Секрет фильма «За пределом», открывавшего кинофестиваль «ДОКер» в этом году, — в том, чем он не является. Он — про одну из самых прославленных российских спортсменок, но не про российский спорт; он — классическая история про борьбу и волю к победе, но не красочная спортивная драма с эффектным финалом. Он избегает всех тем, которые ему можно было бы навязать, не впадает в конъюнктуру (допинг-скандал, спорт как площадка политической борьбы — всё это проходит по касательной и удивительным образом не задевает повествования) или зрелищность, которой сложно было бы не соблазниться, когда речь идет об олимпийской чемпионке. Он показывает, разоблачает ту сторону спорта которая, наверное, мало кому известна — магическую, кровную, почти первобытную.
Внутреннее напряжение создается строгостью и аскетичностью выразительных средств. Образ олимпийской чемпионки — это сумма двух элементов — музыки и походки. Азбука Морзе монотонной десятеричной мелодии перекликается с ровным, по прямой линии, двухчастным шагом Маргариты Мамун, на которую нанизан визуальный ряд. По этой прямой линии мы следуем за ней весь фильм — пятка-носок, пятка-носок — по беговой дорожке, по гимнастическому ковру, по ступенькам вниз после провальной тренировки.
Ещё одно общее место фильмов про спорт — подчёркнутая индивидуальность спортсмена, сотканная обычно из голограммы героя и его интервью, превращенного в обычного человека со своими слабостями и страстями. Автор «За пределом» польский режиссер Марта Прус идет дальше, и из индивидуальности Маргариты Мамун делает архетип — она такая, какой спортсменка и должна быть — цельная, литая, как призовая статуэтка. Все ее индивидуальные черты как будто смазаны, остается только удивительная и пугающая способность к самоконтролю, способность перемолоть личное и выложить им путь дальше, к финальной точке успеха, за которой, кстати, в 20 лет, неизвестность и пустота.
Фильм как будто делится на два измерения, как если бы это был устаревший приём из старой комедии — реальный мир, черно-белый, скучный и однообразный и волшебная жизнь мечты или сна, драматичная и наполненная смыслом. Стоит Маргарите вернуться домой, как всё сразу же становится обыкновенным. На тренировке же и в закулисье соревнований разворачивается магическое действо и до мяса обнажается первобытная, апеллирующая к самым коренным инстинктам природа соперничества и стремления победить. Здесь не учат правильно ставить ногу или бросать предмет, здесь повторяют перед выходом на ковер слова на удачу, нашептывают на ухо, целуют в холку и заклинают: «Рассказывай им, почему горюешь, поднимай голову и Бога проси».
Это загадочное арго, на котором говорят тренеры, производит почти гипнотический эффект и апеллирует не к мастерству, а к тому, что только и помогает победить — к самому корню: «От души делай, а не от тела». Тренер и тренируемая формируют мистическое братство, их связывает некровное и от этого еще более крепкое родство: «Мы с тобой в одной лодке». Мама как будто персонаж вне настоящей жизни, она задает обывательские вопросы, от которых становится неловко («и чего после Олимпиады делать будешь?»), тогда как вопросы и заветы, которые звучат на тренировках, пробирают до сердца, до корня и не оставляют Маргарите ничего своего, сокровенного: «О любви своей думай. Снаружи должен быть свет, внутри метроном».
Квинтэссенция этой магической природы спорта и воспитания — в эффектной, очень кинематографичной фигуре Ирины Винер. В ней, очень узнаваемой и яркой, личного за непроницаемой грядой бус и шляп как будто не осталось ничего, кроме глаз, и она сама утверждает за ними эту иррациональную силу: «Меня на Олимпиаде не будет, я на тебя смотреть так не смогу, так что запоминай».
Самое, пожалуй, удивительное в фильме — это финал. В глубине души хочется олимпийских триумфальных слёз и объятий, а на экране — один скупой кадр и несколько строчек. В результате финалом оказывается не победа, а всё та же прямая спина уходящей с неудачной последней тренировки Мамун — как символ высшей степени овладения собой и ситуацией — не победить, а уйти сразу после победы.
