Create post

Про мужчин, покоривших мир

Так получилось, по счастливому стечению обстоятельств, что мне в жизни редко попадались плохие книги. Откровенно глупые или панибратские. С одной стороны, можно подумать, что плохим книгам просто не разрешают издаваться. Но с другой стороны, что делать с тоннами книг в превакзальных лавках? Все–таки их выпускают. И здесь не идет речь о субъективизме, вроде «на вкус и цвет». Оценивать книги можно и нужно, но только в рамках одного жанра. Рассказ сравнивать с рассказом — это нормально.

Появилась у меня книга про Бродского. Из серии «Мужчины, покорившие мир». Название серии мне показалось пошлым, ибо зачем писать о покоривших — они могут оказаться пустыми, а мир просто глупым. Другое дело: «изменившие мир», но это я уже привязываюсь.

Книги О Бродском я никогда не читала, используя негласное правило, что поэт и сам мне всё о себе расскажет. Но раз уж дома оказалась книга Александра Боброва, то я ждала этого момента таинства, когда открываешь книгу и пытаешься уловить нить автора, его отношение к тебе, к объекту. Когда ты еще совсем плохо его знаешь, и у тебя проскальзывает недоверие. К слову, литература — единственное искусство, приводящее меня в восторг. И как я уже сказала в самом начале, мне чаще всего встречались великие тексты. А те, что шли середничком, легко мною отпускались.

Сначала книга Боброва вызывает во мне хмурость бровей, и я еще не уверена: это я не правильно поняла рассказчика или он действительно с первой страницы негативно отзывается о «жидах». Я, конечно, люблю поэта, но больше меня поражает непозволительная публицисту ярко-выраженная позиция, голословность и подмена понятий. Я тоже сейчас выгляжу голословно, но есть несколько примеров, которые хочется разобрать.

Ярко-выраженная негативная позиция:

"…участники секции <…> могут присылать авторские учебно-методические разработки учебников по творчеству Иосифа Бродского. Понятно, наивные почитатели Рубцова? — уже учебники по Бродскому пишутся! Бедные школьники…"

Будь автор умнее, сделал бы все гораздо тоньше. И поставил бы под сомнение мозг Иосифа, ведь этим доказал бы существование своего. Но нет, открыто вздыхает с сожалением и зачем-то(!) сравнивает Иосифа с Рубцовым:

сценарных поисков, находок и образных попаданий значительно больше у тех, кто выбрал стихи Николая Рубцова. И это легко объяснимо, если сравнить хотя бы любую его законченную строфу с тягучими стихами Иосифа:

Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,

Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,

Что, все понимая, без грусти пойду до могилы…

Отчизна и воля — останься, мое божество!


А вот холодная невнятица другого автора (имеет ввиду Бродского):


Все равно — возвращенье… Все равно даже в ритме баллад

есть какой-то разбег, есть какой-то печальный возврат,

даже если Творец на иконах своих не живет и не спит,

появляется вдруг сквозь еловый собор что-то в виде копыт.

Вообще (делаю интонационную паузу и улыбаюсь), в двух этих отрывках существует понятие лирического героя и его миссии перед читателем: мыслить сюжетно или мыслить абстрактно. И тот и другой автор справляются со своей миссией.

Голословность:

У автора весь сюжет книги бомбит, что Бродского слишком много в школьной программе. Сетует, что многие поэты несправедливо забыты. А Бродский — «вечный жид», как говорит Бобров, имея ввиду средневековый образ, с которого начинается повествование книги, всего лишь попадает в волну современной политики. То есть, помогает вытравить русский дух, считает Бобров. Знаю, что книгу не перескажешь и раз взялся давать ей оценки, то хотя бы комментируй сказанное. Но мне кажется, вот это «вытравить русский дух» даже обсуждать не стоит, это просто Бобров уже старый и болеет. Но книги ему почему-то издавать еще можно.

На данный момент в школьной программе Бродского один академический час. Учитель даже не успеет рассказать о предательской судьбе Иосифа, вытравить русский дух из детей. Максимум — ученики выучат «Рождественский романс» и то, потому что он уж больно распевный.

Подмена понятий:

В начале книги писатель вводит цитату: «считается, что Бродский — это Пушкин XX века». Берет ее в кавычки, но авторства не указывает. Это как бы такая дешевая манипуляция, потому что потом он — автор — рыцарь приезжает и развенчивает этот миф, мол Пушкин — единственный в своем роде и ни с кем его не сравнивайте. Читатель думает: «и в правду, нечего Бродскому с Пушкиным тягаться». Хотя это была всего лишь субъективная цитата, из книги мы даже не понимаем, чья она. То есть, это не Бродский так заявлял о себе, не претендовал на место солнца русской поэзии.

Часто такой прием используется на Центральном телевидении: вводится абсурдный тезис, а государство в лице журналистов первого канала высмеивает и доказывает абсурдность тезиса. Журналисты становятся одновременно для зрителей и друзьями — ведь мы мыслим одинаково, и спасителями — ведь вы сказали нам архиважные вещи.

И вот, невнимательный читатель в начале книги впитывает подтекст: Бродский задрал нос. А Бобров сейчас во всем разберется.

Я читаю эту книгу, потому что сначала надеялась, что все это шутка, что на 70 странице будет написано: Та-дам, любопытный читатель — ты не бросил эту несправедливую ерунду, а значит ты дотошный (или легко вменяемый), и теперь я расскажу тебе реальную историю, а не мои ощущения на счет еврейских поэтов.

Но этого так и не произошло.

Теперь я понимаю, что книга так и закончится, и мне интересно следить за абсурдом, как читать «Процесс» у Кафки или смотреть фильм про Альцгеймер.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About