессированы, как, например, классик татарской живописи Баки Урманче. Спущенный сверху переход сначала с арабицы на латиницу, а затем и на кириллицу имеет свои последствия и сегодня, но к тем событиям, о которых идет речь, это отношения еще не имеет.

ДБВ: Самым важным результатом первого съезда мусульманок России была принятая ими резолюция. Не была ли она формальной, какие реальные изменения произошли? Насколько можно судить по тексту резолюции, в ней используются классические толкования Корана, например, есть пункт, что две женщины получают наследство, как один мужчина, потому что перепрочтение Корана и хадисов в традициях исламского феминизма начало активно происходить лишь во второй половине 20 века.

ИН: Сразу после съезда мусульманок прошел московский съезд мусульман, который единогласно принял «казанские» решения мусульманок, в резолюции 11 пунктов, и два из них говорят об избирательных правах: это важный политический момент, перед выборами было необходимо легитимировать право голоса для мусульманок, и подготовить к этому мусульман. Если в Казани, Уфе, Оренбурге, Москве, тем более Петрограде, самим собой разумеющимся был факт того, что женщины будут голосовать наравне с супругами, то в Средней Азии, на Кавказе, в Туркестане к этому еще нужно было придти, и решение казанского съезда встретило сопротивление в Туркестане: вопросы хиджаба, равенства в избирательных правах, моменты, связанные с бракоразводным процессом и заключением брака активно дебатировалось и вызвали волну негодования.

Пункты резолюции, которая была принята без изменений участниками Всеобщего мусульманского съезда, в первую очередь основывались на исламском вероучении. Девушки боролись не за социалистическую революцию — как я уже сказал, их политические убеждения разнились — а за то, чтобы реалии были признаны мусульманским духовенством и административными решениями способствовали бы развитию просвещения, здравоохранения, семейных правовых вопросов. Стараниями Мухлисы Буби — первой мусульманской женщины-судьи — было отменено многоженство. Через московский съезд планировалось направить резолюцию в духовное правление, и позже, на выборах, представить эти идеи в программах от мусульманских депутатов. А политика женского вопроса после Октября строилась на другой, не исламской основе. Октябрь как раз поставил жирный крест на требованиях женщин о пересмотре богословских текстов относительно женского вопроса.

ДБВ: Какова была дальнейшая судьба девушек и их инициатив, как разворачивалась их деятельность после съезда? Обнаружили ли вы сообщества, которые организовывались на неформальном уровне?

ИН: У тех, кто уехал в Туркестан, Азербайджан, Крым, Крыма — в Турцию, судьба сложилась более-менее хорошо. Тем, кто остался в России, пришлось тяжело, многие из них были репрессированы. В 20-30 годы началось политическое жонглирование нациями, народами, в информационном поле все меньше звучат слова «мусульмане», «интересы мусульман», — только от имени духовенства, которое сильно поредело. Все чаще новые инициативы идентифицировались с новой национальной политикой: татары, татарская республика, башкиры, башкирская республика, и так далее. На практике идеи этих девушек, идеи просвещения разошлись по всей стране, а на уровне политической борьбы все закончилось в октябре, но некоторые из них, например, Мухлиса Буби, Абруй Сайфи, Амина Мухетдинова, Хадича Таначева занялись активной общественной и политической деятельностью, но в 30-е годы все они были репрессированы: например, Абруй Сайфи становится активным членом Мусульманского социалистического комитета, ведет борьбу за права женщин, пишет первую книгу-исследование о татарском женском движении «Татар хатын-кызлары азатлык юлында» [Татарские женщины на пути к свободе], в 1926 году инициирует выпуск журнала «Азат хатын». В 1937 году их с супругом обвиняют в троцкистской контрреволюционной деятельности, и 8 лет Абруй Сайфи проводит в трудовых лагерях.

Информацию об участницах съезда собирали по крупицам, из источников на крымско-татарском, на азербайджанском, казахском языках, потому что их всех потом после Октября разбросало. В Азербайджане (Марьям Губайдуллина, Салима Якубова), в Киргизии, Казахстане (Аккагаз Досжанова), Турции, Крыму, татарских девушек приписывают к своим, национальным просветительницам, врачам, преподавательницам, а на татарском, русском языках о них даже не написано, и очень хотелось в рамках выставки заполнить эту пустоту.

ДБВ: Вы говорили о том, что в начале двадцатого века за редкими исключениями быть татарином значило быть мусульманином. На каких пересечениях формируется современная татарская идентичность?

ИН: В прошлом году разгорелся скандал: широко обсуждалось высказывание одного публичного лица о том, что татарскими писателями мы можем считать не только тех, кто пишет на татарском языке, но и тех, кто пишет на русском языке, но ощущает себя татарином/татаркой. Часть сообщества болезненно отреагировала на эту мысль. Хотя в Казани нет такого, что существует некий анклав с татарской интеллигенцией, у нас смешанная публика, и чаще мероприятия проводятся на русском языке именно для того, чтобы большее количество людей могло познакомиться с темой. Российское мусульманское сообщество также преимущественно русскоязычное.

По моим наблюдениям, религиозность у татар сопоставима с религиозностью русских. И сказать, что татарские женщины держат руку на пульсе мусульманской феминисткой мысли, нельзя. Я таких знаю единицы, и в основном они мои ровесницы — активные, современные татарки. Из тех, кто читает намаз, не все носят платок, потому что так они себя ощущают комфортнее. Для нас очень важно донести мысль о том, что ислам не является антонимом феминизма, а совсем напротив, как мы видим на примере татарского женского движения, он однажды уже сыграл важную роль в национальном женском освобождении.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Daria Kochkina
Катя Дементос

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About