Create post

Интервью с учителем

Пока лето, встретились на Аллее Героев, в уличной кафешечке. Под тенью прятались, в соотношении 2/6, полицейские и казаки. Ринат не опоздал. Уже три с лишним года он просыпается и идет в школу к восьми утра. Ему 27 лет. Почему, как и зачем он это делает?

— Ты ходил на митинги?

— Нет, я не вижу в этом никакого смысла — в Навальном и вообще в оппозиции. Ничего не изменишь.

— А как менять?

— Никак. Должно что-то резкое произойти, что все перевернет. Но тогда всему будет плохо.

— Хоть раз опаздывал на уроки?

— Конечно. Я обычно мимо начальства пробегаю.

— Дети не стучат?

— Наоборот радуются всегда, когда тебя нет.

— Слышал новость? Сейчас МВД будет платить за доносы. Не интересует уйти в малый бизнес?

— А на кого, на начальство доносить?

— У тебя же есть среди друзей те, кто на митинги ходит, например.

— .Есть знакомые (смеется). Есть товарищи, которые были. Я у своего друга спрашивал, про того, который ОМОНовца по печени засадил, что произошло. Он сейчас даже где-то работает.

— В школе?

— Нет, не в школе. Где-то. Летом даже был вопрос, снимать с него условку или нет.

Проспект Ленина

Проспект Ленина

— Ты из области?

— Да. В 2009-м приехал, когда в Пед приехал поступать. До этого раза три, может, здесь был.

— Какие три кайфовые черты Волгограда?

— Проспект Ленина очень крутой.

— Чем?

— Длинный, вытянутый… Можно долго гулять и не сворачивать. Мне нравятся сталинки послевоенные, сталинский ампир выглядит очень грандиозно. Отражает специфичность режима, который здесь был.

— Ты давал когда-нибудь интервью до этого? Я пару раз пробовал, обычно бред полный нес.

— Ну, мне прикольно на самом деле (улыбается). Социалистическая улица очень прикольная, где клуб Лёд раньше был. Красноармейский — вообще другой город.

— Сталин — мудак?

— (смеется) Блин…

— На уроке как ты говоришь?

— Есть учащееся, которые могут задавать вопрос с подковыркой. Стали появляться оппозиционно настроенные. Я с различных сторон говорю о Сталине, отмечаю плюсы и минусы. Это вообще крутая позиция историка — нельзя ответить однозначно на тот и иной вопрос.

— У историка голоса и нет часто.

— Если говорить о положительных сторонах — посмотрим, что происходит с Советским Союзом в тридцатые. Крутой переход от НЭПа! Он закрывает страну и начинает массовую стройку. Используя собственные ресурсы…

— Которые…

— Это уже другая сторона. Это сторона режима — когда всё достигается ценной человеческой жизни. Но я не могу сказать, мудак ли Сталин. Если убрать то, что я учитель истории, фильм «Смерть Сталина»… ну, есть прикольные шутки, да.

— А дети за фильм спрашивали?

— Я тогда ответил, что не смотрел. Ты же понимаешь, дети по-другому будут воспринимать. Как жесткую объективность. На уроках истории такие образы неприемлемы.

— А ты зачем нужен? Объясни им.

— Нельзя сказать, где фильм художественный, а где история. Может быть, так всё и было.

— Ну хорошо…

— Я могу тебе фишку одну рассказать. Нам на истфаке говорили, и Орешкина [преподаватель] любит эту фразу очень часто повторять, что историк должен уметь говорить пятнадцать минут ни о чем.

— Университет тебе много дал?

— У меня до универа было много комплексов. Было очень сложно высказывать свое мнение. Я говорить не умел.

— Сейчас умеешь.

— Это с опытом приходит. Факультету историческому спасибо за это.

— Ты предпочитаешь на своих или чужих ошибках учиться?

— Я на своих не учусь, на чужих больше. Я постоянно косячу.

— Есть у тебя самый стремный ученик?

— Есть люди, которым на тебя начхать.

— И что ты делаешь?

— Один из приемов — не обращать внимания. Либо обращать внимание.

— Ты орешь на учеников?

— Не часто, но иногда приходится.

— И какое у тебя чувство, когда ты поорешь?

— Ужасное. Не очень хорошо. Неприятное ощущение.

— У тебя возникало чувство, что при общении с людьми в обществе, есть негативное отношение как к учителю? Мало зарабатываешь и чему-то там учишь, и т.д.

— Бывает. Но в последнее время наоборот проявляется хорошее отношение. Нонсенс. Все интересуются.

Кадр из фильма «Лолита» (1997). Реж. Эдриан Лайн

Кадр из фильма «Лолита» (1997). Реж. Эдриан Лайн

— Сколько тебе лет?

— Скоро будет 27.

— Не боишься?

— (смеется) Мне про клуб 27 уже шутили.

— Сейчас уже появился клуб 20-летних.

— Да, я наслышан про реперов. Но, блин, я не боюсь.

— А как бы ты хотел умереть?

— Быстро. Как в Мстителях.

— Понимаю, никто не хочет страдать…

— Мы все время страдаем.

— Школьницы по тебе страдают?

— Я многого не знаю. Но внимание есть. Иногда по тактильным моментам замечаешь. Я не люблю, когда меня трогают. Игра глазами иногда бывает. Есть определенная граница. И она в любом случае должна существовать. А влюблялись или нет…

— Это же случайное чувство. Они не виноваты.

— Возможно, влюблялись, да.

— Но ты об этом не знаешь?

— В открытую никто не проявлял. Скрытые моменты, шажки какие-то могли быть. Знаешь, это очень не комфортно. Ты же учитель.

— Тебе придется с этим сталкиваться, пока не постареешь до безобразия. Но влюбляться в выпускниц ты можешь хоть до смерти. Влюблялся в них?

— Нет. Однозначно. Бывают иногда мысли, когда видишь — хорошая девочка…

— Девочка.

— … Девушка. Которая хорошо учится, она хорошо воспитана, она хорошо одета. И думаешь, из этого человека получится перспективная личность. Может, были бы такие мысли: будь я в том возрасте, я бы за ней приударил… Но нет. Этого нет.

Когда пришел на работу, я быстро это пресек.

— Как пресек? На классном часу объявил: «Никаких Лолит»?

— Установил формальные отношения. Это касается всего класса. Бывают панибратские отношения. С одной стороны, это хорошо: ты можешь общаться, решать проблемы вне уроков. Но нужно быть изворотливым, держать позицию: «Я учитель — ты ученик». Но с этим тоже нельзя заигрываться. Наверное, ты встречал таких учителей, как я.

— Которые орут?

— Советской закалки. Это уже не то. Это не прокатит. Должен быть совершенно другой подход.

— Ты пробовал наркотики когда-нибудь?

— (смеется) Что ты считаешь наркотиком?

— Это ответ. А выпиваешь?

— Немного.

— Среди коллег есть те, кто страшно бухает?

— Все пьют. Но пьяных на работе никогда не видел. Есть люди, которые очень ответственно относятся. Допустим, вечером гуляют-гуляют, а утро приходят, как огурчики.

— А как стресс снимать? Спорт, БДСМ, стихи…

— Качалка. С январе по апрель ходил. Кайф. Даже просил пить на некоторое время. Вообще не пил. Потом я выпил пару бокальчиков пива, и меня унесло после них. Погнали в качалку. С осени начну нормально зарплату получать, и снова запишусь.

— Как тебе люди в качалке?

— Другой совершенно мир. Там минимум разговоров о работе. Максимум — о весах, о спортпите, о каких-то упражнениях, о своем теле.

— Эпоха женщин наступила?

— А ты посмотри на мужиков, которые заходят со своими барышнями в магазин женского белья. Как они выглядят?

— Большинство пытается сделать вид, что их не существует.

— Ну, ты заходил?

— Мне понравилось. Я себя комфортно чувствую.

— А я скованно.

— Так наступила эпоха или нет?

— Если сейчас каждая вторая чувствует себя феминисткой, по городу ходит все больше лесбиянок и геев, то да.

— А вообще в культуре, в искусстве?

— Это проблема глобализации. Глобализация — тоже спорный процесс, на самом деле. С одной стороны, круто, что мы в лаптях не ходим и на санях не катаемся. А с другой стороны, стираются народные особенности.

— Ты беспокоишься за русскую культуру?

— За российскую.

— Тебе не кажется, что это что-то невнятное? Разве кавказец будет называть себя россиянином?

— Не знаю… Он себя будет кавказцем называть.

— А ты не называешь себя русским?

— Я россиянин. Но с детских лет во мне есть и капля татарского самосознания.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About