О выставке «Салон красоты» Елены Мартыненко лучше всех, наверное, написали ее зрители в «Книге отзывов» — тетрадке на входе, изрядно распухшей от впечатлительных визитеров. «Эти ногти — такие сексуальные! Увидела — обалдела! Хочу такие!»; «Экспозиция передает атмосферу салона красоты и настроение женщины после его посещения»; «Оригинальный взгляд на банальные вещи»; «Круто! Завело! Мы с моей девушкой бежим домой заниматься любовью! Ура! (Андрей и Оксана), «Этот цвет, блестящий, красный или багровый, хочется съесть. Я его желаю (Анна)». Случайные посетительницы, чьим маячком стало название «Салон красоты», были предельно внимательны к палитре цветов и обязательно делали селфи с гигантскими ногтевыми пластинами. Непрофильные журналисты бросали «слишком концептуально», возмущаясь, что пришли-де на выставку, а здесь — одни ногти. «Мисс Ноготь» Елена Мартыненко не оставила под каждым экспонатом длинной простыни объяснений, заставив гостей включаться в процесс, делать собственные выводы и нередко чувствовать себя неловко, вне контекста. Впрочем, тему нарочитого стремления общества к красоте, агрессивного, оголтелого, бескомпромиссного, считывало большинство, и это успех, я считаю. Выведать же всю подноготную у автора мы решили в привычном для «Салона красоты» тесном женском кругу. Посплетничали об искусстве.

Даша Ярцева, искусствовед, выпускница института «База»: Ты себя ощущаешь художником, работающим с пост-феминистской тематикой?

Лена Мартыненко, художник: Некоторые художники, и даже мои друзья, обвиняют меня в феминизме. Виной тому — феминность материала, с которым я работаю, т.е. лака для ногтей. Но я протестую. Откровенный прямолинейный феминизм уже не может существовать в поле искусства в нынешнюю эпоху постпостмодернизма. Наверное, в 60-е годы мое художественное высказывание могло бы быть воспринято как женское восстание и борьба за женские права. Но если сейчас художник выбирает для себя подобный изобразительный язык, то за этим стоят другие, более глубокие слои, а не лобовое высказывание на тему ярких блесток и гламура.

Даша: Получается, для тебя этот дискурс не является центральным, ты с ним работаешь опосредованно, даже в какой-то степени неосознанно. С другой стороны, как зрители, так и критики считывают, что выставка исследует темы фемининности, женского ручного труда.

Лена: Да, это угадывается. Такие маркеры нужны для того, чтобы мы говорили о проблемах и обсуждали те вещи, которые либо лежат на поверхности, либо нет.

Даша: Холсты, представленные на площадке СТАРТ в рамках текущей выставки, также окрашены лаком?

Лена: Да, именно. Я надеюсь, что зритель видит связь между этими холстами и другими объектами, и они не выглядят лишними.

Даша: Мне кажется, они абсолютно не лишние в экспозиции, которая находится на грани мерцания смыслов. В пространстве белого куба, или салона красоты, холсты репрезентируют живописные монохромы, или пробники лака для ногтей.

Вита: Я пыталась найти аналогии, как часто делают журналисты. И нашла художницу из Техаса, ее зовут Карисса Хосек (Karissa Hosek), она тоже использует в качестве материала лак для ногтей. Им она рисует планеты. В процессе смешивания темных лаков она видит образ разливающейся нефти в Мексиканском заливе, а в своем проекте критикует политиков. Какой смысл ты вкладываешь в этот материал?

Вита Тальяна, журналист: И все же, почему ты выбрала именно этот материал?

Лена: Тема красоты в моем творчестве появилась вместе с лаком для ногтей. Он привлек меня своей структурой, своими физическими качествами. Я начала красить им холсты, и так появились гигантские образцы с палитрой. Именно они стали для меня платформой в создании проекта на площадке СТАРТ. К тому же это новый материал, которым может пользоваться художник, потому что все уже давно испробовано.

Вита: Я пыталась найти аналогии, как часто делают журналисты. И нашла художницу из Техаса, ее зовут Карисса Хосек (Karissa Hosek), она тоже использует в качестве материала лак для ногтей. Им она рисует планеты. В процессе смешивания темных лаков она видит образ разливающейся нефти в Мексиканском заливе, а в своем проекте критикует политиков. Какой смысл ты вкладываешь в этот материал?

Лена: У меня в связи с этим примером — другая ассоциация. Я сразу вспомнила Сильвию Флери (Sylvie Fleury), она работает с лаком и автомобильной краской. Я слежу за ней и вдохновляюсь ее работами. Она делает гигантские объекты: грибы, автомобили. Выглядит это фантастически. А вот мои ассоциации с материалом скорее носят инопланетный характер. Фактурность материала, блестки, застревающие в его многоуровневой глубине — все это у меня ассоциируется с каким-то погружением во внеземное. Как будто производство моих объектов осуществлялось где-то вне планеты Земля, в каком-то другом космическом пространстве. Мне хотелось создать атмосферу внеземных цивилизаций, поэтому я стремилась к совершенству.

Даша: На этом стоит сфокусироваться, на мой взгляд, данный момент очень важен. Ногти, представленные на выставке «Салон красоты», нарочито красивые, глянцевые, у них идеальная форма. У человека подобных ногтей не может быть, если они не накладные, конечно. Ногти абсолютно гладкие и симметричные. В природе нет ничего симметричного, следовательно, все асимметричное — живое, а симметричное — мертвое. Это в каком-то смысле даже не ногти, а некие объекты в пространстве, безжизненные и холодные, неизвестного происхождения.

Лена: Да, это абсолютно верно!

Вита: Я сейчас заметила, что в Москве появился новый тип искусственных женщин, которые напоминают инопланетянок. У них у всех похожая форма губ, нарочито выпуклых, гладкая, ухоженная и слишком натянутая кожа, одинаково выкрашенные, будто бы естественно выгоревшие волосы, идеально накрашенные ногти, но вся эта глянцевость, «бессучковость» — она навевает какое-то ощущение ужаса. И ты чувствуешь, что тебя обманывают. Но не можешь понять, в чем обман. У меня еще такая возникла ассоциация.

Лена: Именно эти смыслы есть в моей работе, я их вкладывала. Этот холод, который веет от неживого, страх и жуть очень важны в пространстве экспозиции.

Даша: Выставка также исследует техники самообъективации, к которым прибегают женщины, репрезентируя собственную сексуальность, что в нашей стране и на постсоветском пространстве выглядит крайне вульгарно, к сожалению. Женщины активно используют в создании привлекательного, по их мнению, образа длинные красные острые ногти, паттерны, заимствованные у хищников животного мира, что в совокупности представляет их в качестве охотниц, гиперсексуальных и агрессивных.

Лена: Да, у моей женщины милитаристский настрой, о чем свидетельствуют ногти, выкрашенные в шкуры различных животных. А красные ногти — это символ сексуальности. Еще со школы помню фразу: красные губы — красная кровь. Как будто когда вгрызаешься в кусок мяса, красная кровь остается на губах, въедается. Если транскрибировать этот образ, то можно объяснить его как «женщина может взять свое, и это привлекает внимание второй половины». Выставка навевает некое жуткое ощущение, подобное тому, что вызывают манекены, куклы, неживые подобия человека.

Вита: Про материал мы поговорили, он холодный, неживой, космический. Ты апеллируешь к женской красоте и женскому образу или ногти — это такая связующая тема?

Лена: Да. В графике я обращаюсь к теме пластической хирургии в юмористичном ключе. Но я бы не критиковала эту сферу жизни.

Вита: Да, кто-то из критиков в связи с этой частью твоей работы тут же упомянул имя Барбары Крюгер и ее работу «Стыдись этого, осуждай это»: скальпель, режущий глаз и тем самым исправляющий «дефект», — как подобную «критикующую» метафору в индустрии красоты.

Лена: Это приятно. Но с другой стороны, я вижу здесь еще и камеру пыток, инквизицию.

Даша: В проекте присутствует эстетика БДСМ, как мне кажется.

Лена: Я согласна. По сути, фоновая тема — агрессия, скрытая в повседневности. И женская агрессия — она очень воинственная, животная, с одной стороны, с другой стороны — она про ощущения. Люди, которые приходят на выставку, испытывают смешанные чувства. И это состояние важнее формы.

Вита: Лабутены ворвались в арт-пространство. Название твоей выставки «Салон красоты» — хороший маркетинговый ход. Как ты думаешь, что сейчас допустимо, а что нет в рамках искусства?

Лена: Ты имеешь ввиду, можно ли красить ногти у меня на выставке и брать за это деньги? Я думаю, что нет. Я за чистое искусство.

Вита: Твоя выставка — это еще и послание о том, что искусство может быть товаром, выставленным по всем законам мерчендайзинга. Ты рассчитываешь на его рентабельность?

Лена: Передо мной не стоит цель удивить максимальное количество зрителей. Ничего специального для успеха проекта я не сделала. Это было бы профанацией, наверное.

Даша: В чем уникальность и преимущество проекта СТАРТ? Он позволяет сделать «персоналку» молодому художнику, у которого есть шанс на подобную выставку только в рамках галереи, но любой галерист рассчитывает на коммерческую составляющую и реализацию работ на арт-рынке. То, что делает художник, должно быть монетизировано, произведение искусства — продукт, который нужно продать. Это такой же бизнес, как игра на бирже, к примеру. Художник СТАРТа может не обременять себя мыслями о финансовых рисках, он должен думать о реализации своих идей в первую очередь.

Лена: Я согласна. Благодаря СТАРТу можно реализовать свои проекты.

Даша: Лена, расскажи о групповых проектах, в которых ты участвовала. Я знаю, что у тебя есть опыт городских интервенций, также затрагивающих тему скрытой в повседневности агрессии.

Лена: У меня были проекты в городской среде. Прошлым летом я участвовала в групповой выставке совместно с британскими студентами в Музеоне. Я делала граффити на асфальте. Это была эфемерная тень от нависающего беспилотника. Гигантское граффити создавало иллюзию того, что есть незримая угроза, летающая над парком развлечений, где гуляют дети и цветут цветы. Хотелось создать образ того незримого ужаса, который нас постоянно преследует фоном новостей и настроений, визуализировать эту нависшую опасность. Это око большого брата. Потом я данную работу повторяла в галерее «Беляево». С лаком для ногтей я тоже работала в городском пространстве — это была выставка «Заземление», а мой проект назывался «Скопофилия». На собственных ежедневных жизненных маршрутах жителя района Сокол я выбирала определенные объекты и маркировала их лаком, таким образом обозначая их в городской среде, заставляя вдруг поднять глаза на то, мимо чего ты проходишь уже механически. В проекте «Вам с собой» лак имитировал пролитый на крышках чай и кофе. Так что интерес и опыт есть. «Салон красоты» — это проект, замкнутый сам на себе, и мне, как художнику, очень важно находиться внутри пространства. Я достаточно много времени провожу на выставке и вижу, что гости делают селфи на фоне объектов. Мне важно прочувствовать пространство и войти с ним во взаимодействие. Параллельно я занимаюсь живописным проектом — рисую женщин, которые в смешных позах делают селфи.

Даша: Кстати, ты сама сделала селфи (смеется)? Как ты относишься к своей внешности и к индустрии красоты?

Лена: Я, конечно, тоже сделала селфи на выставке. Ногти хорошо смотрятся в кадре. Что касается собственной внешности, тут я все люблю делать сама, даже маникюр. Создание собственного идеального образа доверить никому не могу.

Даша: По сути, нет идеального образа женщины, категория красоты очень субъективна и табуирована в мире искусства. Мне всегда нравилась фраза Оскара Уайльда: “Красота в глазах смотрящего». Яркий тому пример, «Украинка» Анатолия Осмоловского, которую смонтировали из самых красивых, по мнению общественности, частей тела публичных женщин. Когда ты видишь эту скульптуру в разобранном виде, то можешь получить эстетическое удовольствие от созерцания тех или иных частей, но будучи собранной, «Украинка» — абсолютный Франкенштейн.

Лена: Это многоуровневая вещь. Осмоловский возникает в нашем разговоре не зря, он также работал с темой ногтей. И хорошо, что не из воздуха взялась моя работа, что существует последовательность и преемственность в культуре.