В середине XX века, в одном из глухих городков северного Казахстана жила семья Стремоуховых. Потомки дворян, умеющие и любящие жить на земле, уехали сюда, не дожидаясь, пока до них доберутся репрессии. И очутились в городе, полном ссыльных переселенцев. По-интеллигенстки образованные и по-деревенски приспособленные к жизни, они пережили три волны голода, учили детей в школе, показывали соседям, как лучше класть печь или вставлять стекла. Так и прожили долгую, несладкую, работящую жизнь, пока их дети не разъехались по городам во времена, когда режим в стране стал теплее.

Стремоуховы — реальная семья автора Александра Чудакова, историка и филолога, крупного специалиста по Чехову, супруга другого крупного специалиста, по Булгакову, Мариэтты Чудаковой. По большому счету, это, конечно, не художественный роман. Это воспоминания о жизни большой семьи во время детства и юношества автора. Даже главы здесь не подчиняются хронологии или драматургии — каждая из них посвящена одному герою или одному явлению. Но в то же время эти воспоминания лишены дымчатого флера недосягаемого и непонятного прошлого, которое уже застыло как мамонт во льдах — и читаются как живой роман-погружение. Такой эффект достигается благодаря двум вещам. Во-первых, чрезвычайно богатый, не ностальгический и не мемуарный, а наоборот даже игривый язык автора. Во-вторых, уникальный, не поддающийся счету набор, целый клад языковых, культурных и бытовых традиций описываемой семьи, которые каким-то непонятным образом были сохранены в памяти того же автора.

Эти традиции, навыки и умения, которые помогли семье выжить в столь трудное время — для нынешнего обывателя действительно настоящие драгоценности. В смысле — жутко чудные диковины. Как делать патоку из свеклы, которую можно использовать вместо сахара. Как правильно сажать картошку и как затем из нее получить крахмал. Как дома сделать свечу из стеарина или сварить мыло. Чудаков с удовольствием описывает будничные рецепты, смакуя, как пастилу, уже почти неиспользуемые термины, без которых эти процессы описать нельзя. Он как бы оправдывается, говоря, что все эти умения были «категорическими императивами» и «жесткой необходимостью». Но, конечно, как любой нормальный человек, скучает по ним (и по процессам, и по словам), ему жалко, что они в этом мире больше не нужны.

Не только из физического выживания состояла жизнь Стремоуховых и других жителей городка. Пение старых песен по вечерам. Страшные и смешные рассказы солдат, только что пришедших с войны (не совпадающие ни с советской, ни с российской историей и прозой). Споры о революции и НЭПе, философах и писателях… Можно еще долго перечислять, но ничего из этого списка так же не будет нужно кому бы то ни было сегодня. История делается отдельными персоналиями, а когда те умирают, как глава семьи, дед Чудакова, заканчивается и история. Точнее, начинается новая, совсем новая. И Чудаков открыто, без стеснения ставит памятник своей семье и ее эпохе. А если быть совсем честным — конечно, только своей семье, которая, что ни говори, всё же разительно отличается от всех остальных своих соседей. Как Орхан Памук выстроил «музей невинности» в виде настоящего музея вещей всей своей жизни, так Чудаков пишет грандиозный памфлет той истории, лицом которой был его дед.

Эта идея — сохранить (не проанализировать) историю хотя бы по отдельным крупицам — была поддержана Русским Букером, жюри которого объявило роман «Ложится мгла на старые ступени» лучшим в десятилетии (2001-2011). И в который раз чувствуешь досаду, что в лучших книжках на русском говорят не о настоящем, а о прошлом. Рассказывают истории, которые уже давно кончились. С другой стороны, современность сложно оценивать без исторического багажа, фундамента. И лучше уж это основание выстраивать по вот таким книжкам, конечно.