Все эти дни я рылся в старинных трудах о людях, потерявших тень.
В одном исследовании автор, солидный профессор, рекомендует такое средство:
хозяин тени должен крикнуть ей: «Тень, знай свое место» –
и тогда она опять на время превращается в тень.

Евгений Шварц «Тень»

Физика изучает объекты и явления материального мира. Все объекты состоят из материальных носителей — элементарных частиц, обладающих массой и энергией. Но есть и нечто, чего физика касается, но оно, тем не менее, не состоит ни из каких материальных носителей, не обладает ни массой, ни энергией, и всё-таки присутствует в нашем мире. Речь идёт о, так называемых, псевдообъектах. Одним из самых известных псевдообъектов является тень.

Что такое тень, с точки зрения физики? Это область пространства с отсутствием, или с недостатком света. Но в то же время есть не только физическое, но и мистическое понимание тени. Ещё древние люди понимали, что тень принципиально отличается от материальных объектов, и наделяли её некими таинственными свойствами. В частности тенями издревле называли души умерших. И такая связь тени с потусторонним миром (который тоже часто называют миром теней) объяснима. Раз сущность тени не вписывается в рамки материального мира, значит, тень это что-то, что лежит за гранью материального мира. Мы уже говорили, что, к примеру, за гранью материального мира лежит чёрная дыра, по другим причинам, чем тень, но чёрная дыра тоже не вписывается в наш материальный мир. И тоже — чёрная, что характерно.

Что ещё такое тень, чисто геометрически? Это — проекция тела на плоскость. Лучи света не могут пройти сквозь какое-то тело, и за телом образуется область с недостатком света. А на поверхности, расположенной за телом, мы видим тень. При этом тень может сильно отличаться по форме от породившего её объекта.

Многие, наверное, помнят эпизод из «Ну, погоди!», когда волк в трюме корабля, святя фонариком, ищет зайца, а заяц с помощью своих рук (или лап) создаёт ужасные тени. Это очень похоже на то, что часто происходит в средствах массовой информации и в интернете. Нам показывают что-то чудовищное, а, на самом деле, никаких чудовищ нет, просто сидит зайчик и как-то шевелит лапками, а весь мир пребывает в ужасе от игры теней.

И это тоже не случайно, поскольку тень имеет непосредственное отношение и к самим средствам массовой информации, и к интернету. Ведь тень, хотя и не является носителем энергии, тем не менее, является носителем информации. Как правило, искажённой информации. Ещё и поэтому тень в культуре часто воспринималась зловеще. Но о природе информации мы поговорим как-нибудь отдельно. А пока непосредственно о тени.

Есть знаменитая пьеса Евгения Шварца, созданная по мотивам одной из сказок Андерсена, которая так и называется: «Тень». Там сюжет строится на том, что тень отделяется от своего хозяина и начинает жить собственной жизнью, в конце концов, чуть было, не уничтожив своего хозяина.

Сказка — ложь, да в ней намёк. Намёк пьесы Шварца в том, что в ней показывается теневая сторона жизни. Теневая сторона человека, человеческих отношений, теневая сторона государства, в конце концов. В пьесе есть очень интересный персонаж — министр финансов, который ради прибыли готов был убить себя. В общем, у Шварца тень в широком смысле показана во всей красе и практически прямым текстом. Если кто не читал, а читать — лень, то можно посмотреть фильм с Олегом Далем в главной роли, поэтому я пересказывать сюжет не буду.

Есть другое интересное литературное произведение, где так же показан мир тени, хотя на тени в физическом смысле там внимание не акцентируется, за исключением одного эпизода. Это роман Алексея Толстого «Аэлита». Про непосредственно тень там говорится в одной знаменитой фразе: «Стань тенью для зла». И многие сопоставляют эту фразу с девизом другого писателя по фамилии Толстой: не противиться злу насилием. Здесь я сделаю небольшое отступление касательно Льва Толстого и его правила. Лев Толстой не говорил, что не нужно сопротивляться злу, он говорил о том, что со злом можно бороться ненасильственными методами, и Махатма Ганди на практике доказал эффективность таких методов.

Это была необходима ремарка, а теперь вернёмся к Алексею Толстому и его «Аэлите». Что описано в этом романе? Там описан умирающий мир Марса, куда прилетели два земных космонавта. В основе религии этого умирающего марсианского мира лежит легенда, о пастухе, который призывал людей стать тенью для зла.

И тут, не смотря на видимую схожесть, принципиальное отличие от того, чему учил Лев Толстой, и, что делал народ Индии во главе с Махатмой Ганди. У Ганди речь шла о ненасильственной борьбе со злом, а в легенде о марсианском пастухе речь идёт о том, чтобы спрятаться от зла. Марсиане у Алексея Толстого следуют этому, прячутся от зла, становятся тенями, и обрекают свой мир на гибель.

Причём, в том момент, когда на Марсе появляются два земных гостя, марсиане уже понимают, что они обречены, и владыка планеты говорит им: «Оставьте нас в покое, дайте нам достойно умереть». Вот это желание умереть, оно всегда приходит вслед за решением прекратить борьбу со злом. Воля к смерти проистекает из желания стать тенью для зла.

Странно получается, что к смерти человека ведёт желание комфорта. Ведь что такое, стать тенью для зла? Это значит, на обывательском языке: «хорошо устроиться», так, чтобы ни я никого не трогаю, ни меня, пожалуйста, не трогайте. И если посмотреть на марсианский мир, описанный Алексеем Толстым, то он не настолько мрачен, как может показаться. Там описана марсианская столица Соацера, город, в котором люди живут вполне сыто, благополучно, как-то развлекаются, но, в основном, только и делают, что развлекаются. И, в то же время, тяготеют к смерти, причём тяготеют настолько, что даже владыка планеты, то есть, человек, которого само его положение обязывает быть наиболее активным, призывает землян дать марсианам достойно умереть.

Тут город Соацера из романа «Аэлита» перекликается с другим выдуманным местом — Дурацким островом из сказки Носова «Незнайка на Луне». Вообще и в «Аэлите», и в «Незнайке на Луне» описан один и тот же сюжет: коммунистические пришельцы с Земли попадают на другую планету, где царит капиталистический мир. Но чем лунный капитализм Носова отличается от марсианского капитализма Толстого? Тем, что у Носова мы видим, хоть и весьма неприглядный, но всё же живой капитализм, готовый за себя драться. У лунных капиталистов мы видим волю к жизни. И если у марсианских капиталистов местом, где все развлекаются и ничего не делают, является их столица, то у лунных капиталистов такое место отнесено на остров в океане.

Если кто не читал, то на Дурацкий остров в лунном мире Носова ссылали бездомных, безработных и прочих, не вписавшихся в систему людей, где они целыми днями развлекались, но со временем превращаются в баранов. То есть, Дурацкий остров — это та самая зона комфорта, которая ведёт человека к смерти. И лунный капитализм Носова совершенно правильно отгородился от этой зоны комфорта океаном, а на материковой Луне идёт жёсткая, жестокая, некрасивая до омерзения борьба всех против всех. Но, несмотря на все свои недостатки, это всё-таки жизнь.

Зачем я всё это рассказываю? Затем, что у Носова описан тот капитализм, который был. Жестокий, но здоровый. А у Алексея Толстого описан тот капитализм, который скоро будет, или уже есть. Комфортный, но ведущий к смерти. И если вы не поняли, причём тут тень, то тот капитализм, который на нас наступает — это и есть тень того капитализма, который был.

Сто лет назад жили какие-то акулы капитализма: Генри Форд, Джон Пирпонт Морган, Джон Рокфеллер, это были люди более, или менее, жестокие, но с колоссальной волей к жизни. Можно говорить, что Генри Форд — это капитализм с человеческим лицом, а Джон Рокфеллер — это жестокий оскал капитализма, но при всех их различиях, этих людей роднила воля к жизни. Те же, кто занял их место сейчас — это их тени. Сначала на смену этим акулам пришли расслабленные потомки, не желающие бороться, а желающие комфорта, а потом пришли уже потомки потомков, отравленные волей к смерти.

Мы видим Дурацкий остров, стремящийся расшириться на всю территорию планеты. Мы видим, наползающую на мир тень. И если сто лет назад этот процесс остановить было ещё возможно, то уже пятьдесят лет назад процесс был необратимым. Я лично считаю, что точкой не возврата стала атомная бомбардировка Хиросимы. Когда на японский город американцы сбросили атомную бомбу, стало ясно, что тень вырвалась наружу, и воля к смерти начала преобладать над волей к жизни.

Но до какого-то времени мир мог спастись, потому что, кроме глобального капитализма, существовал глобальный социализм в лице Советского Союза и его сателлитов. Да, у глобального социализма тоже было много недостатков, и Сталин по своим чисто человеческим качествам, возможно, был ещё хуже Рокфеллера, но социалистический лагерь — это была альтернативная система, не поражённая волей к смерти.

Тоже до поры до времени. Потом и в социалистический мир пришло сначала желание комфорта, а затем и та самая воля к смерти. На смену настоящему советскому пришла его тень, которую принято называть нехорошим словом «совок», а закончилось всё перестройкой и гибелью Советского Союза. Поскольку социалистический мир был чисто физически (по территории, по населению, по экономике) значительно меньше капиталистического, то и погиб он быстрее.

И что же делать теперь? Когда Советского Союза как альтернативы отравленному волей к смерти капитализму нет, а сам капитализм желает только одного: достойно умереть? Причём, достойно для него, означает, вместе с человечеством. На что тут можно рассчитывать?

В своё время, нечто подобное уже происходило в истории человечества. Правда, не в глобальных масштабах, а в масштабах Средиземноморья. Есть такое устоявшееся выражения: Римская империя времён упадка. Римская империя прошла те самые этапы, что и глобальный капитализм. От воли к жизни, через желание комфорта, к воли к смерти.

Римская империя логично погибла, но Средиземноморье спаслось, благодаря новой восточной империи со столицей в Константинополе. Когда весь античный мир катился к неминуемой гибели, возник альтернативный, в том случае, христианский субъект, через который и спаслось Средиземноморье.

Применительно к нашему времени таким субъектом мог бы стать Советский Союз, но, как мы знаем, не стал. Может быть, таким субъектом, через который спасётся человечество, станет союз стран Латинской Америки. Может быть, таким субъектом станет один из азиатских гигантов — Индия, или Китай. А может быть, те народы, которые создавали СССР, снова создадут что-то новое, новую версию Советского Союза, в которой будут учтены и устранены недостатки старого Союза?

В любом случае, свою задачу я вижу в том, чтобы, в силу своих возможностей, создавать такой альтернативный субъект, через который спасётся человечество. Потому что, после того, как тень окончательно сожрёт своего носителя — глобальный капитализм, должно остаться что-то, что не будет съедено тенью, что не будет тенью для зла, что скажет тени: «Знай своё место!». Я в этом заинтересован лично. И мой цикл — это маленький вклад в создание спасительного субъекта. Поэтому «Больше, чем физика» будет продолжена.