Успех нолановского «Тёмного рыцаря» был во многом случаен. Слишком сказался контекст.

Ироничную готику Бёртона задавил каток гротеска от Шумахера. С разгулом международного терроризма, школьными шутингами и маячащим на горизонте 11-м сентября не могли справиться ни «железный Арни», ни Джеймс Бонд (последний вообще остался без внятных антагонистов с распадом СССР). Что уж говорить о мужчинах в трико… Тем более, что довольно быстро выяснилось: никакого спасителя нет и быть не может. Спасать некого. И конца света тоже нет. А есть одна лишь Матрица (но это не точно).

Да, продюсеры Warner Bros. менее всего достойны сочувствия (как и любые другие студийные боссы). Но после провала «Женщины-кошки» и «Лиги выдающихся джентльменов» невольно проникаешься к ним симпатией. Хотя бы за то, что они объявили себя «не Марвел».

Но объявить — не значит стать. Когда не помогают даже операторские экзерсисы Питофа и харизма Шона Коннери, остаётся в отчаянии палить наугад из всех калибров. Выстрел Кристофера Нолана попал в десятку, а пуля оказалась разрывной. Киноэкраны оккупировали фильмы в духе «Супермены тоже плачут».

Правда, переусложнённая драматургия трилогии о Тёмном рыцаре, нависающая над зрителем, как больница Аркхем над Готэм-Сити, быстро приелась. Заявка на смыслы осталась, самих смыслов не завезли. Голая претензия Нолана захлебнулась в размашисто-поэтичном визуале Зака Снайдера.

А разговоров-то было!…

Как оседлать волну, серфингисты WB не знают до сих пор. И потому пускаются во все тяжкие: снисходят до чистого экшена («Аквамен»), заигрывают с социальной повесткой («Чудо-женщина»), стебутся над супергероикой (оба «Отряда самоубийц»), жонглируют подростковыми гэгами, подманивая аудиторию Диснея («Шазам»), даже ступают на минное поле околофестивального кино («Джокер»).

За храбрость и тягу к многомиллионным экспериментам — лайк. В итоге что-то удаётся лучше, что-то — хуже, третье не удаётся совсем, четвёртое становится внезапным кассовым хитом и достигает оскароносных вершин.

Проблему это не решает. Чем глубже в прокат, тем толще грим.

К слову, о гриме. Была всё-таки у Нолана одна гениальная находка. Конечно, это образ Джокера. И дело совсем не в уровне актёрского мастерства Хита Леджера. Намеренно или нет, зрителю была подарена прекрасная возможность: ощутить в клоуне-маньяке потенцию максимально амбивалентно героя.

Кто он такой? Откуда пришёл? Чего хочет? Есть ли у него план? Или план — в отсутствии плана, а цель — в отсутствии цели?

Ответа нет. Он и лошадь, он и бык, он и баба, и мужик. В этом, собсна, и есть суть хаоса — бессмысленность Оно первична, осмысленность Сверх-Я всегда производна. В схватке не по правилам у Бэтмена нет шанса на победу. Супергерой обречён на ретравматизацию — повторную девальвацию своей функции в обществе, только теперь жизнь бежит за экраном, а не наоборот. Киношному Готэму (как и нашему миру) вместе с Бюрсом Уэйном требуется перезагрузка.

В этом один из секретов регулярного «перезапуска» супергеройских франшиз.

Для моралиста Нолана разрушительная сила хаоса — самое страшное, что только можно вообразить. Какой бы водопад обаяния Леджер не извергал на зрителя, режиссёрские акценты расставлены чётко: Джокер — злодей. Мы не забываем об этом ни на минуту. Поэтому в третьем фильме на должность антагониста заявлен совсем уж картонный злодей в лице (точнее, в маске) Бейна. Он тоже сеет ростки хаоса, но это хаос иного типа: революция, радикальное переустройство основ бытия. За Бейном кроется идея, отчего в глазах режиссёра он делается понятным, менее пугающим, и как следствие — менее интересным.

На всякое действие Бейна отыщется своё противодействие Нолана, и идея Спасителя возродится автоматически — с участием Брюса Уэйна или без. В этом неоромантизме, в этой реконструкции “нормы” создателям трилогии видится возможность трансгрессии. Тогда как модус Джокера — граница, пограничная ситуация (рука так и тянется напечатать «пограничное расстройство»).

Чем это не блуждание пытливого ума в лабиринте симулякров, где вместо нити Ариадны — лучик метамодернизма?

Однако попытка вырваться из–под власти воображаемого (от фейка — к объективному материализму) неизбежно ввергает нас в ещё больший психотический дискурс. В биполярное колебание, где реальность постулируется, но всякий раз ускользает от сетей символического, вынуждая символическое множить себя. В аутичный нарциссизм, дисморфоманию, инфантилизм, виктимность, деперсонализацию, квиргендерность и прочую бесконечную генерацию симулятивных концептов. (Одних только типов человеческой сексуальности современные учёные предлагают около 46-ти наименований.)

Ситуация перманентного перехода — дурная онтология нашего времени, а Джокер в ней — идеальная икона транскультуры. И только глупые телевизионные пропагандисты продолжают винить во всём Даню Милохина вкупе с детьми Анджелины Джоли.

Рыхлый «Бэтмен против Супермена» + частая смена актёров (от блокбастерного Бейла и драматичного Аффлека до инди Паттинсона) поистрепали плащ Тёмного рыцаря. По Джокеру же сохнут до сих пор. Что не мог не понимать Девид Эйер, приступая к сценарию первого «Отряда».

Только вот из общего у Леджера и Лето — только имя персонажа. Джокер первого был загадочен и неуязвим, как вода, не имеющая формы. Джокер Лето — романтический гангстер и… обычный человек, хоть и не без психических отклонений. Очеловечивание случилось не только благодаря ясному анамнезу (токсичность — ещё одно модное нынче слово — героя обыгрывается падением в чан с ядовитыми химикатами), сколько из–за любовных отношений с Харли Квинн. Привязанности делают персонажа слабым, в них ключ к драматизму возможных сюжетных коллизий.

Жаль, что потенциал не был реализован на полную катушку. Финальный монтаж превратил жирную линию в худосочный пунктир. Единственное, что могло бы оправдать такое решение — выход полнометражного спин-оффа.

Джеймс Ганн поступил ещё радикальнее — выкинул из колоды самую главную карту. В его «Отряде» есть рефлексирующий наёмник, антропоморфная акула, сбрендивший ура-патриот, опытный военный, страдающая гиперсомнией представительница поколения Z, женский импринт Джокера, даже Человек-Горошек. А вот Джокера нет.

Если в политкорректных и новоэтических рамках Диснея Ганну явно было тесно, то на WB ему предоставили полную свободу творчества. Ви хочите насилия? Его есть у меня! Обилие кровищи, изощренных казней, эффектных разрываний плоти, чёрный юмор, анимешные вставки — всё это с хипстерским музоном и в титрах, стилизованных под кино 70-х. (При этом титры — одна из лучших находок фильма. Здесь они являются полноправной частью изображения, как и положено в комиксах.) Семена Родригеса и Тарантино дали всходы: в двухчасовой фейерверк оторванных конечностей умудрились запихать все возможные и невозможные жанровые клише. Логики в них зачастую нет, а вот сюжетные функции доведены до абсурда.

Американское правительство одной рукой создаёт секретное сверхоружие, другой уничтожает его под видом продвижения демократии. Только в этот раз дядя Сэм получит по мордасам (во всех смыслах), а священное мессианство в духе Збигнева Бжезинского исполнит отряд головорезов. Женщин и детей будут убивать ради мира во всём мире. А сюжет несётся по рельсам, проложенным лет 10 назад франшизой «Неудержимые». Неслучайно же на роль человека-акулы, т.е. туповатой горы мышц, пригласили идейного вдохновителя «Неудержимых» по фамилии Сталлоне?!

Чокнутый профессор отсылает к кинокошмарам немецкого экспрессионизма (цитадель зла, которую должны разрушить герои, возвели как раз нацисты). Сцена пыток в тюрьме нелепа и скучна — замени элетрошокер на что-то другое, драматургия фильма не пострадает. Ясно, что затевалась всё ради красочного побега, где Ганн напрямую подмигивает Квентину Джерому и фанатам «Однажды в Голливуде», фокусируя объектив на ступнях Марго Робби.

Головокружительная love-story — фильм в фильме, гимн клиповости — получит все необходимые атрибуты жанра и неожиданную развязку. А финальный бой с гигантской морской звездой в окружении подчиняющихся ей зомбяков — чем не высмеивание «Могучих рейнджеров» и тех же «Мстителей»? И ещё неизвестно, на чьей стороне должен быть зритель. Розовое иглокожее выглядит мимимишнее стареющего Бладспорта или безумной Харли Квинн. Оно мирно плавало в космосе, пока земляне не захватили её и не превратили в оружие…

Чувствуете? Тут самим Спилбергом попахивает.

В блоковой драматургии фильма отыщется место буквально для всего. В том числе — для цитат себя любимого. Сравните расправу, что учинил Йонду Удонта на корабле наёмников во вторых «Стражах», с символической дуэлью, что произошла между Бладспортом и Миротворцем в лагере сопротивления на Корто Мальтезе. (СПОЙЛЕР! К концу фильма дуэль из шуточного соревнования перерастёт в настоящий поединок. Несколько секунд зрителям покажут лишь отражения дерущихся фигур — камера будет двигаться по кругу, как и в открывающем экшен-эпизоде «Стражей галактики-2».)

Солдаты жертвовали жизнями, чтобы спасти единственного рядового Райана. Во втором «Отряде» мало кто из персонажей замечает местного паренька Милтона, на свой страх и риск помогавшего героям почти четверть фильма.

Деконструируя навязшую в зубах идеологему «спасения маленького человека», Ганн тут же возводит новую. Война войной, а пропаганда семейных ценностей — по расписанию. Трудное детство и психотравмы героев — ещё одно общее место, которое Ганн то выстёбывает (мамаша Человека-Горошка появляется всего 3 раза за фильм, но всякий раз это взрыв гомерического хохота), то впадает в зашкаливающего уровня сентиментальщину.

Вот персонажи едут в автобусе — потребность во внутреннем сближении подчёркнута замкнутым пространством. Внешнее «ничегонеделание» в фильме, где статичные мизансцены пересчитаешь по пальцам однорукого, скрашивается работой оператора. Стёкла автобуса оживают, реминисцируя не то вечную классику «Амели», не то глянцевую «Форму воды».

Даже с рейтингом 18+ конвейер Голливуда остаётся фабрикой грёз.

Только вот образ семьи в фильмах Ганна чудовищно дисфункционален. В «Стражах» поиск бога-отца приводит к встрече с Эго, стремящимся заполнить собой Вселенную. Подлинная персонификация фигуры Отца реализована в странного вида (простите, голубом) эрзаце Йонду — воре, наёмнике и убийце. Похожая ситуация у Гаморы. У енота — продукта искусственного мутагенеза — семьи нет по определению.

В «Отряде-2» отец девушки-крысолова загибается от наркотиков посреди грязных улиц. Бладспорт подвергает вербальному насилию дочь-воровку, не находя в себе сил и слов признаться в любви. Самого Бладспорта жестокий отец запирал в ящике с грызунами. Король Акул не знающий, что такое дружба, испытывает явный дефицит эмпатии. Мама Человека-Горошка ставит над сыном научные эксперименты.

Выходит, суперзлодеи DC — те же стражи различных диснеевских галактик, только в земном и более мрачном сеттинге? Одинокие и потерянные взрослые, растворяющие груз нерешённых детских комплексов в кислотном цинизме…

Лёгкость интонации, небоязнь смелых решений, обыгрывание жанровых атрибутов, драматургические сломы, бодрый монтаж — новый режиссёр с лихвой компенсирует всё то, чего не хватало первому фильму, который изо всех сил хотел быть безумным, но не понимал, как этого добиться. Ганн ведёт себя с наглостью гостя в отсутствии хозяев. Передвинул мебель, перевесил картины, провёл ревизию продуктов в холодильнике. «Смотри, Эйер, каким должен быть "THE Suicide Squad!"

При сохранении такого подхода каждому следующему режиссёру придётся снимать не то, что хочется, а то, что будет сильно отличаться от фильмов его предшественников.

Если часто прибегать к пластическим операциям, возникнет риск окончательно утратить узнаваемые черты.

ПЛЮСЫ: монтаж, операторская работа, музыка.

МИНУСЫ: плоское и однообразное прочтение образа Харли Квинн.

Смотреть всем, кто любит аттракционы и в жизни, и в кино.