Мир подобен пьяному гимнасту,

что заснул, застыв перед прыжком,

лишнюю набрав некстати массу,

обзаведшись вдруг пивным брюшком,

на картинах доброго дракона

зеленеют злобные ежи,

твоего прощального поклона

тайну понемногу развяжи,

сматывая пряжу Ариадны,

обрезая мировую ось,

ты остался в новостях — нарядный,

бравый, боевой, сжимая трость

черную, солидную, намедни

в Букингемском, может быть, дворце,

все вокруг — такие сплетни, бредни,

но — ржавеет кожа на лице,

но — в отряде киборгов усатых

прокатилось, что не люди — мы,

от восьмидесятых до десятых

в отблеске зловещей кутерьмы,

в рельсах, проводах, ракетах, стали,

кремнии, графите и сурьме,

в криках робких: «снегиря видали»,

в Хаммонда органе и зурне,

в трейлерах и велотренажёрах,

растворилась каплей дегтя мысль

эта, очистителя озёра,

реки все — не могут растворить,

не рассредоточить, размагнитить,

не стереть в прозрачный порошок,

тихо, шёпотом, идет, смотрите,

в школу Гном Ивановича ток.