Постмодернизм избавил людей от желания глупой смерти для себя и для другого. А это, как оказалось, не делает жизнь полной. Существование без большой, нависающей над тобой с тесаком, идеи толкает в экзистенциальный кризис. Ощущение стального холода на шее и необходимость самоотверженной отдачи в ритуальных общественных практиках дает человеку больше, чем свобода выбора, свобода действий. Необходимость строить кратковременные и долговременные перспективы, вкладывать в себя уже сейчас, брать ответственность и за себя, и за вон того парня, сжигают остатки серотонина и дофамина. И ужас не в том, что это не мнимые, как некогда, условия общественной жизни, а ужас в том, что ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе нет конечной цели, нет итогов. Никого не побеждают, никто не несет справедливого наказания. В таких случаях речь идет о смерти. Но в мире, где нет абсолютного добра и абсолютного зла это невозможно. Невозможно кого-то победить, а значит уничтожить. Нет никакого справедливого наказания, а есть закон и предусмотренные в нем санкции построенные на гуманном отношении к человеческой жизни, что снова фрустрирует желания видеть кровь и страдание. И это казалось бы меньшей проблемой, если бы мир предлагал умереть за что-то. Но такого запроса в научном гуманистическом обществе нет. Что девальвирует ценность смерти и самой жизни. Поэтому многие и желают отправить на кладбищенский двор постмодернизм, дабы дать жизнь большой идеи, заменив идею маленького человека.