Create post
Prose

Сэйрай Юити «В сомнении крепнет вера»

Источник: https://book.asahi.com/article/14365516

Иллюстрация Такэда Асука (яп. 竹田明日香)

Иллюстрация Такэда Асука (яп. 竹田明日香)

«От того ли, что я писал романы, местом действия которых был Нагасаки, а в основу положена история христианского мученичества, но случается, что люди, когда узнают, что я из буддийской семьи, смотрят на меня с таким удивлением, словно думали, будто я христианин.

Может быть это ещё связано с образом Эндо Сюсаку, автора “Молчания”. Я и до сих пор преклоняюсь перед популярностью этого автора бестселлеров, который углубил понимание христианского учения в Японии, был любим народом и широкоизвестен по всему миру, и в то же время испытываю некоторое замешательство.

Моя семья принадлежит к последователям учения Дзёдо-синсю [прим.пер. Дзёдо-синсю (яп. 浄土真宗 Истинная Школа Чистой Земли) — наиболее крупная школа буддизма амидаистского толка в Японии], которое распространили такие известные фигуры камакурского буддизма как Хонэн и Синрай; сколько я себя помню, у нас дома всегда был буддийский алтарь. Я видел как мои родители, бабушка и дедушка каждое утро зажигали свечу перед алтарём, ставили благовония, звонили в колокольчик и складывали ладони в молитве. Я и сам до сих пор каждое утро молюсь перед алтарём, однако вопрос о том, исходит ли это из моей внутренней глубокой убеждённости, весьма затруднителен, поскольку скорее это унаследованная традиция, нежели вера или религия.

Хотя я и воспринимаю веру, в первую очередь как нечто, служащее просветлению моего собственного сознания посредством диалога с богами или буддами, но в сердце у меня при этом живёт память об ушедшем отце. Сложив руки и произнося “Наму Амида Буцу” я в то же время обращаюсь к отцу. Как если бы обращался к нему с просьбой, будь он жив.

Во время хацумодэ [прим.пер. хацумодэ (яп. 初詣)- первое посещение синтоистского святилища с наступлением Нового года. На практике японцы не различают, посещают они синтоистское святилище или буддийский храм, выяснено в личной беседе с японцами], как и положено я обращаюсь к божеству того или иного святилища с неким пожеланием, однако мне самому смешно от того, что когда я, к примеру, загадываю желание, исполнения которого мне очень хочется, то бросаю монетку, словно бы пытаюсь подкупить высшие силы. Здесь смешивается всё: и культ предков, и обращение с молитвой из корыстных побуждений, и поминовение усопших, — такова моя вера, она зыбкая, и оттого я никак не сумел бы написать роман, подобный “Молчанию” .

Несмотря на это, в своих произведениях: “Святой воде” и “Эпицентре” я затрагиваю тему религиозных убеждений потому, что мне хотелось написать об одиночестве и и бедственном положении людей, которые, веря во что-то, цепляются за эту веру изо всех сил.

Никто не станет отрицать, что родители ради своих страдающих тяжелобольных детей всецело готовы положиться на богов и будд, рассчитывая, что это принесёт исцеление. Нет ничего более мученического и жалобного, чем вид этих людей, взывающих к богам, совершая или пожертвования храму, или бесчисленные поклонения, или ритуальные омовения ледяной водой. В такие моменты и приходит осознание, что мы точно насекомые, — столь же ничтожно малы в своем существовании, и что каждому, наверное, в протяжении всей долгой человеческой жизни хотя бы раз приходится пережить подобное чувство безысходности.

С другой стороны, есть нечто пугающее в людях, следующих вере просто с неистовым рвением. Вера влечёт за собой и опасность нарушения каких-то границ общепринятого. Я уже упоминал в прошлый раз об инциденте с зарином в токийском метро, который случился, когда я опубликовал свой первый роман, тогда, с раскрытием реальных обстоятельств вокруг религиозного объединения я испытал неописуемый ужас.

Всё же мне кажется, что то, что называется религиозным убеждением, даже будучи верой в высшие силы, в то же время представляет собой нечто иное. Когда читаешь “Молчание” Эндо Сюсаку , перед тобой возникают такие христианские мученики, как Мокити и Итидзо, которые, веря в Бога, подвергаются мученической смерти, но вот главный герой отец Родриго всё время испытывает духовные колебания. И эти колебания между верой и сомнением в душе этого священника, взывающего к Господу: “Господи, настало время нарушить молчание. Прекрати же своё молчание”, — и есть самое главное впечатление, которое остаётся от прочтения романа. “Книга Иова” как часть священного Писания также в конце завершается прославлением Господа, но вопрошение Иова: “Отчего Бог принуждает страдать праведников?” — глубоко западает в сердце.

Быть верующим — суть не просто веровать, скорее это значит укреплять веру в душе своей, проходя сквозь серьёзное испытания сомнением.

(Асахи Симбун, 22 мая 2021 г.)»

Перевод выполнен: Саша П.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About