Аристократия корчится в предсмертных судорогах, народ Англии растёт.
“Человек, который смеётся” В. Гюго

Так уж сложилось, что почти все актёры, игравшие Джокера в кино, играли человека. Ромеро — комедийного фрика. Николсон — импозантного маньяка. Лето — романтического гангстера. Но титанические усилия Леджера и пафос школьных истин Нолана не прошли даром — антагонист перестал быть просто тёмным двойником светлого героя. Не на уровне своей сюжетной функции, разумеется, а на уровне смыслов. Потому что разрушение всякой идеи — тоже идея. Именно этим — разрушением — Джокер и занимался в “Тёмном рыцаре”. Разрушением логики, города, веры в Бэтмена… В этом и состоит цель любого шута —в тотальной деконструкции. Перемешать верх и низ, право и лево, сломать иерархию. Неправильно собранный пазл вызывает улыбку. Недаром монахи-бенедиктинцы столь тщательно скрывали “Комедию” Аристотеля.

Мы не знаем, откуда у Джокера шрамы на лице. И не должны этого знать — фрейдистская оптика деформирует объём до плоскости. Гитлера — до непонятого художника. Наполеона — до коротышки с совсем не крошечными комплексами. Ганнибала Лектера — до впечатлительного мальчика с тяжёлым детством. Нам важен тот факт, что эти шрамы есть.
Весь ужас и всё обаяние зла — в его непостижимости.

Создатели нового байопика о самом странном и загадочном злодее вселенной DC рисковали угодить в ту же ловушку. Более того, они открыто шли ей навстречу, точно указав и время действия, и жизненные обстоятельства и даже медицинский диагноз. И всё же похудевшему на 30 кг Хоакину Фениксу удалось вдохнуть в попсовый образ совершенно иную жизнь.

Врождённый порок

Молодая девушка с дипломом педагога. Не самой приятной наружности. Много читает, много учится. Не гнушается самой скромной и неприметной работы. Какая судьба могла её ждать в царской России? Да чего там греха таить, и в России современной. Бедность, серость и, возможно, более-менее удачное замужество. “Какой-никакой, а свой”. “Не бьёт и ладно”. Но девушка вдруг берёт в руки опасную и чисто мужскую игрушку — револьвер — и стреляет в крупного чиновника. Скандал. Арест. Долгое судебное разбирательство. Вся Европа узнает имя Веры Засулич, народницы, активной участницы подпольных кружков и убеждённой террористки. Лучшие юристы империи за неё заступаются, а суд присяжных полностью оправдывает. Оскар Уайльд посвящает ей пьесу. И это в годы правления Александра III, главного “замораживателя” России! Позже её имя присвоят нескольким улицам…

Как, оказывается, легко стать всеобщей любимицей. Нужно просто кого-то убить. Или хотя бы попытаться.

Дела давно минувших дней, скажете Вы? Как-никак 150 лет прошло. Восторженные пляски вокруг оправдания террористки из дня сегодняшнего выглядят диким, почти первобытным ритуалом. Это ж до какой степени нужно разложиться обществу, чтобы оправдывать убийц?! Но постойте. В 2011 году некто Андерс Брейвик сначала рванул фургон, набитый взрывчаткой, а затем открыл стрельбу по молодёжи, ухайдакав в итоге 70 с лишним человек. Нашлись те, для кого поступок Брейвика стал примером для подражания — спустя всего месяц полиция Польши арестовала 17-летнего подростка. Находятся те, кто вступает в ряды исламских террористов и, видимо, искренне убеждён, что насилие угодно Аллаху. Кто-то же называет Сталина “эффективным менеджером” и грезит о его воскрешении. Наши города заставлены скульптурами убийц, чьи деяния превращали страну в кровавое месиво, но мы не обращаем на это никакого внимания. Нам некогда рефлексировать — мы охаем над жертвами очередного “колумбайна”.

“Это со мной что-то не так? Или мир вокруг сошёл с ума?”

К концу фильма, почти перед самыми титрами, помутнённый рассудок главного героя озарит инсайт. Ответ найден. Или же герой делает вид, что нашёл его (кто их, постироничных, разберёт). Джокер на то и самая обманчивая карта в покере, что может заменять собой любую другую. Быть оборотнем. “Я же не могу залезть тебе в голову”, — справедливо бросает герою его бывший работодатель. А значит, красные следы на белом кафеле психбольницы можно трактовать как душе угодно. И зрителю придётся пройти тернистый путь вопросов и ответов самому.

Например, обратиться к биологии. Ведь человек по природе своей — животное.

Современный нон-фикшн разного уровня и ещё более разного качества пестрит сенсациями — нами правят Луна, звёзды, магнитные бури, закрытые чакры, выброс гормонов и даже… кишечник! Кто (и что) угодно, только не мы сами. Так почитаешь/послушаешь — не человеческий вид, а сборище биологических механизмов. А если точнее, алгоритмов — в терминологии раскрученного нынче антрополога Харари. Наши эмоции и переживания — сигнальная система, помогающая подстроиться под действия окружающей среды и пережить естественный отбор. А низкий уровень гормона кортизола (его ещё называют гормоном стресса) делает мужчин гораздо агрессивнее женщин. С этим, кажется, не поспорит и фемка на максималках. Значит, социальный дарвинизм скорее жив, чем мёртв. И можно смело проецировать биологические законы на нашу социальную жизнь (тут феминистки точно взбрыкнут).

“Форрест Гамп” наоборот

Трэвис Бикл (молодой Роберт Де Ниро), главный герой фильма Мартина Скорсезе “Таксист”, большую часть жизни смотрит телевизор. Дневные шоу и сериалы, где богатые и знаменитые лишний раз подчёркивают свои богатство и знаменитость. Мир, в общем-то, гламурный, правдивый не более, чем грудь Памелы Андерсон. Зато по ночам он может с головой окунаться в мир реальный — за окнами авто мелькают и смазываются неоновые огни неоновых страстей. Секс там заменяют порнуха в кинотеатрах и эскорт-услуги. А если захочется острых ощущений, всегда есть наркота. Правят бал не честные трудяги, прошедшие войну, вроде того же Трэвиса, а политики-популисты вроде сенатора Палантайна.

Вот убийство человека — это совсем другое дело! Вот уже где сполна ощутишь всю лёгкость и тяжесть бытия!

Суровый урбанизм Готэм-сити переставляет модусы местами. Если раньше архитектура родины Бэтмена тяготела не то к готике, не то к сицилийскому барокко, то создатели “Джокера” прокладывали свой путь по оставшемуся от Нолана навигатору. Город больше не хочет скрывать за вычурными фасадами свои болячки — бесстыдство, как мусор, наводняет его при свете дня. И ещё неизвестно, что хуже смердит. Сильный подчиняет себе слабого. Меньшинство верховодит большинством. Спасение — в ночных ТВ-эфирах, развлекательных передачах, вроде той, что ведёт Мюррей Франклин (постаревший Роберт Де Ниро). Синий экран здесь помогает тысячам людей забыть о том, кто они есть на самом деле. Ночь — царица зрелищ, будь то кабельные каналы или шумная подземка.

Вы никогда не задумывались над тем, что разыграть перед камерами убийство человека в кино — это целое шоу? С завязкой, саспенсом, кульминацией… Метро. Полупустой вагон. Стремительный бег поезда. Рёв и скрежет металла. Исписанные граффити, грязные стены. Мерцающий свет, выдёргивающий из темноты чёрные силуэты мужчин. Слышится нервный смех. Противоречие между участниками сцены нарастает. Переходит из вербальной фазы в силовую — трое мужчин медленно окружают четвёртого. Не просто подходят с разных сторон. Они изгибаются в пьяном танце и исполняют песню. Танец, пение, смены ракурсов, динамика в кадре, провалы во тьму… Чем не диснеевский мюзикл???

Жертва, убегающая от преследователя по пустому перрону, выстрелы в спину, окровавленное тело, падающее на ступени — это так кинематографично! Где ещё актёру-неудачнику обрести свой онтологический статус, как не в западном обществе спектакля?

Так что классовый конфликт налицо. Возвышающий обман дороже низких истин — в этом уверен высокомерный, но влиятельный кандидат в мэры Готэма Томас Уэйн. Да-да, времена изменились (действие “Джокера” происходит в 1980 г.), а властная надстройка осталась. Обыватель отчуждён от самого себя, порой и вовсе терзается смутными сомнениями: а существую ли я на самом деле?

В школьных учебниках литературы этот феномен именуют темой “маленького человека”. Единственное, что подтверждало Акакию Акакиевичу факт его существования во времени и пространстве, это новая шинель. Если психический больной, замкнутый, ограниченный и, судя по всему, бездарный артист Артур Флек (настоящее имя Джокера) расстрелял в метро троих человек, значит, Артур Флек есть на самом деле.

К слову, о литературе. Преодоление ситуации отчуждения в капиталистическом обществе возможно только в ситуации прямой и непосредственной коммуникации между угнетателем и угнетённым. Английский писатель Герберт Уэллс симпатизировал левым и описывал будущее как противостояние постлюдей — элоев и морлоков. И на всякий случай предостерегал — по ночам элоям придётся расплачиваться за свою беспечность. Морлоки будут питаться их мясом.

В некоторых африканских племенах до сих пор свято верят: чтобы обрести силу божества, нужно его сожрать. Христиане запивают хлеб вином — как бы вкушая тело Христа. Того самого Христа, что ещё 2 тысячи лет назад возвещал нам о единстве любви и меча. Кто я такой, чтобы спорить с Библией? Ок. Нас объединяют жажда любви и жажда насилия. Две стороны одной медали.

Философ-неомарксист лакановского толка Славой Жижек, раскрученный до уровня поп-идола ещё задолго до Харари, подметил: в третьем “Тёмном рыцаре” насилие ради любви олицетворяет террорист Бэйн. Ещё один герой в маске. Для тех, чья память походит скорее на сито, нежели на банковский сейф, напомню, что Бэйн захватывает ядерный реактор, освобождает из тюрьмы всех преступников и призывает жителей города к восстанию. В этом смысле он — полный антипод Джокера в исполнении Хита Леджера. Если коварная улыбка одного — искажение, извращение и всеобщий хаос, то непроницаемая маска другого — последствия этого искажения. Джокер — анархист, Бэйн — социалист-революционер. Один убивает веру в Бэтмена, другой делает всё, чтобы разгул революционной стихии сменился термидором. От хаоса — к порядку, ежели по-простецки. Гадай после этого, кто из них — родня Гаю Фоксу.

Преодолеть отчуждение человека от Бога должен был как раз Христос — и человек, и Бог во всей полноте одновременно. Пропасть между элитой и “маленьким человеком” пытался заполнить собой Бэтмен. Учёный, филантроп, производитель оружия, миллиардер и Робин Гуд. Брюс Уэйн — про то, как звериному оскалу капитализма придать черты человекоподобного лица. Движение сверху вниз. Джокер Артура Флека — про то, как “снизу постучали”. Где-то в середине своих траекторий персонажи должны пересечься (мнимое родство).

Задача родителей — научить ребёнка обходиться без родителей. Христос пришёл в наш мир, чтобы через распятие его покинуть. Бэтменами не рождаются, ими становятся, пройдя через травмирующий опыт. Благодаря действиям Бэйна этот опыт становится коллективным. Больше не имеет смысла скрывать лицо Брюса Уэйна — в финале трилогии любой может примерить плащ летучей мыши на себя. А вместе с ним — роль спасителя человечества. Или хотя бы запостить в инсту: “Я/МЫ БЭТМЕН”.

Примерно так и поступают жители Готэм-сити в финале “Джокера” 2019. С поправкой на имя героя. Маска клоуна — символ нового протеста. Быть не таким, как все, строить собственную идентичность вокруг осознания и беспрерывной самопрезентации собственной исключительности — новый тренд. ЛГБТ изобретают стопицот разновидностей гендера, множатся мутанты политических учений и религиозных сект. А сотни странных подростков на страницах книг и в кадрах кинофильмов ищут других странных подростков, чтобы быть похожими на них в своей непохожести. Каждый хотел привнести в свой протест против власти Готэма что-то своё, в итоге все привнесли одно и то же — насилие.

Буйной и крайне изощрённой фантазии клоуна Артура такой фокус ни за что не выкинуть! Куда ей — слишком зациклена на себе… Однако подлинное политическое Событие, продолжает Жижек, это не следствие логических закономерностей и кропотливой подготовки. Ленин, живя в Швейцарии, не надеялся застать революцию при жизни, а потом прогремел 1917-й. То ли расчёты были не верны, то ли вмешался его величество Случай.

Жизнь — она ведь как коробка конфет. Никогда не знаешь, какая начинка тебе попадётся.

Форрест Гамп — счастливчик. Чувак был слишком глуп, чтобы осознать, какое важное значение его пустая жизнь имела для истории США. Ему сказали бежать — он и бежал. Нарочно или нет, Роберт Земекис как бы намекает: историю делают идиоты. Американская мечта может претвориться в жизнь только у умственно отсталых.

Что делать тем, кому повезло с матерью гораааздо меньше? Кому достаются конфеты исключительно со вкусом блевотины? И кто знает цену ежедневным химерам, в которые так любит превращаться банальное и естественное желание самореализации.

Кстати, а оно тоже детерминировано биологически?

“Но я — бедняк, и у меня лишь грёзы…”

Есть у американцев национальная забава — раз в N-ое количество лет снимать кино примерно об одном и том же. В 1976-м году молодой Скорсезе выпустил ставшего теперь легендарным “Таксиста”. Где главный герой — неплохой в принципе парень — хотел любви и признания, а в итоге начал убивать. После чего получил и первое, и второе. В 1993 г. его “подвиг” во многом повторил Уильям Фостер, герой чёрной трагикомедии “С меня хватит!”. Затем был “Бойцовский клуб” Дэвида Финчера. В 2009-м вышли “Хранители” Зака Снайдера, робко заглянувшие не только под разноцветный латекс супергероя, но и в его мятущуюся душу. Экшен про спасение человечества сверхчеловеком вырос до драмы спасения человечества от сверхчеловека. Диалог маски и актёра, её создавшего, углубил визионерский “Бёрдмен” 2014-го года. И, наконец, в 2019-м мы увидели “Джокера” от Тодда Филлипса — знатока Америки 70–80-х и мастера пердильных комедий (в терминологии киноэксперта Е. Баженова).

Насилие и расстройства личности — вот локомотив успешного кино. Но если биология даёт однозначные ответы на все вопросы, зачем из года в год захламлять “Кинопоиск”?

А виноваты во всём Шекспир и Байрон! Именитые аглицкие поэты за долгие века (Шекспир — побольше, Байрон, соответственно, — поменьше) приучили нас раздувать ручеёк своего внутреннего мира до масштабов мирового океана. “Детка, ты просто космос”, — это про их персонажей. Мы перелетаем с планеты на планету своей незримой галактики, принимая её за источник всех радостей, бед и свершений. Как пел Игорь Николаев: “Первая причина — это ты, а вторая — все твои мечты”.

Хотя миллиарды подобных нам жили до нас, миллиарды будут жить после нас и на страдания, мысли и чувства дяди Васи из второго подъезда всем в общем-то положить большой болт без гайки, мы охотнее соглашаемся с Николаевым или Маслоу, чем с Дарвином или Шестодневном.

Красота в глазах смотрящего, напоминает Харари и ухватывается за самое существенное — воображение. Человек способен видеть то, чего нет. Причём не только то, чего нет перед ним в данный момент — то, чего никогда и не было. И быть не может. Трэвис Бикл разыгрывает перед зеркалом сцены из бандитских фильмов и рассказывает о себе небылицы. Артур Флек полагает себя стендап-комиком, а его реалистичные галлюцинации — значительная часть фильма (а возможно, и весь фильм целиком). Оба персонажа порочно и прочно увязли в холодном, одиноком и безжизненном пространстве, так и не добравшись до Солнца. Окружили себя симулякрами.

Раскрученная психолингвист Черниговская любит приводить такую метафору: если на столе стоит стакан с водой, то зачем его рисовать? Зачем человеку дублировать мир? Плодить сущности в виде фейков и симулякров. Конечно, французские постструктуралисты, которые, собссна, и ввели данный термин в широкий оборот, нашли решение этой проблемы и решение вполне однозначное. Только оно вряд ли Вам понравится. Сложно, почти невозможно принять тот факт, что вся наша социальная жизнь, культура, политика, искусство, любовь, дружба, семья, работа, увлечения, пивко по выходным под футбольчик— всё это нужно лишь для того, чтобы мы не сошли с ума. Потому что жизнь полна абсурда. Потому что в ходе эволюции homo sapiens заимел слишком уж развитую, подвижную и сложно устроенную психику. Но пользоваться ею так и не научился — для чисто физиологического выживания она ему не нужна. Скорее обуза. Вот и приходится занимать её творческим онанизмом. Сходить с ума постепенное, чтоб не свихнуться в один миг.

Разве правильно так рассуждать? Разве полезно и духоскрепно? Ну, уж нет! Легче сразу застрелиться, чем обладать таким знанием. Соседка Артура Флека прикладывает два пальца к виску, имитируя выстрел. Жестовый психологизм показывает, что в данную минуту она очень устала. У неё был долгий и трудный рабочий день. А ещё нужно было забрать ребёнка из школы, пройтись по магазинам и купить еды на ужин. Старый высотный дом. Лифт не работает. Ребёнок капризничает. Мозг кипит и вот-вот взорвётся.

Артур Флек (как и Трэвис Бикл в “Таксисте”) повторяет этот жест, вкладывая в него радикально противоположный смысл.

Трагедия не в том, что мы пересочиняем физический мир в своей голове, а потом с этими иллюзиями живём. Бездны Дантового ада разверзаются пред нами тогда, когда мы начинаем в эти иллюзии верить. Тень Артура Флека, бегущего по улице после первого в жизни убийства, гораздо больше самого Артура Флека. Маска Джокера интереснее того, кто за ней прячется.

А раз так, то перед героем, как и перед зрителем, встаёт классическая для всех психопатов дилемма: если жизнь не любит меня, то почему я должен любить жизнь? Тварь я дрожащая или право имею?

Вариант ответа № 1: смирись и расслабься (конформизм).

Вариант ответа № 2: уйди в себя и забудь (эскапизм).

Есть ещё вариант № 3. Под лежачий камень вода не течёт. Если Магомет не идёт к горе, гора сама идёт к Магомету. Классическая метаморфоза из героя состояния в героя действия происходит с Артуром неожиданно. Кажется, он для этого ничего и не делает (при этом невозможно утверждать и то, что Артур вообще ничего не делает). Кажется, будто общество решает за него. Артур убеждает в этом себя, убеждает в этом и нас. “В вас столько жалости к себе”, — сетует Мюррей, напоминая зрителям, что рассказчик из Джокера не очень надёжный. Но зритель, очарованный пластикой преображения героя, благополучно об этом забывает. До того момента, пока не встречается со спокойным и рассудительным взглядом психиатра в кабинете с холодными белыми стенами.

А как не оправдывать себя, если третий путь — путь терроризма? Ещё вчера ты влачился по лестнице, словно побитая собака (что не так уж далеко от истины), а уже сегодня паришь над ней с Чаплиновской угловатой грациозностью? Почти 80 лет назад Чарли — ещё один любитель потопить за коммунистов — точно так же обращался с макетом земного шара в фильме “Великий диктатор”. Родные вспоминали, как долго и тщательно актёр репетировал и выверял каждое движение. Джонни Депп, самый “пластичный” актёр Голливуда до появления Хоакина Феникса в “Джокере”, обливался слезами восторга во время первого просмотра…

Как сказал кто-то из известных: танец — вертикальное выражение горизонтальных желаний. Дневник Артура Флека (как и дневник Трэвиса Бикла) не скажет о личности его автора ни зрителю, ни психотерапевту ничего. Движения выразят всё и даже больше. Камера скользит по телу Артура. Отдельно видим руки. Отдельно —откинутую голову. Повороты и наклоны туловища. Мы поднимаемся вместе с ним по ступеням для первого в жизни выступления на большую публику. Буквально дышим в затылок, испытывая то же волнение. Мы видим его в больничной палате матери через прорезь перегородки. Когда Джокер танцует на крыше авто, мы видим лишь его крупные планы, а толпа вокруг расплывается в цветном фоне и бликах. Мы подглядываем за героем. Мы видим его таким, каким он хочет предстать перед нами. Степень нравственного падения персонажа эквивалентна его возвышению (в прямом и переносном смыслах).

Одна из книг Юваля Харари озаглавлена латынью — “Homo Deus”. По-русски — человекобог. Автор напоминает: наши предки осознавали этот мир и осознавали себя в этом мире посредством мифотворчества. Их поэтическое мышление не могло объяснить мир с научной точки зрения, поэтому объясняло их на единственно доступном уровне — через очеловечивание и эмпатию. Наделяли камни живой душой и поклонялись огню. Через тысячи лет тотемное животное сменил бессловесный истукан, а потом — монотеистический концепт. Вектор религиозной веры сменился извне вовнутрь. Спустя ещё несколько веков отчаянных духовным поисков человек наткнулся внутри себя на себя самого и исторг оттуда светский гуманизм. А теперь задумал апгрейдить и его…

Да-да, супергеройское кино- это печальный, но логичный итог всей нашей эволюции! Чем Бэтмен — не тот сверхчеловек, прихода которого так страстно вожделел Фридрих Вильгельм Н.? Видимо, так уж мы устроены. Обречены возводить на божественный пьедестал кого угодно. В лучшем случае — гениального Жана-Батиста Гренуя. В худшем — ничтожного Артура Флека. Но чаще всего банк срывают продажные политики, вроде сенатора Палантайна.

Надеюсь, все поняли эту шутку?