Трудовые отношения (или их элементы) присутствуют в гражданском, налоговом, семейном и, конечно же, в праве социального обеспечения, а если брать совсем широко — социальной защиты. Безусловно, это обстоятельство накладывает свой отпечаток на процесс законодательного регулирования в области трудового права и заставляет обращать пристальное внимание как на понятийный аппарат смежных отраслей, так и на особенности взаимодействия трудового права с этими отраслями.

Рассмотрим некоторые из затронутых аспектов на примере отношений социальной защиты, гражданского и трудового права, а также права охраны труда.

1. Социальная защита и её формы

Социальная защита — совокупность установленных законом мер, обеспечивающих неприкосновенность прав, свобод и интересов социально уязвимых участников общественных отношений. Социальная защита включает в себя любые меры (экономического, юридического, технического, медицинского, демографического, политического характера). Главное, чтобы эти меры были предусмотрены правовой нормой.

Социальное обеспечение — установленные законом меры, направленные на реализацию конкретной социальной возможности (бесплатные школьные завтраки, детское питание на молочных кухнях, пенсии, пособия и т. п.). Все меры социального" обеспечения являются мерами социальной защиты, но не все меры социальной защиты относятся к мерам социального обеспечения.

Например, налоговые льготы для предприятий, использующих труд инвалидов, являются мерами экономического характера, которыми государство стимулирует работодателей обеспечивать инвалидов работой. К социальному обеспечению они отношения не имеют. К таким же мерам относится, например, и квотирование рабочих мест для несовершеннолетних. Можно сказать, что социальное обеспечение — одна из форм социальной защиты. В триаде — общее (сущность), частное (содержание) и конкретное (форма) меры социальной защиты и меры социального обеспечения соотносятся друг с другом как категории частного и конкретного.

В свою очередь, социальное обеспечение также существует в нескольких формах, одной из которых является социальное страхование. В качестве примера другой формы социального обеспечения можно назвать адресную социальную помощь. Например, единовременное пособие молодой семье на рождение ребенка, бесплатное питание учащихся 1-4 классов общеобразовательных школ, дотации при оформлении подписки на СМИ для пенсионеров, В соответствии с распоряжением Премьера Правительства Москвы от 15.03.05 г. № 362-РП инвалиды и участники Великой Отечественной войны, не имеющие квартирного телефона, должны обеспечиваться средствами мобильной телефонной связи.

Как правило, адресная социальная помощь оказывается за счет бюджетов различных уровней, а не из средств специального (страхового) фонда. Более подробно эти вопросы регламентированы Федеральным законом от 17.07.1999 г. № 178-ФЗ (в редакции от 19.12.2004 г.) «О государственной социальной помощи». В данной ситуации уже социальное обеспечение выступает в роли категории частного, а социальное страхование — в роли категории конкретного. Однако диалектический процесс трансформации содержания и формы на этом не останавливается.

Социальное страхование складывается из обязательного пенсионного страхования, страхования от безработицы и некоторых других видов страхования, среди которых следует выделить обязательное социальное страхование «от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний».

Этот вид социального страхования основан непосредственно на отношениях охраны труда. Предметы правового регулирования охраны труда и социального страхования от несчастных случаев в известной степени совпадают [1].

Подобная специфика объясняет отмечаемое в литературе противоречие Федерального закона «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» общим принципам социального страхования [2], но, что очень важно, позволяет рассматривать страхование от несчастных случаев в контексте именно трудоправовой парадигмы охраны труда.

В скобках заметим, что обязательное медицинское страхование не относится к социальному обеспечению, поскольку регулирующие их нормы разнесены по разным статьям Конституции России [3].

2. Интервенция гражданского права

Говоря объективно, Трудовой кодекс РФ не отстоял занимаемых ранее КЗоТом РФ позиций и широко открыл шлюзы гражданскому праву. Так, статьей 11 Трудового кодекса РФ в сфере труда легализован приоритет гражданско-правовых отношений. Трудовые отношения признаются существующими только в том случае, если заинтересованные лица докажут это путем применения специальной процедуры. Если не докажут — приоритет останется за гражданским правом. Значение этой нормы для российского трудового законодательства трудно переоценить,

С другой стороны, статья 232 кодекса закрепила положение, в соответствии с которым сторона трудового договора, причинившая ущерб другой стороне, возмещает этот ущерб в порядке, установленном ТК РФ и другими федеральными законами. Под иными федеральными законами в первую очередь имеют в виду Гражданский кодекс РФ. Об этом свидетельствует хотя бы ст. 277 ТК РФ, прямо установившая, что расчет убытков, причиненных виновными действиями руководителя, осуществляется в соответствии с нормами гражданского законодательства [4].

Законодательные новеллы получили свое дальнейшее развитие в судебной практике. По мнению Пленума Верховного Суда РФ, если спор возник по поводу неисполнения либо ненадлежащего исполнения условий трудового договора, например, по предоставлению жилого помещения, то, несмотря на то, что эти условия включены в содержание трудового договора, они по своему характеру являются гражданско-правовыми обязательствами работодателя, что сказывается на определении подсудности спора [5].

Развивая эту тенденцию дальше, отметим, что по новому кодексу заработную плату уже невозможно отграничить от вознаграждения по гражданско-правовому договору, поскольку таковы формулировки ст. 129 ТК РФ. Следовательно, появились все основания ожидать, что подсудность споров по заработной плате также может быть отнесена к гражданско-правовой сфере, несмотря на то, что заработок — одно из существенных условий трудового договора. Понятно, что изложенное относится не только к нормам, регулирующим заработную плату.

Ждать пришлось не слишком долго. Двумя определениями без номера от 18.03.2005 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы прекратил производство по иску Д. к ФГУП «Московский приборный завод» о выдаче трудовой книжки и выплате некоторых сумм в счет компенсации неиспользованного отпуска. В части трудовой книжки суд прекратил производство, т.к. посчитал вопрос решенным ранее в порядке ст. 220 ГПК РФ, а в части выплаты денежных сумм поводом для прекращения избрал факты объявления ответчика банкротом и введения конкурсного производства.

В резолютивной части определения истцу рекомендовано решать вопрос о взыскании компенсации за неиспользованный отпуск в рамках конкурсного производства, т.е. в соответствии с нормами не трудового, а гражданского права. Дуалистический подход Верховного Суда РФ к оценке предмета трудового спора, зафиксированный в постановлении пленума, получил свое воплощение на практике.

Нельзя не отметить и то обстоятельство, что в результате интервенции гражданского права не ликвидирована, а, наоборот, усугублена конкуренция норм, регламентирующих, например, вопросы возмещения вреда работником своему работодателю.

Если в соответствии с п. 1 ст. 1081 ГК РФ такое возмещение может быть произведено в полном объеме, то в соответствии с ч. 3 ст. 238 ТК РФ работник отвечает лишь в пределах своего месячного заработка.

3. Охрана труда как труднопреодолимый рубеж на пути общей экспансии гражданского права

Охрана труда (подотрасль трудового права) испытала сильное воздействие норм гражданского права, особенно в вопросах возмещения вреда. Результатом, например, явилась ст. 230 ТК РФ, провозгласившая, что в случае грубой неосторожности застрахованного, способствовавшей возникновению или увеличению размера вреда, в акте (о несчастном случае) указывается «степень вины застрахованного в процентах».

Вина — субъективная сторона любого правонарушения (в т.ч. в сфере охраны труда), характеризующая психическое отношение нарушителя к своему деянию и его последствиям. Она может выражаться в форме умысла (прямого или косвенного) либо неосторожности (небрежности или самонадеянности), но никак не в процентах. Возможно, разработчики имели в виду «степень виновности застрахованного», т.е. пределы его ответственности. Впрочем, это смелое предположение. Что имели в виду разработчики этой нормы — не известно.

Подобные несуразности на стыке гражданского права и охраны труда не единичны. По мнению некоторых авторов, материальная ответственность работодателя за вред (увечье, профессиональное заболевание) вообще не нашла в Трудовом кодексе РФ своего надлежащего закрепления, поскольку ст. 184 ТК РФ предусматривает лишь гарантии и компенсации при повреждении здоровья или смерти работника, но не материальную ответственность работодателя.

Положения данной статьи относятся к институту оплаты труда, а не к институту материальной ответственности. В разделе VI «Оплата и нормирование труда» также нет речи о материальной ответственности работодателя, в главе 38 «Материальная ответственность работодателя перед работником» этот вид ответственности тоже отсутствует, тогда как КЗоТ РФ (ст. 159) такую ответственность работодателя предусматривал [6].

Стирание граней между нормами гражданского и трудового права можно назвать стратегической линией дальнейшего развития трудовых отношений на данном этапе, обусловленном курсом государства на выстраивание рыночной структуры общества. Как далеко зайдет этот процесс, сказать сложно. Теоретически нельзя исключить, что рабочая сила и труд, вопреки требованиям Конвенции МОТ № 143 (1975 г.), будут официально объявлены специфическим видом товара, как, например, электроэнергия, и войдут самостоятельным разделом в Гражданский кодекс РФ.

Однако с реалистичных позиций такой ход развития событий представляется маловероятным. Этого не позволят сделать фундаментальные нормы охраны труда, которые в силу их специфики невозможно целиком втиснуть в гражданско-правовые рамки, несмотря на обилие положений, связанных с возмещением вреда и другими сходными правоотношениями, которые объективно тяготеют к гражданскому праву.

К примеру, упоминавшийся уже Федеральный закон от 24 июля 1998 г. № 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» почти дословно воспроизводит главу 59 Гражданского кодекса РФ в части возмещения вреда.

Дело в том, что кооптировать нормы трудового права Гражданский кодекс РФ может лишь в той их части, которая относится к частно-правовой (договорной) сфере общественных отношений и на которую, кстати, в значительной степени сориентирован Трудовой кодекс РФ. В охране труда доминируют нормы публичного права, договорная (частно-правовая) составляющая минимальна, и этот водораздел гражданскому праву, скорее всего, не преодолеть, хотя на полпути к рынку возможны любые сюрпризы, в том числе и в области законотворчества.

4. Старые грабли

Необходимо иметь в виду, что возврат к гражданско-правовым методам регулирования противоречит историческому ходу развития событий. В XIX веке в европейских государствах (Австрии, Венгрии, Германии и др.) трудовой договор изначально представлял собой разновидность гражданско-правового договора о найме услуг. Это обусловливало возмещение вреда при несчастном случае в рамках договорной ответственности, т.е. ответственность работодателя могла наступить только при наличии его «доброй воли», зафиксированной в договоре. Поскольку ни один работодатель не горел желанием добровольно брать на себя ответственность за травматизм, договорный механизм возмещения вреда не обеспечивал работнику необходимый уровень защищенности.

В попытках преодолеть так называемую «хозяйскую власть» работодателя, юридическая практика постепенно перешла на позиции внедоговорного, т.е. деликтного, механизма возмещения вреда работнику. Суд с учетом вины каждой из сторон трудового договора, мог установить как размер причиненного вреда, так и размер его возмещения, несмотря на то что в трудовом договоре такие условия не оговаривались. Это был шаг вперед в деле защиты прав человека, но и он не полностью удовлетворял общественные интересы.

По некоторым оценкам, примерно 40% несчастных случаев не были связаны ни с виной работника, ни с виной работодателя и не подпадали под механизм безвиновной ответственности последнего как владельца источника повышенной опасности. Эти случаи тяжким бременем ложились на общество. Иными словами, в 40% случаев методы гражданско-правового регулирования при возмещении вреда были бессильны, общество содержало пострадавших за счет средств бюджета разных уровней, т.е. за счет налогов, имеющих ярко выраженный публично-правовой характер.

Придя к выводу, что работник стабильно подвержен риску получения травмы, который нельзя полностью исключить профилактическими мероприятиями, теория стала рассматривать несчастный случай с работником при отсутствии вины сторон трудового договора в качестве явления, подобного поломке оборудования. Бороться с травматизмом стали путем страхования, включая расходы на него в себестоимость продукции.

Порядок возмещения причиненного вреда изменился, он уже определялся не индивидуальным договором между работником и работодателем и не судом в условиях деликта, а законом, установившим единые для всех стандарты, невзирая на территориальную или отраслевую принадлежность субъектов правового регулирования.

Включился публично-правовой механизм. От гражданско-правовых принципов пришлось отказаться. Право пострадавшего на возмещение вреда на основе договорной или деликтной обязанности конкретного лица объективно трансформировалось в право на социальное обеспечение [7].

Как это происходило во времени и пространстве, видно из следующей таблицы.

Таблица 1. Введение общегосударственных социальных программ в некоторых государствах Европы и США [8] (не приводится)

Как уже отмечалось, право на возмещение вреда, полученного в результате «несчастного случая на производстве», реализуется в русле трудоправовой парадигмы охраны труда. Поэтому даже частичный перевод трудовых отношений на заржавленные гражданско-правовые рельсы следует рассматривать как явление регрессное, понижающее уровень реальной защищенности работающих, особенно в сфере охраны труда.

5. Наука охраны труда и необходимость рокировки

К сожалению, указанные обстоятельства не всегда учитываются. С 1993 г. юридическая наука все больше и больше скатывается на позиции комментатора действующего законодательства, фетишизации и восхваления практики без выхода за красные флажки, расставленные испеченными порой на скорую руку нормативными актами. В известной степени такое положение обусловлено законодательством о государственной службе и некоторыми статусными законами, в соответствии с которыми чиновники могут совмещать свою работу с научной, преподавательской и иной творческой деятельностью.

В результате высшие коллегиальные органы некоторых субъектов законодательной инициативы по рангу своих участников порой напоминают научные или диссертационные советы, составу которых может позавидовать иной ВУЗ. Плюсы такого положения очевидны.

Оборотной стороной является обретение той или иной отраслью права невиданного административного ресурса, который широко используется заинтересованными лицами, чтобы обеспечить быструю победу любой скороспелой идеи без ее глубокой проработки, в обход научной дискуссии. Достаточно сказать, что к концу 2004 г. в последний Бюджетный кодекс РФ поправки вносились больше 20, в Уголовный кодекс РФ — более 30, а в обе части Налогового кодекса РФ — более 60 раз, и это, не считая количества самих поправок, если под ними понимать изменение конкретных норм. Не избежал подобной участи и Трудовой кодекс РФ. Только Федеральным законом от 22.08.2004 г. № 122-ФЗ изменения внесены в 37 его статей. Массированные поправки подготовлены к внесению в ТК РФ и в настоящее время.

Обеспечив реализацию своих идей в виде конкретных нормативных актов, эти же чиновники, но уже в качестве профессорско-преподавательского состава, несут свои идеи в массы, т.е. студентам и аспирантам высших учебных заведений. Они же пишут многочисленные комментарии к «своим» законам. Результатом подобного подхода является субъект-объектная монологическая модель подачи материала, комментарии при которой формируются как препарированная упрощенная вариация соответствующего юридического текста на основе некритического воспроизведения сформулированных в нем положений.

Используя терминологию А.Л. Лебедевой, можно сказать, что на практике это в лучшем случае адекватная, а чаще искаженная почти до неузнаваемости примитивизацией какого-нибудь «пытливого ума» ретрансляция законотворческой идеи, которая до этого уже подверглась значительному искажению со стороны законодателей при воплощении в конкретный нормативный акт [9].

В этом смысле наука охраны труда являет собой типичный пример ведомого, послушно следующего в кильватере законодательного процесса. При этом все понимают, что несчастные случаи происходят не только на производстве, но и в непроизводственной сфере; что отсутствие документа не может быть частным случаем его наличия; что «нет» не может включать в себя «да» [10].

Не вызывает никакого сомнения тот факт, что это положение должно быть изменено. Охране труда следует, наконец, стряхнуть с себя паутину «научной усталости» [11] и занять свое достойное место как в научном, так и в законотворческом процессе, чтобы смотреть на мир и познавать его самостоятельно, а не только через призму нормативных актов высшей юридической силы.

Панкратов В.В., начальник отдела кадров Федерального арбитражного суда Московского округа

Сноски

[1] См., например: ст.ст. 2, 184, 210, 212, 219, 227, 228, 230 TК РФ.

[2] Ковалевский СМ. Обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве. Правовые аспекты. М.: Анкил, 2004. С 102-103.

[3] См.: Постановление Конституционного суда РФ от 23.12.1999 г. № 18-п.

[4] Указанная точка зрения не является общепринятой. Например, в Заключении кафедры трудового права и права социального обеспечения МГIOА на учебное пособие «Охрана труда. Краткий курс» 2004 г. изд., подготовленное авторским коллективом под научной редакцией к.ю.н. Тарло Е.Г., утверждается, что в ст. 232 Трудового кодекса РФ под «другими федеральными законами» понимаются не ГК РФ, а Федеральные законы «О связи», «О наркотических средствах и психотропных веществах», etc. По мнению авторов «Заключения» о Гражданском кодексе РФ в «данном случае» не может быть и речи.

[5] См.: п. I постановления Пленума ВС РФ от 17 марта 2004 г. № 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации».

[6] См.: Лебедев Р. Испытательный срок для Трудового кодекса РФ. Российская юстиция. 2002. № 8.

[7] Подробнее см.: Ковалевский С.М. Обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве. Правовые аспекты. М.: Анкил, 2004. С 7-17.

[8] Таблица из книги Холостова Е.И. Социальная политика. М., 2000. С 84. Обращает на себя внимание отставание США, которые развернулись в нужном направлении только после Великой депрессии (Прим. автора).

[9] Подробнее см.: Лебедева О.П. Педагогическая риторика и современные образовательные технологии / / Вестник ГИУ. Серия «Гуманитарные науки». 2003. № 1. С 61.

[10] Белов В.А. Содержание и осуществление прав акционеров, приобретенных после так называемого закрытия реестра // 3аконодательство. 2004. № 12. С 8.

[11] Формулировка И.А. Покровского, данная им в работе «Основные проблемы права». М., 1998. С 39.

Источник

Научные труды. Российская академия юридических наук. Выпуск 6. В трёх томах. Том 3. М.: Издательская группа «Юрист», 2006, — 1098 с. Стр. 119-124.