Совершенно случайно, в один и тот же день, на просторах интернета попались две фразы. Модная звягиновская затесалась у кого-то из моих друзей в статусе “вконтакте”, вторая, взятая у классика, была перефразирована и служила названием для новостной статьи, как мне помнится, на сайте РБК. Не знаю почему, но после звягиновской, строчка из Достоевского была мне обидна, потому что чувствовать себя виноватым за содеянное вторым, третьим, пятым и десятым лицами совершенно не хочется никому…но я забегаю вперед, вот эти цитаты.

Из “Левиафана”:

“Во всем никто не виноват. Каждый виноват в чем-то своем”.

и еще одна из романа “Братья Карамазовы”:

“Каждый виновен за всех и вся, за всех людей и за всякого человека на сей земле.”

Как бы ни казалось, по-разному написано, но смысл схож в своей сути. У первого — невиновных нет — все виноваты и нужно искупить, другой же говорит, что перекладывать вину и предстать жертвой обстоятельств —  позиция мало, что неправильная, но и неблагодарная, нужно признавать собственную вину и не гнаться за «козлами отпущения».

Усмотрелась и некоторая дихотомия:

Виноваты все за всех— Виноват каждый только в своем.

Эти две психологии восприятия вины берут начало из православия и славянофильства, в первом случае, и, в западнических либеральных мыслей, во-втором.

Безвинно заключенный должен воспеть темнице свой гимн, а кандалы лобызать как крест божий, который если донесешь, то станешь обязательно героем. Смиренно нести свой крест, который дал Господь, выдержать его — обязанность, дается же только то, что можешь вынести…вот у наc люди и несут.

Для русских такой тип умерщвления собственной личности или тела составляет характерную черту всего народа, национального духа, если так можно выразиться.

Однако же словосочетание “национальный дух” имеет здесь оттенок совершенно не патриотический,так как субъектом национального характера или духа является толпа, над которой иногда нельзя не смеяться.

Человеческая ограниченность и испорченность принимают в разных странах разные формы, которые и именуются национальным характером. Каждая нация насмехается над другой, сравнивая и ставя себя выше последней. И, может быть, они и правы над чем насмехаются, но не правы, что насмехаются.

А западникам смешно и непонятно, почему мы долготерпимо принимаем удары судьбы и с таким усердием целуем руки, которые давали нам затрещины. ТАМ придерживаются звягиновской позиции: те, кто виноват, уже давно поплатились, приняли дозу гильотины или сидят.

Позже, в конце 19 века, русская интеллигенция хоть как-то начала отходить от достоевщины, заразившись идеями Запада. Поэтому типичный интеллигент, очутившись в нашем государстве в горьком и безвыходном положении, из которого в литературе славянофилы находили выход в возвращении к истокам, то бишь родной земле, народу и лобызанию все тех же кандалов власти и Бога, мог либо уехать, либо начать вспахивать землю и записаться на курсы телеграфисток (обычно более сложные вещи интеллигентам в голову не приходили).

Однако же, философия несущего крест и подставление щек под оплеухи не приводит ни к чему большему, как только к черствости и злости: что нас не убивает, совершенно лишает сил.

Чудесные моральные исцеления и прозрения, как в случае Мити Карамазова, случаются гораздо реже,чем поломанные и озлобленные люди. «Тот, кто знает, „зачем“ жить, преодолеет почти любое „как“», однако же жизнь учит,что люди вполне себе живут, не придумывая никакого смысла, и оттого ничуть не страдают и это не делает их хуже других.

Надеюсь, что в России, мы также научимся принимать свои ошибки, перестанем везде и всех винить и искать виновных, в конце-концов не будем так сентиментальны и принимать близко к скрдцу Федора Михайловича. Интеллигенция и так стала слишком русофобской, слишком злой и шизофренично ненавидит страну, где живет.

Российский либерализм, который они приняли, критикует не столько нынешний порядок вещей, сколько в принципе существование такой страны, как Россия: всякий печальный факт в нашей истории вызывает у таких людей смех и презрение. Они ненавидят обычаи и культуру страны, называя их, если не ложью, то варварскими, а такие слова, как “любовь к Отечеству” возможно скоро станут неубедительными, и даже в некотором роде неприличными. Грустно, что они винят государство, не пытаясь ничего предложить и исправить, и в этом, конечно, виноваты они.

Романтизм ушел, они уехали, здесь остались только мы.