Так уж было задумано судьбой, что сервисы интернет-знакомств всегда незримо присутствовали в моей жизни. Например, в виде секретарши Аллочки, которая на какой-то из очередных моих скучных работ, приходила делиться своими успехами на пути к конечной цели — выйти замуж, ибо в будущем году ей обещало стукнуть тридцать.

«Так», — начинала открывать дверь в свою душу Аллочка, завладевая куском моего рабочего стола: «Вот последнему 35. Работает в банке, любит путешествовать. Он это вот мне сейчас написал, но на фотографии-то он старше, мне кажется, посмотри, а?».

И я смотрела на еще одного неинтересного «последнего». На его усы и спининг в руках. А потом я смотрела на Аллочку, которая работала в этой компании уже восемь лет, и будет работать, пока окончательно не испортится и не пойдет возрастными пятнами. А тогда ее уже будет неудобно держать в секретаршах, и предпенсионерку отправят в архив на первый этаж. Аллочка была потрясающе глупа и невероятно целеустремленна к ЗАГСу. Я бы сказала, что меня искренне восхищала в ней именно эта черта. Она использовала любые возможности для будущей смены фамилии: быстрые свидания, свахи, сайты знакомств и даже тренинги для улучшения сексуальной кармы. Несмотря на постоянные неудачи, желание непременно увидеть заветную печатку в паспорте только увеличилось. Преспокойно занимая свою не отягощенную работой должность, Аллочка с утра до вечера шерстила анкеты будущих мужей, а в дни, когда мужья не добавлялись или добавлялись с меньшей скоростью, чем их обрабатывал опытный секретарский глаз, отрывала каталог очередного интернет-магазина одежды. Примерно месяц спустя несчастный курьер Дима, студент 1 курса Университета Управления, выстаивал очереди в отдел доставки Почты России, чтобы забрать огромную коробку с женской нереализованностью: платья, туфли, снова платья.

Иногда у Аллочки случались непродолжительные романы, которые ни чем утешительным не заканчивались: один оказывался женат, другой работал грузчиком на складе, а никаким не бизнесменом. Третий был чрезмерно жаден. «Он прям за этот свой кошелек хватается трясущимися руками, лицо — белое, как простыня» — сетовала Аллочка, ковыряя пальцем дырку на поехавших колготках. «Я прям сидела, и этот клубничный чизкейк встрял у меня в горле». Однажды она пропала на несколько дней, а потом еще долго щеголяла остросюжетной женской прозой про то, как суровый менеджер по работе с клиентами Данила уволок ее к себе на дачу в Барыбино прямо со второго акта в Театре Моссовета. «Он хрясь этим топором по головешке. А я сижу у камина и смотрю на него. Ну, животик, да, но зато чувствуется, что мужчина!» — сияла Аллочка, распечатывая на офисном принтере фотографию своего нового рыцаря.

Данила так и не перезвонил. Не перезвонил и Коля, и Слава. Спасло положение только партия нижнего белья кислотных цветов.

Иногда, уходя вечером с работы, я с восхищением смотрела, как Аллочка продолжала сидеть за компьютером, сосредоточенная и печальная, переживающая очередную виртуальную драму или наоборот сияющая и радостная, потому что впереди у нее наконец начинал слабо мерцать повод заказать торт с двумя фигурками и ресторан «Майя» на Рязанском проспекте, куда съедутся все ее родственники, даже тетя Наташа из Нового Уренгоя, которую она обязательно не забудет пригласить красивой позолоченной открыткой, отправленной DHL, чтоб наверняка. А пока она будет ждать и заниматься саморазвитием, потому что когда назначенный ей поплывший в ширь страховой агент Василий наконец отыщет ее в московском метро или Парке горького, то она поразит его своими способностями, закружит в вальсе умений, сразить наповал незаурядной эрудицией. «Вот смотри баба какая-то анкету заполняет. Хобби: еда, путешествия. Ну вот посмотри на нее! Сплошной фотошоп. Какая там еда-то? Кого она хочет обмануть?» — отводила душу засидевшаяся в невестах секретарь-референт международной компании, обсуждая неудачи по телефону со своей знакомой. Знакомая, как я потом узнала, тоже была не замужней и именно это обстоятельство навело меня на мысль, что Аллочек в мире намного больше, чем я себе представляла. При более внимательном наблюдении мне стало совершенно очевидно, что я живу в мире Аллочек, потому что они были везде: армия Аллочек, ходящих в фитнес-клуб и загибающиеся от усталости по вечерам на курсах испанского языка. Аллочки в Пушкинском музее и на курсах вождения. Аллочки, одиноко сидящие в модном кафе и усиленно читающие РБК. Аллочки, делающие селфи на фоне мавзолея с подписью: «Все сильные мужчины уже умерли». Аллочки, сворачивающиеся в баранки и креньдельки на Хатха-йоге. Танцующие хастл Аллочки, Аллочки, покоряющие скалодром. Аллочки с аквалангами, разыскивающие своего лысеющего менеджера по продажам на дне Средиземного моря. Иногда наблюдая за тем, как Аллочка усиленно топчет свою клавиатуру маникюром в три с половиной тысячи рублей, я думала, что этажом выше тоже есть офис. И там тоже сидит Аллочка. Да, этот мир был просто наполнен одинокими тридцатилетними женщинами, которых никто не хотел любить.

С приходом весны у потенциальной невесты началась новая эпоха, связанная с регистрацией на сайте международных знакомств. Перед моими глазами, как и перед глазами коллег, потянулись кандидаты на фоне деревенских домиков с курами в руках. «Вот этот вот очень симпатичный!» — возбужденно кричала страдающая по браку и не теряющая надежды когда-нибудь в него вступить женщина и тыкала в плотненького голландца верхом на тракторе. Были еще Джоны, торгующие спермами быков, работник столовой на табачной фабрике, несколько немецких пенсионеров и продавец мороженого из Стамбула. В мае Аллочка собрала чемодан и полетела навстречу своему счастью: 50-ти летнему Оливеру, живущему где-то на западе Австрии. Он обещал ей поездку в горы, жареные сосиски, а еще сфотографироваться на фоне Собора Святого Стефана. «Я обязательно пришлю тебе нашу фотку, где мы вдвоем. У них наверное можно там распечатать это все?» — волновалась она, переписывая себе мой почтовый адрес в розовый органайзер, умело впихивая туда еще с тысячу адресов: отдел пиара, отдел качества, администрация, тренер по горловому пению, девочки с уроков верховой езды, бармен Сережа…

Открытка, кстати сказать, так и не пришла, а может быть ее кто-нибудь задержал. Какой-нибудь завистник или пакостник. Вытащил из ящика и потоптал, а может быть, замызганная почтальонша с толстым лицом и обвисшей грудью от намека на чужое счастье разъярилась и изорвала портреты двух жующих сосиски, не найдя в себе силы порадоваться удачному финалу секретаря-референта из Беляево. О судьбе самой Аллочки мне тоже ничего неизвестно — ведь я отнюдь не собиралась переводиться в отдел архива ближе к пенсии, а лишь зарабатывала на несколько месяцев свободы. Так что встретиться нам больше не пришлось. Лишь иногда ожидая вылета в каком-нибудь международном аэропорту, там, где-то между алкогольными стеллажами и туалетной водой я набредаю на трогательную, одиноко сидящую девушку с чемоданом и блаженной улыбкой на устах. Она с восхищением смотрит, как заправляют самолеты с пестрыми хвостами, грузят багаж, развозят пассажиров… Она смотрит, нервно переворачивая засаленные странички паспорта, и твердит аллочкиным голосом простуженного попугая: «Последний… последний… последний».