Удивительно как я еще шевелю усами
Скучно мне переходить Чермное море когда оно расступилось
Каким шагом заполню толстое полотенце
Мой фонтан бьет только книзу
А глаза без боли пронизывают юфтовую тучу
Поэтому сразу хорошая погода
Какое искусство покажу будучи такой счастливый
Просто хожу
Завтракаю на два куверта
Вот скоро за моей спиной начнут творить чудеса
И станет все необычайно дешево
Я тогда уже буду висеть на шее
У каждого праведника.

- — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Крутой поэт Игорь Терентьев! Хотя, судя по его биографии, стихосложение было далеко не главным его занятием: и начал поздно, и бросил рано, и запомнился больше по театру. Но это неважно. Возможно, я неосознанно делаю ему скидку как полуслучайному поэту, представителю дальнего ряда. Пусть и так. Всё же восхищение от его стихов я чувствую по правде.

Пришёл я как-то раз в библиотеку за совсем другой книгой, но из–за некоторой ошибки и благодаря хорошему отношению библиотекарши получил несколько других интересных мне брошюр — репринтов футуристических изданий, среди которых был и «Факт» Терентьева. Для разбора я выбрал «Удивительно как я ещё шевелю усами…».

Скажу так: это стихотворение — грусть поэта, который свою грусть принимает с иронией. Но если читать стихотворение с начала, это не бросается в глаза. Попробуем всё-таки прочесть с начала, останавливаясь на каждой строке.

«Удивительно как я еще шевелю усами» — выглядит как указание на уходящие или ушедшие (насовсем или временно) силы. Но при этом усы-то шевелятся! Тоска это или ближе к «я вам покажу» — пока неизвестно. Читаем дальше.

«Скучно мне переходить Чермное море когда оно расступилось» — похоже на брошенную в сердцах якобы (или не якобы) причину этой потери сил. Типа: вот говорят, что удивительно, как я ещё шевелю усами. Но, может, дело в другом: скучно делать то, что легко, то, что лежит на поверхности? «Скучно мне» делать банальности по шаблонам. Тогда строка 1 читается иначе: как полная иронии отсылка к характеристикам со стороны. Мол, этот Терентьев так ничтожен, что непонятно, как он вообще умудряется хоть как-то сложить слова в стихи.

Строку 3 пропускаю, не знаю, что о ней сказать.

«Мой фонтан бьет только книзу» — опять же, или тоска, или ирония по поводу внешних комментариев относительно себя. Мы всё ещё на развилке между вариантами.

«А глаза без боли пронизывают юфтовую тучу / Поэтому сразу хорошая погода» — снова поворот: теперь уже на тоску не похоже. Фонтан — внешнее украшение, и раз он бьёт только книзу, людям вокруг неинтересно. Но глаза «пронизывают тучу», забираясь в самую суть. А раз погода хорошая, ныть, как символисты, не о чем. (Образ юфтовой тучи я разбирать не стану, скажу лишь, что это такой материал, кожа, пропитанная дёгтем; до разбора стихотворения я этого сам не знал).

«Какое искусство покажу будучи такой счастливый» — возможно, продолжается противопоставление себя «ноющей» поэзии. Мол, душа не болит — не имеешь права искусство делать!

«Завтракаю на два куверта» — то есть на две персоны разом. Поэт мало того, что счастливый, ещё и сытый. (Что, скорее всего, неправда, так как Терентьев богато никогда не жил.)

Здесь пока остановим смысловой разбор. И обратим внимание на инструменты поэта.

Во-первых, рифмы. Рифмы отвечают за ритм — вместе с метром, но метр как бы барабанщик, а рифма как бы басист. Метра в стихотворении на первый взгляд нет. Рифмы как будто тоже, но давайте поглядим внимательнее!

«Удивительно», 1 строка — рифмуется с «переходить», 2 строка
«Толстое», 3 строка — с «только», 4 строка
«Книзу», 4 строка — с «пронизывают», 5 строка
«Искусство покажу», 7 строка — «просто хожу», 8 строка

Есть рифмы другого характера: скажем так, по звукокомплексам («тогда уже», 12 строка — «у каждого», 13 строка) или визуальные, не поддержанные звучанием, но легко заметные на письме в сильных позициях концов строк («дёшево», 11 строка — «на шее», 12 строка).

Что касается барабанщика-метра, я его не могу разглядеть. Но, несмотря на отсутствие общей колеи, каждая строка сама по себе неплохо стелется. Язык при чтении не цепляется ни за что, например, за скопления согласных на стыках слов (их здесь нет). За это Терентьев со товарищи агитировали в своих брошюрах — и вот, на деле показывают.

Теперь о композиции. И о её центре — моём любимом моменте этого стихотворения, восьмой строчке. Обратите внимание, что все строчки довольно длинные. Слоги и ударения считать не станем, и так видно. Но восьмая строка экстремально коротка. Два слова, четыре слога и полный отказ от экшена и насыщенной (смыслом ли, экспрессией ли) лексики. Беднейшая строка. Но она великолепна! Почему я так считаю?

Строка 8 — не только композиционный, но и смысловой центр стихотворения. Собираясь написать разбор, я выбирал между несколькими стихотворениями и выбрал это потому, что оно сразу зацепило меня строкой 8. По моему ощущению, в ней соединяются все ниточки, которые я тяну по тексту этого разбора. Строка открывает перед нами простор почти невероятной простоты и лёгкости. Поэт как будто пожимает плечами в ответ на вопросы или претензии. «Просто хожу» — чтобы «показывать искусство», не надо рождаться талантом, не надо с детства быть гением, не надо проводить оккультных обрядов, не надо ездить на юга и страдать от неразделённой любви, не надо болеть туберкулёзом, не надо жить трагически. Можно просто ходить. Может даже и по воде: вспомним строку 2, где поэт отказывается переходить расступившиеся воды моря. Решил, что пройдёт и так, по волнам? Почему-то у меня возникла ассоциация с расхожей метафорой имени Иисуса. Может быть, она не так бредова: в следующих строках возникнут слова «чудеса» и «праведник».

Строки 10-13 — это как бы вторая часть текста (строку 8 считаем переломной). Строка 9 немного выпадает, вернее, по смыслу относится к первой части, но заняла позицию во второй — по-моему, для естественности высказывания. К тому же, если её поместить перед строкой 8, важнейший перелом окажется смазан.

Так вот, во второй части футурист Терентьев глядит в будущее.

«Вот скоро за моей спиной начнут творить чудеса» — может быть, речь о том, что поэт опередил понимание публики и сделал раньше то, что станет хитом (чудесами) позже. Или, о том, что поэт уже прошёл вперёд со своим никаким искусством счастливого, а чудесами публика признает работу тех, кто далеко позади? Или, наоборот, тех, кто встанет на плечи гигантов, в том числе самого Терентьева, воспользовавшись их наработками?

«И станет все необычайно дешево» — может быть, речь о том, что «чудеса» поставят на поток? Впрочем, футуристы и сами поставили на поток свой метод, правда, не говоря при этом ни о каких чудесах — напротив, у них всё понятно и открыто, приёмы обнажены, в манифестах указаны все принципы (впрочем, манифесты мало относятся к самой поэзии). Или же то искусство, за которое стоит поэт, перестанет даваться так тяжело, и «дёшево» тут в хорошем смысле? Тогда строки 12-13 окончательно фиксируют место поэта в новой обстановке:

«Я тогда уже буду висеть на шее / У каждого праведника.» — как стилизованный портрет Че Гевары висит на груди у каждого полуторного подростка-революционера (иногда подростку пятьдесят лет).

Итак, в этом разборе я сосредоточился на смысловом аспекте стихотворения, но постарался им не ограничиваться: рассмотрел одно композиционное решение и некоторые инструментальные аспекты (рифма, ритмическая организация при отсутствующем метре). А ведь это маленькое стихотворение на 13 строк, одно из многих в сборнике, притом не лучшем в творчестве Терентьева, на мой вкус. Но даже и в нём видно мастерство человека, которого упоминают как поэта обычно лишь в четвёртую очередь после статусов как бы просто футуриста, друга Кручёных со Зданевичем и театрального режиссёра.

* * *
Телеграм-канал с откликами на прочитанные книги: https://t.me/dustybricks