Героиня отложила ноутбук, встала из–за стола, чтобы налить себе чаю и передохнуть. Только что она закончила рассылку всем 300 друзьям о том, что она закрыла свои аккаунты в соцсетях и сообщения, которые им могут приходить якобы от нее, и публикации якобы ее, которые они могут видеть в интернете, на самом деле, не имеют к ней никакого отношения.

Еще недавно она с упоением объясняла подруге, кто такой сталкер, и оживленно повторяла: «У меня появился свой сталкер, у меня появился свой сталкер!», очевидно, гордясь тем, что поравнялась с суперзвездами, не знающими отбоя от поклонников-преследователей. Теперь же дело приобрело серьезный оборот и эйфория ее рассеялась: преследователь стал не только написывать в мессенджер, но и создал страницу под ее именем, наполненную явно не один день собиравшимися фотографиями героини, а на днях вообще заявился к ней на работу и провел в фойе и внутреннем дворе весь день.

Делая глоток из чашки, героиня в сотый раз прокручивала в голове весь ход событий, который вскоре привел ее к двухмесячному домашнему заточению: старая подруга-одноклассница написала, героиня ответила дежурным приветствием: «Дела нормально. Работаю», — «Где работаешь?» — «У себя в салоне», — «Твой, личный салон?» — «Ну не совсем, но я в доле»…

Героиня в который раз корила себя за лишнюю откровенность, но и в то же время успокаивала, что болтала с давней подругой-одноклассницей и, может, не она все–таки слила информацию о том, где героиня работает, адрес и место, кем на работе является и как живет, их общему однокласснику, отравлявшему жизнь героине вот уже три месяца своим внезапным появлением и с тех пор беспрестанным ее преследованием, разбавленным то сценами в стиле моноспектакля: «муж пришел за женой на работу», где по сценарию он был мужем, а героиня женой, то требованиями устроить его, друга детства, к героине на хорошую должность, то тайной слежкой из кафе напротив.

Все началось тогда, когда героиня в очередной раз отбившись от смс-атаки с расспросами и признаниями в любви бывшего одноклассника, стоя за стойкой ресепшн, отложила телефон, подняла голову и увидела перед собой его во плоти, заходившего с улицы в салон.

Последовала вынужденная встреча, вопросы теперь уже воочию о том, как кто живет, где устроился, как появился и обосновался в Москве, и так далее. Одноклассник от ответов на удивленные расспросы героини о том, как он ее нашел, откуда знает, где она работает, когда приехал в Москву, чем занимается здесь и переехал ли он из родного города сюда окончательно, увильнул, и только сказал, что приехал сегодня. А потом сказал, что приехал устраиваться к ней на работу, чем шокировал героиню, но она справилась с собой и попросила прислать резюме на электронную почту. После этого диалог, вроде бы, окончился и героиня в том числе для точного его завершения засобиралась на обход, по делам вглубь салона, так что однокласснику пришлось из него выйти.

Через день встреча повторилась в тех же условиях и декорациях. Одноклассник, вроде совершенно нормально снова зашел в салон, нормально поинтересовался не нашлось ли для него места — пока не нашлось, но после ритуала будничной беседы, уйти не поторопился, а стоял в фойе, глядя на героиню. В фойе появились сотрудники салона, героиня стала решать с ними деловые вопросы, на стойку-ресепшн заступил молодой человек, а героиня с легким сердцем попрощалась с одноклассником и поспешила закрыться в офисе. Потом администратор расскажет героине, что ее гость подошел к нему и назвал ее своей женой, а когда она выйдет в конце дня из салона, то и одноклассник окажется тут как тут, после ожидания в кафе напротив.

Всю последующую неделю одноклассник ходил на работу к героине как на свою — с 10 до 22.00, теперь уже не обсуждая с ней ни возможность устроиться, ни другие варианты работы, а только повторял и ей, и всем сотрудникам салона, и даже, возможно, некоторым попадавшимся клиентам, что героиня его жена. Все в салоне определили посетителя сумасшедшим.

За это время героиня успела поговорить с ним «по-хорошему», потом приехал и «по-хорошему» постарался с ним поговорить друг героини, но одноклассник повторял все то же самое, а другу — с особым злорадством. В салоне пошли разговоры в стиле «если человек не понимает по-хорошему, тогда надо объяснить по-плохому». Но бить человека, который просто приходит и повторяет два слова, хоть и ежедневно в течение нескольких недель, никто не решался. Тогда партнер героини по бизнесу предложил ей пока поработать из дома. Неделя прошла без ее появления на работе и повлекла за собой неприятные последствия.

Походив несколько дней в салон и не встретив героиню, одноклассник забрался в одно из помещений салона, бывшее на ремонте, опустошил холодильник рабочего, присвоил себе его куртку, но на выходе был им нагнан и избит за воровство. Этот случай позволил салону «выдохнуть», потому что появился повод для вызова полиции. Хулигана в полицию забрали, но работники салона, когда на них насели полицейские, разбой и воровство отвергли, потому что куртку рабочий себе тут же вернул, а воровства колбасы для ареста было недостаточно. Работники сообщили про преследования владелицы салона. Но при последующем допросе: осуществлял ли задержанный агрессию, угрозы, действия, причиняемые вред здоровью или жизни героине, не нашлись, что ответить и также напрочь забыли выяснить место прописки преследователя. Полиция предприняла последнюю попытку — расспросила самого задержанного, но на вопросы: что он делал в салоне, когда приехал и где регистрация, он подготовленно ответил, что приехал утром, регистрацию еще не успел оформить и заехал к бывшей однокласснице навестить, но не разобрался в помещениях, зашел не с той стороны — через ремонт. Для задержания у полиции повода не нашлось.

После ареста преследователь «присмирел», как все решили в салоне — больше в помещения салона не забирался, но приходить не перестал и, не встречая героиню, усаживался в кафе напротив и сидел до вечера.

В то же время героиня не переставала сбрасывать звонки от неизвестных номеров, раз по 14 звонивших ей на телефон. Она уже имела пять записанных номеров преследователя, с которых он ей звонил, и сначала, когда она поднимала трубку, она слышала фоном чьи-то голоса, поэтому ей закралась мысль о том, что преследователь, возможно, не «сумасшедший воздыхатель», а безжалостный мошенник, который решил таким образом вместе с сообщниками, а может быть, и под чьим-то руководством, отнять у нее бизнес. В это же время она случайно наткнулась на своего двойника в соцсетях.

Героиня написала заявление в полицию. Полиция заранее сообщила, что если объект не проявляет агрессии и не совершает противоправных действий против заявительницы, то полиции делать нечего. То есть героине нужно было подождать, пока одноклассник ее наконец прирежет, а потом смело вызывать полицию и предоставить им соответствующий повод вмешаться.

Героиня пошарила по интернету в поисках похожих историй и их решений. Нашла телефон поддержки жертв психически нездоровых людей. По телефону ей повторили то же, что говорила полиция, и дали телефон неотложной скорой психиатрической помощи на случай атаки.

У героини начались приступы паники и мания преследования. Но в промежутках между приступами героиня не относилась к преследователю отрицательно. Она считала, что он нездоров, и думала, как ему помочь. Поначалу она даже собиралась устроить его на работу к себе в салон, но коллеги ее отговорили. Теперь она думала о том, где он живет и чем питается, ведь у него не было заработка. В то же время, отдавая себе отчет в том, что человек нездоров, она задумывалась о возможности оказания ему медицинской помощи — единственная серьезная и верная в таких случаях помощь. Но из–за очевидного отсутствия у него прописки, заранее понятного отказа и отсутствия явного повода для его определения в больницу, сделать это было невозможно.

Из салона поступали новости — и та, шокирующая про взлом, и будничные — про периодические визиты и поиски «жены».

Родители героини через оставшихся в том городке, где они когда-то служили, и где героиня провела год в одной школе со своим будущим преследователем, подняли прошлые знакомства и выяснили, что одноклассник у себя в городе был уволен из армии за агрессивное поведение, был женат, разведен и выгнан из семьи, после чего стал совершать странные и пугающие выходки, например, бегать голым по участку своей новой знакомой, увлекся алкоголем и наркотиками, а теперь числится в розыске за угон машины. По словам соседей, родители преследователя когда-то пытались положить его в психиатрическую клинику, но он оттуда сбежал. Через какое-то время они прекратили с ним всякое общение и ни с кем никогда о сыне больше не говорили.

Героиня занялась изучением вопроса в области законодательства — и выяснила, что законом не предусматривается защита граждан от так называемого «неагрессивного» поведения со стороны «обидчика». Главный совет, сквозивший между строк интернет-страниц заключался в смене места работы и места жительства. Героиню, помимо ощущения обреченности домашнего заточения, все острее стала мучить мысль о том, что вот-вот она встретит одноклассника на кухне или в комнате. И вдруг новости с работы поступать перестали. Героиня решилась сделать пробный «выезд» в салон. Даже находясь в машине за рулем, стоя на светофоре, она старалась пригнуться и вжаться в сиденье. Скрываясь под капюшоном, героиня запрыгнула в фойе салона и увидела одноклассника, стоявшего к ней спиной и лицом к менеджеру за стойкой. Замерев от ужаса, героиня слушала, как одноклассник требует у менеджера «реквизиты организации, чтобы подать заявление на вас в суд» и оформить жалобу за отказ клиенту в оказании услуг. «В реквизитах есть мой домашний адрес», — догадалась героиня, на ватных ногах выскользнула из салона и вновь уехала под свой «домашний арест».

Проблема требовала решения. Атмосфера в салоне накалилась до предела, ситуация могла, действительно, навредить бизнесу, который еще немного и грозился стать убыточным — настолько «клиент» примелькался в салоне, что его присутствие стало вызывать опасения теперь уже и со стороны посетителей.

Главное — это помнить, что действия человека нездорового, неадекватно воспринимающего реальность, не должны восприниматься так же, как от человека, не придумывающего себе жену и иную реальность. Преследователь, проводивший дни на заднем дворе салона, не имеющий поддержки и даже, вероятно, возможности ежедневно питаться, нуждался в помощи, возможно, равно как и героиня. Но как можно было помочь и ему, и ей, оставалось загадкой.

Героиня попыталась «пробить» его по базе наркологии, но выяснилось, что данные может получить исключительно сам пациент и даже для его ближайших родственников, например, матери, информация остается конфиденциальной. От безысходности героиня зашла в районный психдиспансер, где когда-то обновляла справку для вождения автомобиля. Там ей была описана схема действий, которая отличалась от всех ранее поступавших советов: при пассивных домогательствах с противной стороны, не имея веских причин для заявления в полицию, гражданин только при случае инцидента между ним и преследователем должен вызвать полицию. При задержании официально выяснить место прописки преследователя, настоять на том, чтобы полицейские (или участковый) сообщили в психдиспансер по месту прописки преследователя о задержании «пациента», предположительно, данного диспансера, и запросили подтверждения данных.

В случае подтверждения полиция должна сделать официальный запрос на перевоз задержанного в диспансер по прописке. Следуя заявлению пострадавшей, полиция должна задержать преследователя до того, как его заберет представитель учреждения.

«Нужен инцидент!», — подумала героиня, решительно отставляя чашку.

Психиатр клиники Mental Health Center Мария Владимировна Гантман:

«Меня удивляет, что человек был в розыске за то, что он совершил реальное правонарушение, и героиня не получала поддержку от полиции в том, чтобы его задержать, вернуть домой и провести следственные действия. В данном случае героиня совершила верный поступок, который впоследствии может оказаться для нее спасением и стать действенным советом для людей, оказавшихся в подобной ситуации — это выяснить биографию преследователя, или сделать к этому первый шаг. Из выясненных обстоятельств, очевидно, что здесь должна помочь и поможет полиция, так как она будет иметь дело с преступником, гуляющим на свободе.

Героине нужно решиться на борьбу, если она действительно хочет избавиться от проблемы, а не ждать, пока проблема сама «рассосется», — нужно рассказать полиции о выясненных сведениях о преследователе и заручиться ее поддержкой.

Относительно оказания помощи сталкеру надо указать следующее — в психоневрологическом диспансере нет никаких средств недобровольно оказывать человеку помощь.

Есть так называемый консультативный режим наблюдения, когда человек обращается за помощью строго по собственному желанию: не захотел — не пришел, и никто его не хватится. Есть диспансерное наблюдение, которое близко к понятию «учет», потому что если человек на прием не приходит, то врач начинает выяснять, что с ним случилось, возможно, ему нужна недобровольная госпитализация. То есть человек должен в определенные сроки приходить в диспансер и наблюдаться, но никто не может проконтролировать, принимает ли он прописанные препараты или нет. Иногда пациенту вводят лекарства в депонированной форме, но все равно, для этого нужно согласие пациента.

Есть режим недобровольного наблюдения, в том числе амбулаторного, но только в том случае, когда человек уже совершил правонарушение, и это решение суда — наблюдать его принудительно. Об этом, скорее всего, говорится в конце статьи в качестве «схемы» решения проблемы. То есть, есть три режима: консультативный, диспансерный, принудительный.

Но сам факт наблюдения в диспансере не говорит, что человека могут лечить недобровольно и что его свободу могут как-то ограничивать, поэтому надежда на психдиспансер, в котором, возможно, наблюдается сталкер, не оправдана.

Героиня нуждается в поддержке, и ей нужно решить проблему преследования, а не проблему психического здоровья преследователя, ошибочно делать себя ответственной за это.

Признаки поведения сталкера угрожающие, и тревога, которая развилась у героини на этом фоне, вполне нормальна, но мысли о хитром мошенничестве — лишние. Здесь проблема не в его корыстном расчете что-то получить от героини, а в том, что он уверен, что ему должны оказать внимание, в том, что он должен быть рядом с героиней, а уж для этого он применяет разные хитрости. То есть проблема в навязчивой идее, которая его преследует.

В западных справочниках для психиатров сталкинг рассматривается как отдельная психологическая проблема. Ведь сталкингом занимаются и психически здоровые люди. Например, когда в паре женщина уходит и мужчина без психиатрических диагнозов, просто склонный к агрессии и уверенный в своей правоте и в том, что эта женщина должна быть с ним, начинает ее преследовать и часто совершает агрессивные действия по отношению к ней.

То есть сталкинг — это необязательно психоз и это необязательно лечится таблетками. Универсальных советов здесь нет. Это может быть ваш здоровый, но не в меру брутальный бывший, или человек, который считает, что вы посланник дьявола на земле и вас надо убить из–за этого. С первым есть некая вероятность решить вопрос словами, со вторым, скорее всего, нет.

В описанном случае решение проблемы — это компетенция правоохранительных органов. Но для тех, у кого нет подобного «козыря», как следователь в уголовном розыске, тем, кто страдает от преследования, стоит присмотреться к действиям героини и оценить значимость выяснения личной истории сталкера. Очевидно, на этом поле вы найдете инструменты решения проблемы, а главное, станете увереннее и сильнее, потому что в этом случае преследователь перестанет откуда ни возьмись настигать вас на каждом шагу, вы будете владеть ситуацией и сразу почувствуете, что проблема стала гораздо менее сложной и опасной, чем рисовал ваш страх».