…Одну дуру зовут Сиси, другую, афроамэрикэн, еще не запомнил как. В общем, эти две дуры школьного американского возраста скачут на экране, задирают ноги, и обижаются друг на друга по пустякам. Все это на фоне сказочного, пластикового Чикагоу. И как мне кажется, надо всем этим навис, наблюдает и улыбается их знаменитый американский мышь. Я тоже, тоже наблюдаю за этим, вот уже пару серий, в душной комнате, где нельзя открыть окно. Своего телевизора у меня нет, и я хожу в гости. В то время, как офисные сотрудники моей родины борются с послеобеденным отупением, а продавщицы топчутся вдоль полок с бытовой химией, я уже свободен. Я смотрю этот сериал. Был бы рядом медведь, про которого я писал тысячу лет назад, он бы тоже пялился вместе со мной. Заинтересованно. Наверняка. Но я, — один. И дело — вот в чем. Они мне нравятся! Эти две дуры. Да, конечно, там не только они, в этом сериале. Но предполагается, что они главные. И еще — у меня на майке неброско оранжевым написано New York. В общем, это моя слабость. Я люблю Нью-Йорк, хотя и не был в нем никогда. Вы спросите при чем тут Нью-Йорк, когда речь идет о Чикаго…Не знаю. Может все дело в дипломной работе, которую я писал когда-то о Сэлинджэре. Как бы там ни было,мои Чикагоу и Нью-Йорк совсем в другой временной параллели, чтобы туда попасть, надо умереть. Хотя я в этом не уверен и умирать не хочу.

Так вот, эти двое. Они — ненастоящие. Глупые. Они любят танцевать. По-моему, только это у них и получается. Все остальное не очень. Да и ничего особенного с ними там и не происходит. Просто ступеньки лестницы перед домом, на которых они сидят, и плачут, я уже где-то видел. И улицу эту аккуратную, и небоскребы. Может, во сне? Плакали они в той серии над своими проблемами. Негритянка, подруга Сиси, признавалась в том, что ее тревожат ее большие ступни. Ей приходится носить ботинки брата (смех на бэкграунде, без этого никак, это по-американски). А сама Сиси чертовски озадачена тем, что у нее дислексия, или что-то вроде того. Ну, в общем, ей невыразимо трудно бывает читать, а иногда даже определять, где право, где лево. Всё это глупо. И писать об этом тоже глупо. Но какие-то они лёгкие. Ненапряжные. Может, потому что ненастоящие. Пока я всё это расписывал, закончилась красная ручка, я с удовольствием ее выбросил, не люблю красный. И блокнот тоже заканчивается, что тоже неплохо. Почему-то я ничего умного в нем не оставил. Поэтому пусть его страницы, последние, будут зелено-красные. Потому что я заканчиваю зеленой ручкой. Жаль. Жаль, что вы не видели, как глупая Сиси додумалась сунуть яйцо в банку с арахисовым маслом. При сбрасывании с четвертого этажа яйцо осталось целым, а серьезный чувак, учитель поставил ей «А», пять с плюсом то есть. Ничего не скажешь, веселенькая школа у них. И мне жаль, что у нас нет таких школ и заданий. А еще у Сиси есть младший брат непонятного происхождения. Предполагается, что он остроумный и циничный. Хотя, с моего дивана, он просто мелкий идиот.

Жаль… Жаль… Можно продолжать бесконечно. Сериал идет. Но я не буду. Я вот чего хотел сказать, меня окружают люди, настоящие умные люди. Поэтому несчастные. Они приходят ко мне. И сидят в кресле. Мы едим курицу и пьем кофе и говорим. О многом. Мы знаем многое, даже то, почему мы несчастны. Иногда это становится невыносимым. Говорить. Знать. Чувствовать. Иногда хочется оказаться, там, в сериале. На сказочной пластиковой улице в Чикагоу, где танцует веселая дура Сиси, не умеющая читать и ее подруженция и брат-идиот.

Может быть, они научили бы меня тому ,что я не умею — быть легким. Пишу, и чувствую, как улыбается их американский мышёнышь, которого я терпеть не могу. Он знает своё дело, гад.