Create post

Что пил Евгений Онегин

Чтобы ощутить вкус прошлого, не обязательно устраивать гонки со временем. Не зря писатели и поэты корпели, ночи не спали, тщательно описывая застолья и яства — и для того тоже, чтобы мы могли вкусить прошлых столетий. Имея тот же набор вин, отведывая их в том же порядке, в той же обстановке, что и в стародавние времена, можно вообразить себя представителем другой эпохи, далёкой страны, исчезнувшего сословия.

Вот Евгений Онегин — франт с европейскими замашками и барин, подверженный хандре. Благодаря одноименному роману можно получить представление, как жили и что пили петербургские денди первой четверти XIX века.

Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мёрзлой для поэта
На стол тотчас принесено…
Но изменяет пеной шумной
Оно желудку моему,
И я Бордо благоразумный
Уж ныне предпочёл ему.
К Аи я больше не способен;
Аи любовнице подобен,
Блестящей, ветреной, живой,
И своенравной, и пустой.
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов нам оказать услугу
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо, наш друг!

Так, а не иначе. В отношениях с вином — упоение, уважение, услада. Но вину юности (Клико, Моэт, Аи — наиболее славящиеся и дорогие в те времена марки шампанского) противопоставляется зрелость красного сухого Бордо. Определённо, шампанское более соответствует буйной молодости. Пена, вырывающаяся из–под пробки, струя, брызги — любой сподобится на банальные ассоциации.

Как пылкий ум, не терпит плена,
Рвёт пробку резвою волной,
И брызжет радостная пена,
Подобье жизни молодой.
(Е. Баратынский)
В лѐта красные мои
Поэтический Аи
Нравился мне пеной шумной,
Сим подобием любви
Или юности безумной
(А. Пушкин)

Еще одно упоминание вин в «Евгении Онегине» может потребовать разъяснения: «Между Лафитом и Клико». Это значит — во время обеда или ужина, который украшали разогретым красным бордосским вином марки Лафит (обычно к мясным блюдам), а заканчивали шампанским.

Вообще, чтобы правильно понять текст, исследователям необходимо разгадывать многие не ясные современному читателю строки. Вот, например, Евгений поспешает в ресторан: «Вошёл — и пробка в потолок / Вина кометы брызнул ток». Что за «вино кометы»? Оказывается, это вино сбора винограда 1811 года, когда над Европой пронеслась огромная комета.

Другая загадка заключена в странных обвинениях помещиков-соседей Онегина в деревне. Страшась пустых разговоров, Евгений уклоняется от встреч с дворянскими обитателями глубинки. Те, в свою очередь,

Все дружбу прекратили с ним.
«Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьёт одно
Стаканом красное вино»

Почему для провинциальных помещиков употребление красного вина «посредством стакана» — сугубо отрицательная характеристика? Комментаторы разъясняют, что соседи обвиняют Онегина в мотовстве — он пьёт дорогое красное (скорее всего, французское) вино стаканами, хотя в деревне так употребляют алкогольные напитки домашнего производства, а вино всё-таки бокалами. Недаром Евгений в шкафах комнаты дяди, дом которого он наследовал, нашел «наливок целый рой, / Кувшины с яблочной водой…» А когда Онегин и Ленский являются к Лариным, то для гостей выносят «кувшин с брусничною водой». Эта яблочная и брусничная вода не так уж безобидна, как можно судить по названию. Разнообразные рецепты такого напитка объединялись тем, что выпаренный или полученный протиранием разбавленный сок заквашивался дрожжами, хмелем, а после брожения «по вкусу» разбавлялся водкой. Становится понятным, почему по возвращении из гостей Онегин жалуется: «Боюсь, брусничная вода / Мне не наделала б вреда».

Сравнительную бедность провинциальных дворян подчеркивает и тот факт, что на именинах Татьяны Лариной угощают не французским вином, а более дешёвым отечественным:

Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже.

Обыкновенным напитком того времени был и ром. Его добавляли в чай:

Оставя чашку чаю с ромом…
Подходит к Ольге Петушков.

Из рома (или коньяка) варили пунш (жжёнку) — горячий напиток с сахаром, лимоном (доставленным из итальянской Мессины), пряностями; жжёнку поджигали и тушили вином:

Когда могущественный ром
С плодами сладостной Мессины,
С немного сахара, с вином,
Переработанный огнём,
Лился в стаканы-исполины
(Н. Языков)

Как истинный человек высшего света, Онегин, постоянно употребляя вино, не напивался (по крайней мере, в рамках романа). А вот при характеристике Зарецкого, устроившего дуэль Онегина и Ленского, Пушкин употребляет оборот «как зюзя пьяный». Комментаторы отмечают, что такой гусарский жаргонизм ввёл в поэзию знаменитый Денис Давыдов:

А завтра — чёрт возьми! — как зюзя натянуся,
На тройке ухарской стрелою полечу;
Проспавшись до Твери, в Твери опять напьюся,
И пьяный в Петербург на пьянство прискачу!

Вот оно — чудо чтения! Мы буквально окунаемся в разноцветные напитки пушкинских времен. Винная культура в России тогда ещё только зарождалась, но вино как образ, как неотъемлемая часть жизни «комильфо» (du comme il faut — кстати, Пушкин использует эту фразу в романе) уверенно проникало в меню, в кухонные буфеты, в мысли, в русский язык. Недаром «Евгений Онегин» заканчивается так:

Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел её романа…


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About