Джаз как медитация, джаз как шаманство — наверное, так можно в трех словах описать джазовый концерт на излете концертного сезона в филармонии. Маша Гарибян, Тео Жерар, Давид Рото-Разель, Эдж Тафьял — пожалуй, я хочу оставить здесь эти имена. Хороших шаманов надо знать в лицо и по имени.

Уже во время первой композиции я пришла в смятение — откуда идет этот тянущий под ребрами, глубокий звук. И через пару минут в голове взорвалось: «Это контрабас! С ума сойти, эту фантастику творит контрабас!» Никогда бы не подумала, что контрабас — такой удивительно мощный и эмоционально наполненный инструмент, и соло на нём может быть столь чувственным.

Во время исполнения композиции «Приход принцев» еще усилилось чувство, что тянет под ребрами и за ребра. И вот, совсем уж неожиданно,почудилось: «Я — Тескатлипока!» Один из могущественнейших ацтекских богов. Я — Тескатлипока в самом страшном своем обличьи, у меня нет головы, а в груди вместо сердца хлопают дверцы и издают звук, похожий на стук топора. Я — Тескатлипока.

А сразу после, когда началась старинная армянская песня в джазовой обработке, я стала Уиштосиуатль, богиней соленой воды и соли. Над водой струился ветер, Таматс, ветру было жарко…

Но потом случилось соло на барабанах, этот звук покрывает глиняной оболочкой, она быстро трескается, рушится каменным дождем, растирается до песка и с легким шуршанием осыпается под ноги. И вот, я — это снова я. Но совершенно точно здесь только что были ацтекские боги. Кто бы мог подумать, что они любят французский джаз. С другой стороны, джаз ведь зародился в Америке. А эти боги когда-то властвовали над американскм континентом, почему бы им не проявляться в некоторых мелодиях.

В конце первого отделения был известный французский «Вальс о вальсе» Жака Бреля. В нем уже не было ацтекских богов, а только быстрый теплый дождь, под которым хочется танцевать на пустой площади в Вильнюсе или в Риге, кружась всё быстрее и быстрее. И вальс, повинуясь этому порыву, всё разгоняется, разгоняется — и вот, танец растворяется, танца больше нет, а есть только стук капель дождя по звонкой черепичной крыше.

После первого отделения переполняли, просто раздирали ощущения. Невозможные какие-то переживания: и эти боги ацтекские, и этот сумасшедший танец под дождем, который хочется немедленно повторить не в концертном зале, а на улице, да хоть в Харитоновском парке, раз уж маленькой площади прибалтийского города нет поблизости.

Второе отделение было спокойнее и немного меланхоличнее. Думала, как описать первые два произведения и поняла, что могу сказать вот что: они были рассветными. Рука непроизвольно набрасывала на полях блокнота море, солнечную дорожку, низко стоящий диск и тонкие ветви дерева на берегу. И похоже, это солнце не нашего мира. Как интересно. Есть ли в этом новорожденном мире люди или боги? Но вот вторая мелодия ускорилась, вступила гитара и солнце начало ощутимо припекать. Боги в этом мире точно есть. А значит, я за него спокойна.

Какое всё-таки потрясающее шаманство совершают Маша Гарибян и ее музыканты. От их музыки не только просыпаются полузабытые боги, но и возникает солнце нового мира. Неудивительно, что их долго не отпускали со сцены, устраивали овации снова и снова, пока Маша не сыграла на бис Рахманинова, а потом все вместе они не исполнили еще одно произведение.

И, как любое хорошее шаманство, оно не осталось лишь в стенах зала. После концерта на улице барабанил легкий и быстрый теплый дождь, именно тот, под который хотелось танцевать французский вальс.