Рубрика «Первый показ» посвящена премьерам новейших работ представителей отечественной электронной и экспериментальной музыки. Мы приглашаем близкого нам по духу журналиста, критика или просто любителя музыки с хорошим слогом и предлагаем ему прослушать премьерный альбом, чтобы затем описать собственные впечатления и обсудить их с самим автором.

Сегодняшняя премьера — вторая часть «сибирской» трилогии Никиты Бондарева, композитора и саунд-артиста из Бердска. «Siberian Ruins» слушает и комментирует музыкальный журналист Артём Макарский.

Макарский: Впервые я услышал альбом еще в октябре — автор увидел, что я написал про альбом неоклассика Дмитрия Евграфова и решил поделиться новыми записями (конечно, они были гораздо лучше). Причислять ли Бондарева к неоклассикам или нет, вопрос интересный — и сам автор на него отвечает, что и сам не знает, его «хата с краю». Как человек, с тех пор послушавший «Ruins» огромное количество раз, могу лишь развести руками и объявить, что о нём достаточно сложно рассказывать — особенно если не силён в описании природы. Здесь то ли пьесы надолго прерываются пением сибирских птиц, то ли в лес ненадолго врывается музыка — но нет никакого разделения, все мирно сосуществует друг с другом и не довлеет друг над другом. Изредка здесь можно уловить какое-то напряжение, ближе к концу и вовсе доносятся сирены (откуда? какие?), но «Ruins» скорее о созерцании происходящего; безучастный взгляд со стороны. Вообще, когда слушаешь альбом, практически невозможно представить, что его автор сейчас находится в армии — Бондарев как музыкант представляется оторванным от человеческого. Конечно же, это совсем не так, но вот посторонний слушатель включает альбом и думает: армия?! Да, вот так. Как сообщается, «Ruins», вслед за предыдущим «Loner», является новой частью трилогии музыканта, посвященной деконструкции Сибири — и что-что, а выбивать из старых контекстов Бондарев очень даже умеет.

Макарский: На «Ruins» название есть только у альбома — нет ли в этом противостояния тому, что в прошлых рецензиях иностранцы судили о твоей музыке по названиям треков?

Бондарев: Да, ты прав. Отсутствие названий это, отчасти, противостояние. Но лишь отчасти. Альбом — это саундтрек. Или даже геопозиция и звуковое оформление к ней. Метка на карте. Включай и слушай, какие тут названия? Тут и песен-то нет.

Макарский: Но все же. Руины — это знак того, что именно на них можно построить что-то новое?

Бондарев: Да, это не безысходность, а шанс. Это возможность. Если не построить что-то новое, то восстановить былое, как минимум. Так оно и звучит. Даёт надежду, напоминая о том, что было.

«У каждого может быть своя Сибирь. Я своим творчеством показываю, как звучит моя»

Макарский: Когда-то давно ты говорил, что лес для тебя как отдушина. «Ruins» с его полевыми записями продолжает эту мысль движения к природе?

Бондарев: Да, лес и вообще природа всегда являлись для меня отдушиной. Строго говоря, я в своём творчестве всегда старался выделить эту мысль тем или иным образом. Люди приходят и уходят. А природа вечна. Всегда так есть и всегда так будет.

В «Ruins» я довел эту мысль до некоего абсолюта, что ли. Поэтому в альбоме так много полевых записей. Потому что кругом остались одни руины. И ты сидишь на них, а вокруг лишь природа. Лес шумит, где-то речку слышно, птицы поют. Умиротворение. И лишь иногда до тебя доносится музыка. Как воспоминания о чём-то. Альбом не зря начинается с переделанной композиции «I Swear I Will» с «Siberian Loner». Это логическое продолжение предыдущей пластинки, которая была посвящена Лонеру, такому абстрактному собирательному персонажу. Так вот «Руины» — это как раз то, что Лонер после себя оставил. И ему только и остается сидеть посреди всего этого, пытаться услышать, что говорят ему птицы, слушать лес и перебиваться от воспоминания к воспоминанию, о музыке, которая когда-то была и теперь лишь доносится до него.

Макарский: Ты сравнил «Ruins» с меткой на карте. Сейчас, когда ты далеко от дома, напоминает ли альбом тебе самому о Сибири? Должен ли слышать ее там слушатель?

Бондарев: Сейчас, вдалеке от дома, что «Loner», что «Ruins» я по-прежнему воспринимаю как музыку в первую очередь сибирскую. Это как в фильме. Все события происходят в Сибири. Каждая песня напоминает мне о доме и родных местах. И не только. А что касается слушателя… Ну, у каждого может быть своя Сибирь. Я своим творчеством показываю, как звучит моя.

Макарский: Создание альбома — это интуитивный процесс? Или ты сразу продумываешь, как долго будут петь птицы, в каком порядке всё будет?

Бондарев: В альбоме всё продумано. Что, когда, в каком порядке и как. Всё на своих местах. Я могу быть не до конца уверен в качестве звука, но в самом звуке, что там и когда звучит, я уверен на все сто. У меня интуитивный материал разве что под псевдонимом Osmenog. Но это вообще отдельная тема.

Макарский: Планируешь ли ты в будущем играть все это вживую? Насколько я знаю, с этим долгое время были проблемы.

Бондарев: Я хочу исполнять этот материал вживую, да. Как раз в армии есть возможность всё продумать. Сложности есть до сих пор. Нужен коллектив, что-то типа оркестра. Мы со Стасом [Шарифуллиным] будем этим заниматься, скорее всего, после моего возвращения. Но, когда всё получится, это будет грандиозно. Ты только представь, как красиво это может звучать вживую. А как эпично может звучать заглавный трек с «Siberian Loner»! Так что Siberian Orchestra быть. Наверняка быть.

Макарский: Настало время глупого вопроса. Мне часто бывает сложно отличить живые инструменты от компьютерных — на «Ruins» больше электроники или есть и «настоящие» инструменты? Использовал ли ты здесь Max/MSP, как раньше?

Бондарев: В новом альбоме есть живые инструменты. Они и в «Loner» были так-то, просто, наверное, не так четко их было слышно. Я не мастер звука, приходится днями и ночами сидеть над всем этим. Но Max/MSP во всём этом занимает особое место, да. Вообще, конечно, в «Ruins» больше всего внимания было уделено работе с полевыми записями. Я до сих пор думаю, что можно было и лучше сделать, хотя Стас говорит, что всё вообще бэнч. Но, опять же, я ведь не Олафур, не Тим, не Бен, не Нильс. Я просто Никита Бондарев.

Макарский: Кстати, об именах. Сегодня у тебя вышел еще один альбом под именем Speck [на французском лейбле eilean — кстати, все физическии копии уже проданы] — как ты сам различаешь для себя музыку, которая выходит под разными именами? Бывает ли так, что материал Бондарева достаётся Speck?

Бондарев: Я, кажется, немного запутался в своих проектах и сам в этом виноват. Бардак какой-то. Я столько их наплодил, что записывая что-то новое, долго думаю куда это отнести. Вот, например, Speck. По идее, это эмбиент, дрон и прочая экспериментальщина. Но с чего-то у него в дискографии есть серия альбомов «Piano Nights». Вот вроде Никита Бондарев больше по классике, а «ночи» вышли у Спека. Ну что за дела? Я хочу уже сам расставить все точки над «i» и навести порядок, чтобы не путать слушателя, да и себя самого. Наверное, переиздадим «Ночи». Сделаем на этот раз всё по красоте — не только с цифрой на Bandcamp и ссылкой во «ВКонтакте». А «Antiheart» вышедший — это точно Speck. Просто он наслушался Никиту Бондарева. Рад, что этот альбом наконец выходит — настоящий долгострой.

Макарский: Есть ли сейчас у тебя возможность делать какие-то наброски, прорабатывать концепт новых альбомов? Или армия пока ставит творчество на паузу?

Бондарев: Забавно, но, уходя в армию, я думал, что на год свою деятельность заброшу. Немного переживал даже. В итоге за спиной половина службы, а у меня уже три новых релиза. Непосредственно на службе, конечно, не так всё здорово с деятельностью. Музыкальных инструментов тут нет. Есть только пара гитар, акустическая и электро, но я плохой игрок. Хотя это отличный шанс научиться! Вот как вернусь и буду песни под гитару исполнять или группу создам! Вообще, в армии времени на подумать много, поэтому в голове море идей и мелодий. Осталось только вернуться.

А вообще — есть один интересный факт. До меня только сейчас дошло, что я тут в Питере служу и работаю в центре информации, проблем природопользования и экологической безопасности. Природа всегда в моей жизни. Даже в армии.

Альбом «Siberian Ruins» вышел на лейбле Klammklang. Фотографии Павла Лимонова.