Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий…

Иван Тургенев «Русский язык»

Было очень неясно, есть ли у меня защитники, я не мог узнать ничего определенного на этот счет, все лица были непроницаемы…

Франц Кафка «Защитники»

Минувшей осенью меня посетило утешение. Оно заявилось резко и неожиданно. Тихим сентябрьским днем я сидел на даче и перелистывал старые конторские книги, служившие мне тетрадями во время учебы в институте. Вдруг я обнаружил записанное на самом невидном месте стихотворение.

Об этом стихотворении я совершенно забыл. Когда я записал его и зачем, при каких обстоятельствах, и кто его автор? Все случилось слишком давно, чтобы найти ответы на эти вопросы. Настолько давно, что будто этого и не было. Но все же это было.

Может быть, сработал эффект неожиданности. А может быть, дело в нахлынувших воспоминаниях о временах, когда я был еще молодым, но уже немного разочаровавшимся. Так или иначе стихи подарили мне сильную эмоцию. Имя этой эмоции — утешение.

Утешение по мне — одна из самых ценных вещей, которые мы можем получить. Наверное, эта эмоция была со мной всю жизнь. Сейчас уже нельзя с уверенностью сказать. Но вот ведь какое дело: я сам толком не знаю, что это такое — утешение. И все же попробую объяснить.

Даровать утешение может что угодно. Фотография, старое одеяло, осенняя аллея, любимый котейка. Это уж как придется. Для меня главный «даритель» утешения — искусство, причем художественная ценность произведения имеет не первое значение. Но этой ценностью, безусловно, обладает рассказ Франца Кафки «Защитники», который лично для меня выступает ярчайшим примером «дарителя» утешения. Прочтите его, если будет свободная минутка. Мне кажется, это лучший способ объяснить, что такое утешение.

В любом случае тонкие материи лучше всего объяснять через другие тонкие материи. Возможно, утешение — это когда человек, стоя по пояс в зыбучем песке, вдруг видит спускающийся сверху крепкий канат. Или когда он, блуждая по темным бесконечным коридорам, вдруг видит где-то впереди (или позади? или сбоку?) проблеск света.

Похоже на надежду. Но надежда — это когда думаешь, что есть один шанс из четырехсот на удачный исход. А здесь человек понимает, что до каната ему не дотянуться, и проблеск света — это всего лишь солнечный зайчик, отскочивший от зеркала. Утешение — это когда понимаешь (отдавая себе в этом отчет или нет), что шансов — ноль.

Похоже на отчаяние. Однако в отчаянии, кажется, не приходит смешанного чувства восторга и умиления. Чувства, которое говорит тебе, как прекрасен в своей сути данный момент — как и любое проявление настоящей жизни. Утешение — это когда нет шансов, но ты хранишь образ шанса. Представление о прекрасном в окружении только уродливого. Утешение — это расстояние до каната, сам путь к проблеску света, который никогда не пройти до конца.

Те позабытые стихи я чуть позже показал своему другу Маше, с которой еще давным-давно учился в институте. «Я прочла его четыре раза. Первые три раза я видела грустное, грубое отношение действительности к человеку. Лишь потом я заметила кусочки прекрасного». Так вот, может быть, утешение — это использованная возможность увидеть кусочки прекрасного в грустной и грубой клетке, в которой мы родились и которую покинем только ногами вперед.

Утешение — это определенно не то, к чему надо как-то специально стремиться. Да и как к нему устремишься? Но «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий», как писал Тургенев (правда, о другом — а может, о том же?), утешение ненамного, но ослабит узлы, которыми стянута грудь, позволив сделать глоток воздуха и одолеть еще одну ступень. И это уже очень немало в нашей путаной жизни.