— Добро пожаловать в Эдем!

Клон Милы Йовович с апельсиновыми волосами раздавал листовки прямо на входе в метро Пролетарская. А на выходе из метро Белорусская те же ядовито оранжевые листовки раздавал Леголас властелин колец. 1\4 формата А3, глянцевый пластик, скайп, ватсап, сайт, адрес.

Эдем.

7 ступеней.

Смысл жизни, вход бесплатный.

Хочешь стать счастливым?

Счастье в твоих руках.

Лучшее распределение. Повезло. Животноводческий комплекс с новым взятым в лизинг немецким оборудованием назывался «Счастье». Из Прибалтики привезли черно-белых голландок. Сбалансированный рацион, работники в бахилах и белых халатах. Воду качали из скважин, вырытых на территории комплекса. Вот вода и подвела, еще при СССР недалеко от «Счастья» был скотомогильник, в который скидывали трупы животных, умерших от сибирской язвы. Трупы дезинфицировали хлоркой или известью, и присыпали землей. За 65 лет об этом все позабыли, а скотомогильник каждый большой паводок размывала река Лена.

Четверть поголовья сдохла от сибирской язвы. То ли вакцина была просроченная, то ли забыли привить. Неважно почему, но директора, а по совместительству главного акционера, главбуха и двух акционеров арестовали. Счета заморозили, комплекс обесточили и всех поставщиков поставили в известность. Органы оперативно подсуетились конкуренты. Старший инспектор санэпиднадзора проявился на второй день.

— Что же нам прикажете делать? — замглавбуха мадам невнятного возраста. — Скотина в боксах без еды и воды.

— Забивайте.

— А трупы куда?

— Утилизируем на территории комплекса. Копайте от-сюдава-до-сюдава, — инспектор провел черту носком ботинка по подмерзшей грязи и махнул вдаль.

— Усыпить барбитуратами, чего тянуть, зря мучить.

— Где же взять столько? — с надеждой глядя на инспектора.

— Средств в бюджете нет, обходитесь своими силами. Забейте сами… — легко сказать.

— Во-первых нет электричества, а во-вторых… — да все равно электричества нет.

— Главное скотину из комплекса не выпускать, — выдвинув челюсть, прищурившись. — Статья 249 ука эрэф, — табличка: карантинная зона, опасность, въезд воспрещен,

Инспектор уехал, деньги, чтобы рыть яму на 5000 голов так и не нашлись. Через 4 дня они перестали мычать и вставать, корова в крайнем боксе грызла неизвестно откуда-то взявшуюся метлу. Он стукнул ее здоровым молотком по лбу, а потом воткнул заточенную отвертку между затылочной костью и первым шейным позвонком и на всякий случай провернул на 180о. Бил, втыкал, проворачивал. Бил, втыкал, проворачивал. Бил, втыкал, проворачивал. Еще и еще, и еще. И еще раз… Старая деревянная ручка хрустнув отвалилась. Внутрь павильонов он больше не заходил. Его отец был военврачом, дед любимый ученик Боткина, в учебниках челюстно-лицевой хирургии деда цитировали до сих пор. Внук стал врачом ветеринарным, потому что люди его раздражали, особенно больные.

— Пишите заявление по собственному, — замглавбуха прикрыла рукой телефон. — Комплекс конфискован, акционеры сели надолго. Не беспокойтесь оборудование после санобработки, — в Красноярский край, дохлых животных — на собачьи консервы, шкуры…

Солнце палило. Купил «Из рук в руки». Требуется эпидемиолог-онлайн, оплата высокая, корейский язык — презентация Тик-Ток.

 — Человеком движут 2 бессознательных начала либидо и танато, секс и смерть. А что такое секс и смерть вместе? Вместе это всего лишь тяга к насилию. Вся человеческая история сплошное насилие. Нам дали заповеди и религию, но что такое Ветхий завет, как не культ насилия, возведенный в абсолют, — голос Чонишвили поменял на симулятор Элан Николай. — Что такое государство, как не инструмент насилия посредственности над личностью, — адвентисты, сторожевая башня, свидетели иеговы болтались с брошюрками по домам. — Нас зомбируют кино, TV, соцсети, — аумсинрике и кришнаиты вербовали новых адептов на улицах. — За нами следят 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, — саентологи, дианетики, мун охмуряли массово, стадионами. А теперь Эдем, прямая трансляция.

Эдем — бывший зоопарк. Зоопарк закрыли по требованию ВОЗ и восточно-европейского отделения Гринпис, не соответствовал международным стандартам. Животных способных к размножению распихали по другим зоопаркам и питомникам. Остальных усыпили, точнее продолжают усыплять. Начали с крупных млекопитающих, чтобы освободить площади.

— Прямо до указателя Эдем-2, там налево, — группа подростков пришла на капоэйру.

Двух подруг и мужчину с лыжными палками увели к Эдему-1. Молча предъявил пропуск.

— Проходи.

— Долго еще? — комитет по борьбе с распространением наркотиков.

— Почему так медленно? — комитет по обороту рецептурных лекарственных веществ.

— Дня три.

Пандемия. Ветеринаров осталось — 1 ед. Он один. Гринпис запретил частным лицам содержать диких животных в неволе, так бы всех расхватали, а мелочевку в зоомагазины или в унитаз, утопить, как топят котят. Халат на вешалке. Вымыть руки. Рептилии, крокодилы, змеи, прочие от холода и бескормицы впали в анабиоз. Инъекция пентобарбитала в сердце. Пентобарбитала прислали много. Зебр, антилоп и других копытных шустрый завхоз сдал на колбасу. Слоны, жирафы, буйволы и медведи по габаритам не проходили. Рыбу в рыбный, птицу в дары природы, черепах в китайку.

— Анаконду, нильского крокодила, — от хищников-млекопитающих таксидермист отказался: — Из бурого шерсть лезет, — вырвав клок. — Проплешины, не пойдет.

Кошки драные, волки позорные, зеленые облезлые. Опять пропустил обед, RAM грузит Эдем:

— Кто сказал, что света в душе столько же сколько и тьмы? Кто сочинил, что у нас есть души? И мы лучше, мы властители живого и вселенная у наших ног лишь возьми. Нет в человеке ни света, ни тьмы, ни души. Мы совокупность своего бытия, пазл из миллиона фрагментов. И стоит единственному кусочку пропасть и нет человека.

Леголас сидел на бордюре, Милы Йовович уже не было. На белой растяжке: ММКЯ, еще 2 дня и другое место работы, но это через 2 дня. А сегодня бутылка Туборга и водки поллитра на дне. И 12-часовой сон. Спал он отлично, едва успевал донести башку до подушки, и сны не снились вообще. Ни черно-белые, ни цветные, никакие, хотя в детстве он видел их каждую ночь. Яркие размытые тревожные пейзажи авангардистов. Старт космического корабля. Какая-то красная земля. Его тень длинная черная с руками плетьми и крохотной головой. Оранжевое небо. Фиолетовая трава. И кошмары-сепия не отличишь от реала. Лестницы в никуда, бесконечные лабиринты, вонючие общественные туалеты — ямы полные говна. Он взлетал и падал и всегда за ним гналась и догоняла толпа. Молчаливая с кольями и факелами. Без лица. Или война. Вспышка. И небоскребы рассыпались, как кубики лего, а картинку города до горизонта огромный ластик стер в пепел и пыль. Во сне он схватил трубу отопления и обжег руку; в Николаевске-на-Амуре, где служил отчим отапливали на совесть. Зимой морозы минус 30-40. Ниже ближе к Амуру гаражи, 20-тонные контейнеры в ряд, кроме машин, в них хранили рыболовные снасти — сети, удочки, гарпуны, ерофеич, трофеи из красной книги — рыбу, икру, рога, шкуры, сушеный орляк, женьшень. Без лестницы в гараж не зайдешь\не выйдешь, снега выше крыши. Снежные сугробы с двухэтажный дом, снегопады, снежные бури, ураганы, шторма. Изморозь на окнах ледяная сказка. Морозко. Сани, тройка с бубенцами. Снег колючий жесткий скрипучий, из которого не слепишь снеговика и снежки. Снег хлопьями, деревья в пушистых шубах и снежинки белые на слепяще белом хрустящем насте, как у Грабаря, одиночество и тишина. По крышам гаражей носились полуволки-полусобаки, бродячие псы совсем одичали, озверели и нападали на людей. Не лаяли, выли и выла вьюга, и метель мела. В отпуск офицеры с семьями летали на юга: Ялта, Трускавец, Ессентуки, Иссык-Куль Тамга. Очередное звание, и отчима перевели начальником интендантской службы в Чирчик.

В Чирчике жить невозможно, малярия жара, а Фрунзе город зеленый и тихий, квартира, скоро поступать, — писал редко на дни рождения и новый год, но привозил подарки ему — магнитофон Шарп, джинсы Levi`S с кроссовками Reebok, кожанку Hugo Boss, американские армейские берцы со шнуровкой, матери — финскую дубленку и японский пуховик, австрийские сапоги и много всякого импортного барахла.

После школы — срочная, 2 года контракт. Военмед по льготной квоте, и рецензент его дипломной «Нейромедиаторы» — камикадзе: дофамин на ушах, адреналин из ушей. Она носила узкие юбки, темные чулки и лодочки на высоченной шпильке. От ее рук пахло Climat, нарциссами, ландышами, бергамотом, а не скисшей резиной и хозмылом. Ученый секретарь, разведена, москвичка старше на 8 лет, с ребенком — девочкой Ниной.

— Жаба очкастая, — обзывали ученого секретаря за глаза все студенты. Из Афганистана вывели войска, а родные перестали ему звонить.

— Жаба очкастая. Рыжая ведьма. Змея подколодная. Из–за тебя гнида ползучая, Лида жить не хотела, от операции отказалась, — и никому о своей болезни не рассказала, даже матери родной.

— Бабушка, старая перхоть, несчастья накаркаешь, — бог он не фраер, все видит.

— Гадина, нехристь, не упоминай имя господа всуе. Не дай тебе боже пережить собственных детей, — не дай бог любому дожить.

Фильтр информации, звуковые шумы, рацзерно 0. Амеба тухлая, чмо, чо молчишь, медуза, инфузория, фурия профиль/анфас, сама глиста, лямблия блин, бля. Больше к родным он жену не возил.

— Все равно жаба, — Нина сухо сглотнула и продолжила завязывать шелковый красно-черный шарф. Жалкие потуги скрыть подростковые прыщи.

— Какая коса, покороче, 5 миллиметров. И в кого уродилась? Маленькая хорошенькая была. Отнеси назад, где взяла. Я сама, как собака. Зачем тебе блохастая дворняга? Некого любить. Мать люби!

ЖКТ узлом, ноги под стул. Очередь жирная тормозная улитка: 086-я, анкета, характеристики, из налоговой, таможни, о доходах…

— Доки? — 51 справка. — Суицид, на учете! — Кащенко, медицинский диплом, заверенная нотариально копия. — Биполярка, гены такой головняк! — конфеты Коркунов с фундуком.

К начальству направо белая дверь.

— Здравствуйте, можно.

— Входите. Садитесь, — негромко, четкая артикуляция слышно до последних рядов.

— Воспитывал с детства, удочерил. Теща Алевтина Михайловна подмосковный пансионат ФРИК , — резонансное дело в сосновом бору.

— По существу.

— 3 свидетельства о смерти, коронавирус, жену заразила и тестя.

— Гражданство.

— Москва, Россия, загс, МВД не судим, с работы, реанимация дистанционно.

— Вы же понимаете одинокий интеллигентный мужчина, — на вид историк общество Мемориал, а Наполеон вообще лекции в Сорбонне читал, расчленял и в Неву. — До полугода на рассмотрение, — длинные пальцы, как свечи из воска.

— Быстрее нельзя? Ребенок домашний, спонсорский взнос на «Благо» — квитанция, половина.

— Пятница 12-го, — глаза младенца, нимб серебристых волос. Пухлый конверт плюхнулся в пустую мусорную корзину.

Братская могила №181

Аэлита