Эмигрантский проект @uolna представляет статью композиторки Елены Вайнберг, участницы редакции канала @uolna и репортёра из Израиля. Летом Елена побывала в Европе на двух больших фестивалях новой академической музыки — Дармштадтских курсах новой музыки и фестивале Импульс. Что там происходит и как это связано с условной классической музыкой? Стоит ли идти туда за шедеврами? Елена доступным языком рассказывает о сложных музыкальных эмпиреях. Посещать ли такие события лично вам — узнаете, прочитав статью.

Всем привет, это Лена из Израиля, и я вернулась из месячной поездки в Европу. Уточняю — я композитор, занимаюсь современной академической музыкой и для меня важно бывать на академиях и фестивалях, чтобы набираться опыта, узнавать о новых трендах и искать свой путь в искусстве. Я захватила сразу два фестиваля — Импульс, основанный Беатом Фуррером и Эрнстом Ковачичем, и Darmstädter Ferienkurse, или Международные летние курсы новой музыки. Они проводятся аж с 1946 года, это важнейший фестиваль нашей, прямо скажем, нишевой тусовки композиторов.

Я и Таня Яковлева на обсуждении искусственного интеллекта с Дженифер Уолш и Джорджем Льюисом. Фото — Кристоф Лемп. (Дармштадт)

Люди, не знакомые с такой музыкой, обычно спрашивают: «Это типа классика, как Моцарт?» Как бы да, и как бы нет. Я обычно сравниваю современную музыку с современной физикой. Есть теоретическая (экспериментальная) физика и есть прикладная. Прикладная — это массовые жанры, а экспериментальная — то, что демонстрируется на подобных фестивалях. И эксперимент может не удасться. В связи с этим возникает некоторый диссонанс в восприятии концертов. Приезжаешь на самые знаменитые фестивали в своей сфере, ждешь прекрасную музыку будущего от небожителей, а получаешь ну такое, порой, ни рыбу ни мясо, а то и полную чушь.

В Stadel Museum во Франкфурте

На Импульсе исполнялось очень много музыки, сочиненной буквально в этом/прошлом году, что сильно уменьшало вероятность услышать шедевр, потому что такой выбор репертуара не предполагает проверку временем. Мой вывод — судя по всему, супер тренд в творчестве «юных» 20-30 летних композиторов — бесконечный нудный эмбиент, весьма плоский, потому что композиторы включают все инструменты с начала до конца сочинения, изредка слегка меняя фактуру. Если не знать, что концерты составлены из музыки разных композиторов, можно подумать, что все две недели игралось одно и то же произведение, с перерывом на подышать и перелистнуть ноты. Я весь месяц пыталась осознать, чего мне не хватает в сочинениях молодых композиторов, и, в конце концов, поняла. Пауз. Тишины, отдыха между звуками. Все стремятся максимально заполнить, перегрузить пространство звучанием. Интересно, что в Австрии я много разговаривала с Бернхардом Лангом на тему шумового загрязнения, и как это сильно влияет на самочувствие. И тут же адски громкие, до боли в ушах, длинные сочинения без пауз.

Исключением были Фуррер, Бедросян и особенно Франческо Филидеи, который своими саркастичными пьесами для перформеров и стёбом на лекциях сделал всех на Импульсе, и спас меня от печальной участи умереть от передоза эмбиентом. А самым забавным номером от Филидеи была пьеса «L’opera (forse)» про трагичную любовь птицы и рыбы. Она есть на ютубе, смело ищите и смотрите, она стоит того.

Программа Дармштадтских курсов была более разнообразная. Помимо уже опостылевшего эмбиента, в программе были выдающиеся произведения старого поколения, перфомансы, постироничные концерты, созданные совместно с искусственным интеллектом, и персональная выставка, автор которой работал с пространством музея. Изучите творчество Дженнифер Уолш, если интересуетесь сотворчеством с ИИ и абсурдным английским юмором. Послушайте пьесы Энтони Брэкстона, который придумал свою изысканную систему импровизации и познакомьтесь с Вояждером — программой Джорджа Левиса, предвосхитившей возникновение ИИ.

С Бернхардом Лангом на спецпрограмме «Writing Game» на Импульсе.

Открывала фестиваль совершенно восхитительная пьеса Situations Апергиза в исполнении Klangforum Wein. Апергиз целый год опрашивал солистов ансамбля о том, какие песни, какие вещи им нравятся, и на основании этого создавал свою пьесу. Это один из редких примеров глубокого знакомства композитора с исполнителями (не только их техническими возможностями, но ими самими, как живыми людьми со своей жизнью вне сцены).

Также из культового, исполняемого в течение фестиваля — Music for Airports Брайана Ино. К сожалению, пьесу, специально созданную, как фоновую, реализовали в неудачном формате «музыканты на сцене и скучающий зал».

Сочинению Анды Крьезиу TILDE [~] был выделен целый вечер. Более того, для игры с пространством внутри пьесы была перенесена, а точнее рассредоточена сцена, и зрителям полагалось стоять, сидеть, бродить и даже лежать (чего очень бы хотелось делать под пьесу Брайана Ино). Опыт был весьма любопытный и при этом соответствовал концептуальной задумке автора. Это сейчас такое весьма размытое определение, связанное с тем, что я в своем репертуаре сильно отвлекалась (ведь ещё и полежать не возбранялось). Так что не настолько хорошо вникла в мысль авторки, чтобы сейчас здесь ею поделиться. Так или иначе, опыт засчитан, бродить по залу мне понравилось.

Оркестровый концерт, по сути, был всего один. Остальные — либо совсем камерные, либо состав «всех по одному» (Klangforum Wein), либо сборная солянка из тех, кто был в наличие на курсах. Такой сборной солянкой был состав исполнителей импровизационного концерта под руководством Энтони Брэкстона. Не буду углубляться в технические подробности, но насколько же на импровизацию влияет личность! Какие бы молодые люди не сидели в оркестре, неизбежно чувствовался вайб прошлого века. Я в этом услышала рассыпающегося и тлеющего Берга. Такое же ощущение безнадежного устаревания было от квартета Фернихоу, хотя, что уж говорить, он написан 30 лет назад. А вот новое сочинение Лахенмана звучало поразительно свежо, и более того, было здорово видеть, как он теми самыми паузами, которых мне не хватало в других новых сочинениях, заставил огромный зал людей бояться шевелиться и замереть в абсолютной тишине.

Вид на город Грац в Австрии

Возвращаюсь к тому самому единственному оркестровому концерту. Он же финальный концерт Дармштадского фестиваля. Играли «6 сцен для винилового проигрывателя и оркестра» Мариам Резаи и Мэтью Шломовица, что-то постироничное (тренд), где было не очень понятно, зачем потребовался целый оркестр. Для музыкального материала этого сочинения было достаточно брасс бэнда с добавлением ударной установки. Что до двух других сочинений — «Ориона» Кайи Саариахо и струнного квартета и оркестра Мортона Фелдмана, то пьеса Саариахо сложилась, а вот с Фелдманом не вышло совсем. Если сочинение Саариахо подробнейшим образом прописано, там много внутреннего движения, то Фелдман со своими длинными тающими созвучиями требует гораздо больше работы с каждым звуком в отдельности. Механистичное дирижирование с тупым показом долей сделало из пьесы Фелдмана стоячее болото со спертым, безжизненным звуком.

На фестивалях помимо концертов для участников-композиторов и исполнителей (в Дармштадте выделили также журналистов) организуются индивидуальные занятия, лекции, семинары, мастер-классы и спецпрограммы. По факту, событий на единицу времени было так много, что было совершенно нереально попасть на все. Спасибо мне за то, что в Дармштадте я выбрала правильный отель, и сталкивалась с легендами прямо на завтраке. Один раз, например, я зашла и увидела Лахенмана. И всё же необходимость посещать по несколько семинаров, лекций, уроков и концертов вкупе с муками выбора сделала этот процесс невероятно изматывающим. Пишу о них уже через неделю, и всё равно чувствую себя абсолютно выжатой.

После исполнения квартета Хельмута Лахенмана в Дармштадте. Фото — Кристоф Лемп.

На Импульсе я попала на программу «Writing game» Бернхарда Ланга. У нас было пять дней на то, чтобы накидать идей, понять концепцию Ланга и сочинить музыкальную пьесу с элементами игры. Для меня эта ситуация оказалась слишком стрессовой, но даже если это не учитывать, мне кажется, что пять дней для осуществления такой концепции — срок исключительно маленький. И, конечно же, толковую игру придумать за такое время нереально, что и показали итоговые результаты.

В Дармштадте я участвовала в нескольких семинарах: про феномен памяти и концептуальное применение его в музыке с Изабель Мундри, реакцию на реальность (как бы размыто не звучало, но было очень интересно) с Малин Банг и музыкальный театр с Сарой Немцов. Главное, что я вынесла с семинаров и многочисленных лекций — это понимание, насколько по-разному мыслят представители разных культур, насколько разные события волнуют людей, живущих в разных странах, и насколько по-разному видится нами всеми система «хорошо — плохо». На повестке дня у европейцев, живущих в странах, в данный момент не ведущих войну, экологические проблемы, постколониализм и низвержение героев. О войне в Украине напоминают бесчисленные напоминалки об экономии электроэнергии в отелях и, в общем-то, пожалуй, всё. Мне показалось, что австрийцы, например, настолько ушли высоко по пирамиде Маслоу, что после того, как я им показывала свою пьесу с фотографиями мертвых людей на фоне разрушенных домов, вытирали слезу и упорно продолжали удивленно спрашивать, почему меня также сильно не беспокоит экологическое будущее планеты. Изабель Мундри отчаянно расковыривает тему травмы беженцев и её волнует, насколько этично ей, немке, рассматривать эту травму в своём творчестве. То есть, по сути, они настолько хорошо уже переварили свою собственную травму, как страны-агрессора, что подпитываются травмами людей из других стран.

Расскажу ещё про пьесу Анны Корсун «Пепел». Я слушала её, не зная названия, и мне показалось, что это опять тот же эмбиент, с теми же плавающими однообразными фактурами, как и у других. Мне хотелось бы сейчас переслушать пьесу, потому что название даёт тот допслой, которого мне не хватало, и это, в конце концов, одно из редких сочинений, толчок к которому дала непосредственно травма. С другой стороны, музыки как таковой, получается, уже недостаточно для того, чтобы передать эмоции?

Какие выводы я могу сделать? Я полстраницы посвятила тому, почему не следовало ожидать пришествия нового Моцарта и переворачивающих сознание событий, но сама же попалась в западню завышенных ожиданий. Вместо богов я увидела обычных людей со своими проблемами, вместо гениальных сочинений — срез современной музыки, где удач меньше, чем откровенного шлака, познакомилась с огромным количеством людей, наслушалась английской речи в множестве вариаций на год вперед и смертельно устала. Стоило это того? Конечно. Невозможно сидеть дома и быть в курсе того, что происходит, даже несмотря на наличие интернета. Поеду ли я ещё раз? Да, как минимум в Дармштадт. Буду ли я ожидать чего-то неимоверно прекрасного? Нет, поеду в следующий раз без ожиданий. Эксперименты — есть эксперименты. Тем более чудесно будет услышать (и увидеть) что-то, чего не ожидала.

На холме с видом на город Грац