Create post
Music and Sound

Когда солнце находится над деревом — тень не отбрасывается

Ian Kubra
Анатолий Колесов
Sasha  Shishkina
+1
На фотографии: Джачинто Шельси, граф Аяла Вальва

На фотографии: Джачинто Шельси, граф Аяла Вальва

Среди композиторов всех времен было множество личностей необыкновенных, вплоть до эксцентричности. Безусловно, оригинальность взглядов, склонностей, социального образа никому не гарантирует признания, музыкального таланта и своеобразия, но в целом ряде случаев необыкновенная музыка и эксцентричная натура идут рука об руку.

Одним из таких случаев в XX веке является casus Джачинто Шельси (Giacinto Scelsi), графа Аяла Вальва — итальянского поэта, эссеиста, композитора, предпочитавшего большую часть времени вести практически затворническую жизнь, разбавляемую редкими выходами в свет, чаще всего по поводу той или иной собственной премьеры. О Шельси ходило множество экстравагантных слухов, некоторые из которых он и сам подтверждал. Шельси совмещал увлечение европейской философией, в частности, Анри Бергсоном, с интересом к оккультизму, увлекался различными восточными учениями и буддизмом, интересовался антропософией и теософией. Ходили слухи, что после кризиса в возрасте 40 лет, последовавшего за разводом, он путешествовал на Восток в поисках особой мудрости, якобы утраченной предельно рационалистической мыслью Европы. Неоплатонизм, мистицизм, история философии, астрология — все это и многое другое было инструментами творческой и интеллектуальной лаборатории композитора и поэта. Лаборатория эта находилась, очевидно, в состоянии крайнего беспорядка.

Джачинто Шельси запрещал себя фотографировать, поэтому фотографии его немногочисленны и фиксируют облик композитора в молодости; в ту пору он еще не так дорожил своей репутацией затворника и избирательностью своих социальных контактов. Известно, что композитор не отличался нервным здоровьем и значительное время провел в психиатрической лечебнице в Швейцарии, где умудрялся шокировать своими импровизациями даже содержавшихся там много лет тяжелых пациентов, упрекавших его в подлинном и бескомпромиссном безумии.

Единственный наследник богатого итальянского рода сицилийского происхождения, Шельси буквально воплощал в себе образ крайне уверенного в себе и сумасбродного аристократа-оригинала: в плане музыки это касалось в первую очередь мессианской убежденности композитора в том, что он обязан создать новую, неслыханную доселе правдивую музыку, которая истинно отражала бы саму внутреннюю жизнь сознания, была бы чем-то вроде фиксации жизни ума, погруженного в себя в процессе медитации, самопознания. Впрочем, не только мировоззренческие предпосылки его музыки были необычны, практическая их реализация тоже заслуживает особенного внимания: если до 40 лет Шельси придерживался традиционных композиторских практик, писал партитуры, работал с исполнителями, то его наиболее новаторские работы написаны совершенно иначе. В зрелый период своей жизни Шельси, закрывшийся в своей студии в Риме, предоставлял своим музыкальным «секретарям» записи импровизаций на магнитных пленках, которые уже ими оформлялись в пригодные для исполнения музыкантами партитуры.

В плане предпочтения скорее импровизации, чем традиционной композиции в качестве метода создания музыки он не был одинок, как и в своей мысли, что музыка и сознание в его непосредственности, т.е. не препарированное понятиями европейской психологии и иными «внешними» понятиями, должны отражать друг друга. Терри Райли, Джон Кейдж исходили из сходных позиций (кроме того, они также увлекались буддизмом и иными восточными учениями), но музыка упомянутых композиторов в звучании имеет больше различий, чем сходств. В отличии от Кейджа, считавшего ум и дисциплину важнейшими элементами творческой жизни, открывающими дорогу к новому жизненному и музыкальному опыту, Шельси радикально отрицал ratio. Он утверждал, что слишком много думал в юности, но самое интересное создал тогда, когда сумел исключить мышление из своего творчества.

В «Анкете самому себе», опубликованном посмертно документе, отражающем творческие принципы зрелого Шельси, композитор так высказывается о музыке: «Музыка есть результат проекции и кристаллизации в звуковой материи момента дления [durée] в бергсоновском смысле [то есть как] становления». Анри Бергсон, влиятельный французский философ начала XX века, автор знаменитого трактата «Творческая эволюция», различал дискретное время, то самое, которое мы можем измерить с помощью часов и иных приспособлений, и непрерывную длительность («дление», duree), проживаемую нами непосредственно. Для Шельси традиционная музыка, включая музыку модернистскую, додекафоническую и ту самую, которую он, под влиянием учителей и истории музыки, писал первую половину своей длинной жизни, находится в плену дискретного, рационализирующего подхода к действительности. Самые известные зрелые работы Шельси, например, Uaxuctum или «Четыре пьесы для оркестра, на одной ноте каждая», являются попытками «кристаллизовать момент дления», выразить в звучащей материи ту возможность, которая открыта теоретическими идеями Бергсона и практическими методами буддийских медитаций.

Увлечение иррационалистическими концепциями, утверждавшими как минимум ограниченность ума, а как максимум его полную несостоятельность как инструмента познания так или иначе понятной «истинной действительности», философией жизни и более поздним экзистенциализмом и персонализмом, оккультизмом, не является чем-то совершенно неслыханным для европейских интеллектуалов, как и их ностальгический интерес к восточной мудрости: еще ранняя греческая философия в своем самообосновании ссылается на легендарные факты обучения Фалеса и Пифагора, первых философов, у египетских жрецов. В случае Шельси такая эклектика, направленная против разума как предположительно иссушающего и истощающего жизнь начала, любопытна оттого, что позволила итальянскому композитору создать оригинальную музыку. Можно по-разному относится к мировоззренческим постулатам, которые лежат в ее основании, но как «звучащая материя» она безусловно заслуживает интереса.

Музыка Шельси не оказалась «разрывом», чем-то единственным в своем роде и неповторимым, прекрасным, но бесплодным, его манера музыкального письма повлияла на его младшего современника Луиджи Ноно и на спектралистов, таких как Жерар Гризе и Тристан Мюрей. Более того, именно Джачинто Шельси часто упоминают в качестве отца одного из популярных направлений современной популярной электронной музыки, т.н. drone music.

В «Анкете самому себе» содержится один занятный ответ, который стоит привести в качестве завершающего штриха этого небольшого портрета Шельси как композитора: «Как можно классифицировать или определить вашу музыку? — Когда солнце находится точно над деревом (бамбуком), тень не отбрасывается».

Текст впервые опубликован в VK сообществе DA Vision в рамках рубрики «Введение в классическую механику».

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Ian Kubra
Анатолий Колесов
Sasha  Shishkina
+1

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About