Когда занимаешься поиском интересных картин на европейских аукционах, иногда встречаются работы русских художников, которые часто даже не подписаны (максимум может быть написано: подпись на кириллице), однако, их значимость никак не зависит от их незаметности в сейле.Если обратиться напрямую в аукционный дом, запросить фотографию подписи, то может оказаться, что продается не проходная вещь интересного художника.

Это может быть и современный автор, картину которого купили с выставки во Франции, а потом поняли, что не знают куда её деть. Во Франции она действительно может быть не интересна, тем занимательнее открывать такие вещи для аудитории, знакомой с её культурным кодом. Выявление и возвращение в дружественное пространство подобных объектов происходит довольно редко, в основном картины, письма, дневники являются миру лишь на короткий срок проведения аукциона и незаметно исчезают, снова навсегда.

Сегодня такая история происходит с коллекцией Марии Кузнецовой, выставленная на аукцион в Париже в июне в рамках сейла русских художников, состоящая из 25 предметов искусства, никогда ранее не выставлявшихся на всеобщее обозрение, и которые можно считать настоящими свидетелями ее художественной жизни.

В 1917 году известнейшая певица Мариинского театра, эмигрировала в Европу, и с 1921 проживала во Франции, участвовала в Русских сезонах Дягилева как танцовщица, открыла собственную антрепризу “Opera Russe”/ “Русская Опера”, куда приглашала многих русских артистов, оказавшихся в Европе.

Танцевала и пела. Довольно редкое сочетание для сольных номеров классических оперных артистов и мультидисциплинарных способностей, которые вот -вот станут тотально табуированы.

Её отец, Николай Дмитриевич Кузнецов (1850-1929), академик, член Товарищества передвижных художественных выставок, сделал несколько портретов дочери. Один из таких изысканных портретов Марии Николаевны Кузнецовой в роли Джульетты будет предложен на аукционе. Именно он воспроизводился в буклетах “Русской оперы”.

Её портреты при жизни писали Александр Головин, Константин Коровин. Считается, что ей удалось стать иконой современности: одеваясь в самые красивые шелка, украшенные жемчугом, перьями, бантами и цветами, она снималась для обложек модных журналов того времени. Тем удивительнее, что смерть застала её в одиночестве в недорогом отеле Парижа.

«В этот памятный день я дала себе слово быть артисткой или умереть» пишет Кузнецова о том, что Петр Ильич Чайковский, который часто навещал семью Кузнецовых выбрал именно ее, подростка, для первого спектакля «Пиковая дама».

С помощью украинского баритона Михаила Каракаша и грузинского князя Алексея Церетели Мария Кузнецова основала в 1929 «Русскую оперу» в Париже (среди постановок «Садко», «Сказка о царе Салтане», «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» и др.) .Эскизы костюмов и декораций создавали К.А. Коровин и И.Я. Билибин; постановками спектаклей руководил Михаил Фокин. Всего за пять лет своего существования «Русская опера» внесла значимый вклад в популяризацию русского репертуара, русского оперного искусства в Европе.

Самая известная афиша с ее изображением Maria Kouznetsova dans L’Adoration de L.Bakst (1922), для постановки в театре Femina множество раз продавалась на аукционах в формате афиш, принтов: На афише была сама Мария Кузнецова в опере “Поклонение”, которую для нее написал Николай Черепнин. 40-летняя Кузнецова в мужском костюме изображала юношу.

Личная коллекция всегда позволяет обмануться относительно личности человека: она никогда не показатель его пристрастий, скорее наоборот: выдуманное/ псевдо я.

Предметы чужой одежды- это возможность заглянуть в будуар, обмануться в будуаре. В эту аукционную продажу войдут всего две личные вещи сценического гардероба и иконы: сценическое платье для роли Татьяны в опере «Евгений Онегин» (Санкт-Петербург), датированное 1907 годом, из кремового атласа, с цветочным декором из марли, вышитой серебряной нитью и зеленым шелком с цепочкой, бархатные перчатки цвета «розовый Помпадур», украшенные стразами, иконы «Воскрешение Лазаря», икона Христа Вседержителя, дорожная икона Христа Вседержителя и Иверская икона Пресвятой Богородицы, относящиеся к XIX хранились нетронутыми в семье с момента ее смерти, 25 апреля 1966 года. Старинная трехметровая шаль Эпохи Реставрации Бурбонов (1814-1830), также выставленная на аукцион, вероятно дополняла сценический образ певицы.

Только сейчас станет вновь возможным взмах вееров одного из лотов сейла: первый с жанровыми сценами во вкусе XVIII века из белого перламутра с гравировкой, второй- траурный из черного шифона с цветочными узорами. К началу XX века закрылось большинство мануфактур, выпускающих веера, женщине новой формации этот элемент оказался не нужен. Еще недавно он был не антропоморфным продолжением руки, усилителем движения и вдруг превратился в мерч, на котором можно печатать информацию о событиях.

Веер- тот объект, которым можно развеять забытье человека/ его голоса/ внешности и характера и дать возможность рассказать о них новые истории…

Николай Дмитриевич Кузнецов.Портрет Марии Николаевны Кузнецовой в роли Джульетты. Холст, масло, около 1900 г. Эстимейт: €2.000-3.000

Лот из двух сложенных вееров: Эстимейт: €150-200

⦁ Веер, сделанный из двустороннего листа печатной бумаги, изображающий галантные сцены во вкусе XVIII века, в золоченом обрамлении в стиле рокайль. Оправа из белого перламутра с гравировкой и позолотой. ⦁ Траурный веер из черного шифона. Оправа из почерневшего дерева, выгравированная цветочными узорами. Вероятно, французская работа начала XX века.

Платье Марии Кузнецовой для оперы «Евгений Онегин», около 1907 г.

Эстимейт: €3.000-5.000

Леон Бакст. Эскиз костюма. Мария Кузнецова (1922, Материал: бумага, гуашь, карандаш. Размер 28,9×21,4 (Частная коллекция)