За-поэтика Ростислава Амелина
Ростислав Амелин выступил как поэт, сразу же способный обжиться в большой форме. Не столь частое качество для современного поэта: обычно задачи поэта мыслятся как задачи ученого, который пишет диплом не прежде, чем несколько курсовых. Но здесь песенный размах оказался сильнее перебора пережитого среди опытов выстраивания будущего. Наоборот, будущее сразу стало идти прямо в руки, как рыба — первый и последний образ книги Ростислава Амелина, рыба на берегу, роняющая жемчужину.
Книга «Античный рэп» не должна смущать заглавием: слово «рэп» означает здесь вовсе не манеру улицы, а скорее особую скороговорку, противоположную хоровой мудрости трагедии. Рэп — это как будто перевод слова «койнэ», речь, поясняющая простые события, но в силу напряженного пояснения требующая столь же профанного комментария. Этот комментарий полностью реализован: некоторые «рэпы» в книге снабжены сноской, текучей заметкой в том же речевом регистре.
Рэп — это и особое состояние профанной речи, мотивированной не содержательным разговором о ситуации, но тягой самого слова, которое чтобы завершиться, должно отразиться в скороговорке и напряженном вытягивании сразу целой грозди слов. Но в большой композиции ясно, что должен быть особый механизм такого вытягивания, не только импровизация. И такой механизм есть: особое употребление предлога за, приставки за-, буквосочетания «за» (бывшей приставки, как в завтра).
Книга обильна звуком «з", в зиме, знании или защите; одна из самых звонких поэтических книг, изданных в последнее время. Как будто книгу сопровождают медные инструменты, готовые помочь пением рэпу, спотыкающемуся о собственную образность и постоянно прорывающему ткань этой образности. Образ в этих стихах — скорее фигура забвения, это то, что почему-то ты помнишь. Нужно его прорвать, чтобы понять, зачем ты что-то помнишь; восстановить вещественность самого движения твоей памяти. Но как раз это "зачем» и вызывает «за-», приставку, которую назовём лейтмотивом книги. Далее излагаем с указанием страниц (текст дан только на четных страницах издания):
Дорожку заносит вновь (2), жемчужиной, выпавший из окуня, ты обзавелся (4), в мире памяти я задаюсь вопросами о себе (6 прим.), завтра куплю еще вишни (8), черные головы залетают ко мне по ночам (10), разве цикада затихнет… затихла (16), вода закончится (18), как виноград под кистями не зачах (20), зачем рождаешься в этот миг (22), крот глядит в глаза не зная смерти в земле (созвучия, 26), пробегал мимо пальто с закрытыми глазами (28, прим.), в глаза смотреть не умеет за тряпкой прячется (30), зарисовать хотя бы фрагмент письменности (32, прим.), крона, напоминая застывшую молнию (36), зачем всё так непохоже на то, что помнишь… небо, про него забыл (38), людей, завернутых в чужие кожи (42, прим.), одни затраты, хотя пустяк… подарок забирай (44), и лапы завяли лозы (46), или зарыться в своих идеях (48), не запечатать их в речи точными (52), не замирает вода — взгляд (54), стыдимся-дышим за сиплый дух (56), не забывай моих касаний вдавленных (58), вода вернется за нами каплями (62, там же созвучие слезами… назад…), память-метель замела шары золотые (64), даже плоти без запаха (66), и не завидуешь тем, кто может (68), забыв, куда положило небо свой дождь (70), стук веток яблонь о в камне застывший голос (72), я вокруг них, не заперт в этом горшке (76), застывший памятью слиток (78), и за то спасибо тебе, моё я… живешь ни за что (80), и задыхаюсь, и не могу задохнуться (82, созвучие далее «воздух сквозь меня льется, жемчуг сыпется изо рта; и там же примечание заканчивается "не зная зачем, я кричу»).
Мы видим, что это «за» вовсе не означает нарушения равновесия, что что-то остается взаперти, или наоборот, уходит за горизонт. Напротив, «за-» всегда восстанавливает равновесие там, где оно было нарушено вмешательством памяти или забвения. Зарисовать — не значит добавить на весы ценностей еще одну зарисовку, но значит избавить от состояния застылости, быстрым пером преодолеть обычные предрассудки письма. Зарыться — не уйти далеко, но ответить на то, что листья завяли тогда, когда взгляд замереть не может, — поэтому взгляд остается за нами (на нашей стороне). Забыть — не значит вытеснить и объявить малоценным, но столкнуться с застывшим и понять, что ты не заперт в своем мире, в сосуде своего "я".
Задыхаться — не слабеть, но позволять пройти сквозь себя воздуху. Завернуть — не забыть как выглядит, но ощутить запах подарка (запах и есть настоящая затрата, а не условное вложение средств и впечатлений — затрата как трата аромата). Замести — не уничтожить, но запомнить всё, кроме запаха. Завидовать — не представлять или воображать вещь, но злостно нарушать равновесие, запираясь в слитке слившихся ощущений. Тогда как застывшая молния восстанавливает равновесие, когда всё уже закончилсь и зачахло, она благословляет жестом заинтересованности. И если опасность залетела в окно, то она не разрушает сон, а задает задачу, которую можно интересно решить и при помощи данных сна.
Это «за» оказывается переключателем, преодолевающим обычное разнесение состояний на интравертные и экстравертные. Напротив, открывается что запираемся мы всегда зачем-то, и нужно выяснить зачем. И заходим в собственную жизнь не «экстравертно», но задыхаясь от счастья или боли; и спасаемся только тем, что забираем подарок жизни, который «за»чем-то нам дан. «Античный рэп» Ростислава Амелина побивает множество предрассудков, вроде того, что якобы заходы к теме всегда бывают только частными, что зайти далеко — потом издали возвращаться, что заповеданное ставит границы для жизни. У Ростислава Амелина заповеданное заставляет жизнь вспомнить, что она может тоже что-то поведать.
И как раз в тех «рэпах», где «за-» нет, там забвению отвечает пустота:
мяч укатился на дно оврага (12), созвучие золотой / зелени в изображении похорон (14), то что губишь, даже нечаянно, не воротишь (24), счастье с тобой не возиться, сын (34), вспоминать не легче, чем жить (40, там же примечание, про что во сне нет связи с образами, «за» звучит внутри слова как призрак), прятав-украв под снегом то, что не увидишь (50), не моя голова… не моя речь… (60), память не отдает мне всё, что хранит (74, прим.)
Получается, что память, не совершившая захода, не сумевшая заботиться о себе, оказывается явлена как провал. Явлению в мире Ростислава Амелина отвечает отсутствие, а вовсе не заявление. Поэтому это не поэзия явлений; с явлениями в ней даже не повозишься. Это поэзия равновесия, когда смерть уравновесила и успокоила все явления, но жизнь заявилась внезапно.