Create post
Заря

В студии с Филиппом Горбачевым: «Русские придумали техно»

Yaroslav Sukharev
Konstantin Goldynsky
Angelika Burliuk
+16

Мы побывали в берлинской студии District Union в гостях у Филиппа Горбачева — одного из наших любимых представителей молодой российской электронной сцены на Западе.

Краткая биографическая сводка: родился и вырос в семье известного советского автогонщика, учился в МГУ, затем переехал в Берлин, где стал независимым электронным музыкантом. Выступает с концертами по всему миру. Является частью творческого коллектива Cómeme. В прошлом году выпустил дебютный «Серебряный альбом».

Взяв с собой диктофон и «мыльницу» за 30 евро, мы поехали к Филиппу в гости, чтобы посмотреть на его рабочее пространство, засвидетельствовать творческий процесс и получить комментарии по поводу всего этого (и многого другого!) из первых рук:

О студии

«Так получилось, что Матиас Агуайо и я приехали в Берлин примерно в одно время, к тому же поселились практически на одной улице. Так и затусовались. Катались по городу на тачке, слушали много музыки в пустых берлинских квартирах — он до сих пор мне многое включает и показывает, делится опытом, особенно я благодарен за латинские и африканские ритмы. Вот вам пример. В общем, Матиас начал строить студию у себя дома, а потом мы нашли место здесь. Раньше тут была студия техно-музыканта Майка Ван Дайка. А еще здесь отличный вид из окна на старое кладбище Святого Матфея, тут, например, похоронены братья Гримм».

Здесь никто не беспокоит, мертвые тела в могилах лежат.

«Постепенно мы развили свою концепцию District Union — это что-то вроде союза музыкантов лейбла Cómeme, открытое пространство, созданное для импровизации и коллективной игры. В стиле, который ближе к Motown или Studio One — когда ты работаешь вместе с друзьями, коллегами, то есть в рамках своей, особой тусовки. Например, тебе нужно записать партию барабанов или вокала, особый синтезатор — но сыграть на клавишах надо так, что сам ты не сыграешь. Тогда договариваешься о сессии и приходишь сюда. За год сюда приезжают по несколько раз все активные артисты лейбла, и не только — например, недавно мы тут записали сингл c Danny Daze. Именно так можно реализовать много разных музыкальных идей».

«Самое главное в студии — вот эти столы вокруг, модули, их можно ставить как угодно, и даже есть еще парочка в запасе. Мы шутим, а может, так оно и есть, что идея к нам пришла от терминала №1 аэропорта Шарль Де Голль. Сейчас объясню как именно это работает: на каждом верстаке устанавливается аппаратура разных музыкантов. Смотрим друг на друга, идет запись, компьютер при этом стоит скромно и записывает. Трек «Веришь» был записан как раз по такой схеме. У меня есть синтезатор Domino, на котором я играл вживую басовую линию трека, а напротив были ребята из Аргентины, DJs Pareja. У них был Korg Electribe, на нем они выводили ритм вживую, и за шесть минут импровизации все было готово. Потом я его довел до ума — записал вокал и свел на ламповом пульте TLA Tubetracker. Это наглядный пример того, как работает наша студия».

Об инструментах

«Это очень свободное место — каждый приносит из дома что-то из своей личной аппаратуры, но и тут есть пара хороших микрофонов, хороший усилитель. Есть, например, компрессор Creme от Tegeler Audio — ее получил наш соратник по студии Deadbeat за несколько месяцев до официального релиза. У меня есть синтезатор Domino, к нему я обычно подключаю свой роландовский кейтар, использую его как MIDI-клавиатуру. Использую его не только на сцене, но и в студии. на нем отлично сочиняется. Это действительно очень хорошая MIDI-клавиатура, на рынке таких мало, все какие-то неудобные, тяжелые».

«Мой любимый инструмент — пэды Yamaha DTX. В них я записываю звуки, причем не только перкуссионные, барабаны, но и сэмплы, мелодии. По сути, это возможность создавать бесконечное количество своих собственных инструментов. Я сочиняю петли на компьютере, и звуки для пэдов я тоже синтезирую на компьютере, но вместо того, чтобы потом сидеть за ним и выкладывать в секвенсоре кубики, беру барабанные палочки и записываю трек вживую. Никакого квантайза. Импровизация лежит в основе процесса. Такие вещи, как, например, «Last Days Of The District», сначала были наиграны и придуманы за акустической барабанной установкой — кстати, я недавно перешел на плоские барабаны Traps. А уже затем записаны на современной технике».

О творческом процессе

«Я считаю, что сыгранная вживую ритмическая фраза, скрещенная с запрограммированным в секвенсоре лупом, имеет больше отношения к танцевальной музыке, нежели просто программирование. Такой ритм действует на человека по-другому, в нем больше любви к слушателю, в нем есть связь с естественной импровизацией. Это лежит и в основе моих выступлений. Конечно, у каждой аналоговой машины есть свой характер: механизм, алгоритм, свои особенности. Но для меня, как для человека, выросшего на Курехине и Звуках Му, более широкий и свободный подход просто естественнее. Именно для меня естественнее — для кого-то другого, может быть, нет».

«Кстати, альбом Матиаса «The Visitor» был сделан в таком же ключе. Какие-то вещи мы записывали с ним по ночам — тут было все заставлено аппаратурой, все в проводах, мы стояли друг напротив друга в наушниках и просто играли и сочиняли вместе — работали. Была задействована почти вся техника и инструменты в студии. Занимались овердаббингом, накладывали звуки друг на друга — для нашей студии это вообще очень важная техника. И у нас не было с собой телефонов, в этой студии вообще нет интернета — это правило. Здесь никто не беспокоит, мертвые тела в могилах лежат».

«Я где-то читал, что Дэвид Боуи писал все свои «берлинские» альбомы примерно таким же способом. Он собирал музыкантов и говорил: «Играйте!» И был как бы дирижером. А когда получал сырой материал, вырезал какие-то куски, накладывал поверх что угодно. Важен вопрос коммуникации между музыкантами и вообще творческими людьми, потому что тот, кто не общается, много проигрывает. Работать в коллективе — это большое усилие. Когда мы записываем что-то с Матиасом, он тянет одеяло на себя, я на себя, и у нас всегда присутствует такое спортивное соревнование. В нем заключается своя особая энергия. Когда я смотрю, как на сцене люди вместе уживаются, как они между собой общаются при помощи музыки — это же чудо настоящее!»

«С Марко и Кевином у нас не группа в классическом понимании этого слова, а скорее трио, оркестр. Вдохновившись опытом выступления на рейвах, я специально создал группу, чтобы сыграть «Серебряный альбом» вживую. С группой мы очень много и подолгу репетируем. Они — музыканты, у которых за плечами школа академической игры, для них такие длинные рабочие сессии это часть профессии. Что намного все облегчает. Они не приходят на репетиции, к примеру, под наркотой или с пивком в рюкзаке».

Я работаю нон-стоп, иначе не получается.

«Вообще, я работаю нон-стоп, иначе не получается. Работа протекает по-особому — очень много времени уходит на сбор информации, на общение, передвижение, прослушивание музыки, прогулки, спорт, культурные мероприятия — несколько раз в сезон в Берлине есть замечательные выставки с русским авангардом, последняя про ВХУТЕМАС. Для многих немцев это одна из возможностей узнать про другую Россию. Кстати, недавно был на концерте Шостаковича в Филармонии и подслушал, что иностранцы не умеют играть русскую музыку, отстают и глушат друг друга, ха-ха! В общем, все часть одного процесса. Например, поездка куда-нибудь за город тоже входит в музыкальную работу, потому что за полчаса тебе в голову может прийти музыкальная идея, тогда важно иметь под рукой возможность все быстро и просто записать».

О ритме

«Танцевальная музыка это чистый жанр, тут все просто. Есть грув — он либо вставляет, либо нет. Когда я сочинял свой «Серебряный альбом», много читал замечательного поэта Ремизова. В России он не очень известен, он много творил в Европе, в эмиграции. Когда читаешь его тексты, например, цикл сказок «Посолонь», чувствуешь ритм. Это свой уникальный саунд, наряду с детройтским, чикагским и берлинским. По своим атмосферным качествам, по своей первобытной радости, он превосходит многие синтетические ритмы, созданные при помощи современных технологий. Этот пример из русской литературы стал для меня ключом к пониманию многих сюжетов современности».

«Черно, тревожно и видит». Разве это не про техно-вечеринку?

«И вообще, мне очень близко то, как люди тогда, во времена появления кино, пластинок, радио. воспринимали окружающую действительность. Потому что все, о чем они говорили — все так и получилось. Думаю, мы поэтому с Матиасом так и сработались. Потому что мы оба понимаем, что мы живем сегодня в эпоху модерна и оба можем над этим постебаться. Я вообще считаю, что русские изобрели техно, когда парни из Детройта и Чикаго еще даже и на свет появляться не думали. Так и напишите».

«Например, возьмем Лисицкого. Вот, «ЧЕРНО, ТРЕВОЖНО И ВИДИТ». Разве это не про техно-вечеринку? Если мы сейчас придем в любой клуб и попробуем нарисовать диаграмму, структуру того, что там происходит — точно так все и будет. Или вот, «ДВА КВАДРАТА». Это бочка и хайхет, а все остальное вокруг — атмосферное звуковое пространство. Это настоящие техно-эскизы. И самое интересное, что эти эскизы были созданы для того, чтобы найти новые художественные средства, которые подходили бы новой эпохе. Также, когда ты делаешь техно — не для себя ведь, а для живых людей на танцполе».

О коммуникации

«Для меня очень важным был ответ на вопрос: ну, а русские что? Неужели мы обречены вариться в каких-то своих экзистенциальных проблемах, выходить на сцену по большей части с вопросом, а не с ответом? Как же так? И когда уже закончатся все подобные разговоры — мол, этот музыкант похож на того, а этот косит под того. Да не надо косить! Ведь мы все уникальны, просто надо в свою уникальность верить и ее раскрывать. Искусство — это коммуникация, а коммуникация невозможна, если ты не знаешь, кто ты есть на самом деле. Если у тебя нет такого простого отношения: «У нас тоже хорошо». А не наоборот: «Как у вас все хорошо, как вы тут все здорово делаете, сейчас я все это себе запишу!» Типа, не выучил уроки — списал у соседа. Нет, нужно выучить урок самому, тогда будет здорово. А иначе нельзя творить. Иначе у меня «Серебряного альбома» бы не получилось, потому что не было бы веры в русский саунд и осознания необходимости модернизации Родины силами танцевальной музыки».

«Хотя, параллельно с ожесточением международных отношений на государственном уровне, на уровне власти и войны, происходит, наоборот, развитие отношений в музыкальном бизнесе, ведь он международен. Сегодня пометка «Russian Born» это респект, и это очень радует! Нина Кравиц, Gesloten Cirkel, Interchain… То есть созидание по-русски на новом уровне возможно. А если и есть какие-то преграды для коммуникации с миром, то они отлично ликвидируются с помощью танцевальной музыки».

25 апреля Филипп Горбачев выступит на дне рождении клуба ARMA.

Philipp Gorbachev & The Naked Man выступят с российской премьерой на фестивале OUTLINE 2015.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Yaroslav Sukharev
Konstantin Goldynsky
Angelika Burliuk
+16

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About