Елена Сташкова. Купание красного быка
***
Зелёный цвет на белый свет,
На то, что было черным,
Когда других в помине нет -
Святых и заключённых,
Когда рождается весна
На дальних перелесках,
Нам причитается сполна
Дневного в лужах блеска.
Когда нам поздно говорить
О правде и о смерти,
Когда порвётся Мойры нить,
Когда смеются дети.
Когда не можешь не любить,
Срываясь на проклятья,
Где нас не смогут обелить
И девы в белых платьях.
Мне видится на полпути
Зияющая пропасть,
Где не придут меня спасти,
Где только гарь и копоть.
И, приказав день ото дня,
Молчать на полуслове,
Купают белого меня
в потоках красной крови.
***
Как прошивает насквозь скользящая
Праведная игла
Верного всадника, страшного ящера —
Всех их мать родила.
Как расстояния кажутся дальними,
Только для тех, кто ждёт.
Сей между рамами или ставнями —
Что-нибудь да взойдёт.
Как победишь ты, когда небо смолото
В белое толокно?
Красное золото, чёрное золото…
Или же не оно…
***
В огромном небе, в маленькой земле,
В прозрачном мире, как вода в стекле,
Нас видят сны, но снов не видим мы,
Не отражаясь в зеркале зимы.
Покой нам снится, как же он хорош,
Свободный от звериных мерзких рож.
Нас тянут нити, сети бытия,
Упитого и трезвого нытья.
Греби пловец, когда приходит срок,
Вода стучит и рвётся за порог.
Без лишних слов, без лишней суеты,
Без памяти о том, что ты — есть ты.
Невинный или винный суррогат.
Ты, как всегда, ни в чём не виноват.
Ты, как всегда, один и против всех:
Кривых зеркал и дьявольских утех.
Родись другим, начни сначала жизнь,
И снова людям радостным кажись.
Не бритый и потрёпанный судьбой -
Нас будет трое, если Бог с тобой.
***
Мы цвели всегда, с рожденья, а сады раз в год.
Кто там воет на болотах? Родина зовёт.
Суть да дело, это тело будет танцевать
На могилах перезрелых. Что ты хочешь, Мать?
К нам вернулись с неба звёзды, чтоб нести нам смерть —
Разбиваются послушно о земную твердь.
Видишь, поздно или рано мы придём к концу —
К пракостлявой страшной бабке или праотцу.
Некому судить нас будет, некому жалеть,
Что ты спрятала за спину, пряник или плеть?
Что повесила на шею? Чем сдавила грудь?
А мы там, где мы безродны, там где Млечный Путь.
***
В чайнике пахнет осенью и травой,
Прелою мятой, страхом последних дней.
Ветер танцует танцы над головой,
Мы будем так плясать, только веселей.
Там на зелёной, мокрой от слёз земле,
Не повторятся люди, но их тела
Станут корням опорой в осенней мгле,
Станут плодами, соками из ствола.
Спите детишки, спи беспокойный мир,
Я буду помнить всех и хранить внутри.
Облако ляжет мягкое как зефир,
Все закрывают глазки на раз, два, три…
***
… И было слово, слово в тишине,
Но оно было о тебе и мне,
И дребезжало, и теперь гудит
В губах, произносящих алфавит,
В разбитых стёклах, в выжженной земле,
В забытой сказке о добре и зле.
Босые ноги мерно топчут грязь,
По всей планете эхом разносясь.
Не спи, художник, это тяжкий грех,
Беспамятство сегодня не для всех -
На крыше голубь, а под крышей страх.
На анкерных проверенных болтах
Подвешен твой покой под потолок,
Среди хрустальных люстр, соседских ног.
В последней фразе, вырванной из тьмы,
Всегда пребудем доблестные мы,
С разорванной на тряпочки душой.
И ты стоишь на стуле, как большой,
Готовясь то ли прыгнуть, то ли петь,
Чтобы сюда не возвращаться впредь.
На каждом слове задыхаясь вновь,
Сам будь готов и для других готовь
Вселенскую любовь в своих глазах,
Осознавая — наступает крах,
Пока ты можешь быть размером с мир,
Пока в тебе не кончился эфир,
Пока течёт со лба вода водой,
К тебе придут стада на водопой,
К тебе прильнут кустарники и мхи,
Пока в тебе не кончатся стихи.
Пока нас всех не поглотила тьма
Останься тем, кто любит задарма.
***
А мне ничего не надо,
Лишь видеть вот эту воду,
И плакать водой морскою,
И, жизни наперекор,
Отбиться овцой от стада,
Лелеять свою свободу,
А если придут за мною,
Вести бесполезный спор.
Опять разобьётся вечность
Об острые камни страха,
И нам остаётся малость —
Любить и жалеть других.
Овечая человечность,
Последняя, как рубаха,
Но белым флажком осталась
На палке, а ветер стих…
***
Не спи, ибо каждый спящий
Подобен тени своей,
И сверху глядит скорбящий
Дух тысячи фонарей.
Не спи, говорит послушник,
В келейном мраке души,
Иначе тебя задушит
Тот, кто всё за нас решил.
Для каждой ночной собаки
Найдётся своя звезда,
Пока ты стоишь во мраке,
Постойка твоя тверда.
Как в будущем, или прошлом,
Как в том, чего больше нет,
На насыпи, под порошей
Останется тела след.
Как быстро слетятся птицы?
Как быстро проникнет лёд,
Под сомкнутые ресницы
И в полуоткрытый рот?
Как быстро теплом согрета
Проснётся и согрешит,
Откроется снова свету
Бессмертной твоей души
Трава под весенним солнцем,
Трава под твоей спиной?
Но если нам спать придётся,
То лучше уж спи со мной.
***
Здесь кроме нас не видно голытьбы,
Не ждущей крошек хлеба от судьбы,
Но каждый день прикармливает Бог
Других, чтобы тебя поймать он мог.
Где зависть принимает форму рыб,
И повторяет за тобой изгиб:
Ты не сорожка, даже не осётр,
Тебя трясёт, тебя опять несёт.
В надежный и проверенный диван,
Где сам себе ты — юный падаван,
Где зависть принимает форму слов -
На деле пошатнувшихся основ,
За каждой далью вековой туман,
И ты лежишь, мой юный падаван,
Похожий на огромную треску
И с треском повернув свою башку,
Уже не смотришь в стену бытия.
Где двое есть, там буду с ними я.
Под самым тонким слоем колдовства,
Под той землёй, где не растёт трава,
Где нет живых, и голос ветра тих,
Где будем мы одни, из тех одних,
Кто будет жить и не умрет от ран.
Спокойной ночи, юный падаван.
Ты можешь больше, чем трава в глуши.
Как дышат рыбы, так и ты дыши.
***
Время объедено с двух концов,
Стоит ли говорить?
Боль, что родится от двух отцов,
Вытеснит алфавит.
То что посеяно — не взойдёт -
Некуда восходить.
Сжалось пространство, наоборот,
Время покажет прыть.
Время покажет, но не придёт -
Некуда приходить.
Если ступаешь на тонкий лёд,
То приготовься плыть.
По быстротечной чужой реке,
Где нерестится сон.
Что ты зажмёшь в синем кулаке?
Что прокричишь вдогон
Жизни, бегущей вдоль долгих стен,
В белую пустоту?
На ближнем свете без перемен -
Спящие на посту.
***
Мы какие-то странные птицы, смешные фигуры -
В недопрожитом детстве дразнили свою человечность.
Смысл этой игры в изменении бойкой натуры —
После крика успеть замереть, так стоять бесконечность.
Мы какие-то глупые дети на этом параде.
Нас отцы поднимают повыше — чтоб видели танки,
А нам страшно смотреть, нам не хочется замертво падать.
Мы хотим только лето и солнце на белой панамке.
Мы хотим только облако розовой сахарной ваты -
Она тает, на ней проступают кровавые пятна.
И такие же красные нас накрывают закаты,
Прижимая к земле, что когда-то была необъятной.
Мы не больше стручка, не важнее песка или пыли.
В старом парке весна, и качают как в детстве качели -
Нам сказали любить, и мы так безоглядно любили.
Нам велели молчать, мы и так от стыда онемели.
Ссылки на автора:
