C 23 января по 5 февраля 2017 в галерее «Триумф» проходит выставка Алексея Таруца “No Human Grace”, которая обращается к проблеме изображения инородного в масс-медиа и современной культуре. Об образе чужого, потере человеком человечности рассказывает Наталия Протасеня.

В своем проекте «No Human Grace» Алексей Таруц обращается к теме репрезентации образа пришельца в массовой культуре, стараясь миновать логику исключения. Одним из первых, кто указал на исключенную позицию зомби в условиях торжества капитализма, был американский режиссер Джордж Ромеро. Последующие попытки осмыслить образ мутантов, вампиров и пришельцев через искусство предпринимались многократно, но не продвинулись дальше критики идеи приручения и насильственной адаптации. Таруц предлагает взглянуть на межпланетных мутантов как на продукт капиталистического перепроизводства, способный преодолеть ситуацию агамбеновского лагеря (тотального, «лагерного» контроля неолиберальной экономической системы над человеком) в логике акселерационизма. Эксплуатация образа монстра в массовой культуре — не что иное как попытка западной цивилизации укрепить основания собственной гегемонии. Изучение фигуры другого/чужого имеет долгую традицию в философии и социальной антропологии (экзистенциализм, этика Другого, критическая теории расы, квир- и крип-теории, психоанализ). В основе большинства концептуализаций образа другого лежит страх перед чуждым, иным — страх слияния или поглощения этим другим. Пришельцы совмещают в себе одновременно отвергаемый образ исключенного, не подходящего под определение «человеческого», и манящий образ постчеловека, знаменующий конец человеческой логики.

Иррациональный страх перед плодами собственной рациональности заставляет человека терять ту самую человечность, превращая его из жертвы атаки пришельцев в палача, охраняющего границы человеческой расы. Сама специфика взгляда здесь предельно антропоцентрична, что заставляет вспомнить о жесткой нормативности политики идентичности, в тайне презирающей различия. Страх перед отрицанием универсальной ценности человеческого соседствует с безотчетным стремлением визуализировать триумф технологий. Эта шизофреническая раздвоенность в полной мере проявляет себя в массовой культуре через образ posthuman.

Таруц не случайно создает цифровую реконструкцию одной из работ художника романтизма Альберта Бирштадта: движение романтизма возникло как критический ответ идеям Просвещения. Романтики противопоставляли себя универсалистской просвещенческой доктрине через интуитивное восприятие природы и воспевание творческой индивидуальности. Выстраивая драматургию экспозиции вокруг идеи перманентного кризиса как эффективного инструмента управления, Таруц предлагает зрителю такой взгляда на катастрофу, где освобождение возможно через преодоление в себе человеческого.

Наталия Протасеня