Create post
Опыты нечеловеческого гостеприимства

Опыты нечеловеческого гостеприимства: Лара Саркисян

 Tata Gorian

Режиссер, креативный продюсер и саунд-художница Лара Саркисян рассказала, почему темы памяти, семейного архива и истории диаспоры играют ключевую роль в ее работе накануне своего выступления 6 июня в рамках 9-й сессии проекта «Опыты нечеловеческого гостеприимства».

 Фото: Adriana Regalado

Фото: Adriana Regalado

Расскажи про твой проект Club Chai. С чего все для тебя началось?

Club Chai — это лейбл, серия вечеринок и кураторский проект, который мы запустили в Оклэнде вместе с 8ULENTINA. Мы также делаем вместе передачу на RadarRadio.com. Нам интересны музыканты и продюсеры, которые занимаются гибридизацией не-западного звука с современной западной культурой. В этом году вышел наш первый релиз Club Chai Vol. 1, это компиляция, вобравшая в себя треки от 21 локальных и международных артистов, с которыми мы уже работали в рамках нашей серии вечеринок или чье видение совпадает с нашим — 8ULENTINA, The Creatrix, DJ Haram, MORO, Turbo Sonidero, Stud1nt, DJ Florentino, Foozool (псевдоним Лары — прим. ред.) и другие. Мы решили расширить проект и дать ему жизнь в разных дисциплинах, в этом году мы выступили кураторами нескольких выставок и воркшопов, посвященных работе со звуком. Наше ежемесячное шоу на радио Radar стало диджитал-платформой для локальных музыкантов, благодаря которой они могут поделиться своей музыкой с большим количеством людей вне Bay Area.

Наша коллабоорация с 8ULENTINA началась с совместной работой над миксами в 2015 году. Мы обе искали пространство, где мы могли бы играть не-западную музыку, как традиционную, так и современную, и миксовать ее с клубными треками. Мы искали физическое пространство для обмена и взаимодействия междисциплинарных артистов, — так и родилась идея создать Club Chai. Для меня лично всегда было важно, какую роль сыграла музыка в процессе формирования локализаций армянской диаспоры и адаптации в новых сообществах вдали от дома в изгнании. Я думаю, она способна дать нам это и сегодня. Club Chai стал таким местом для меня.

Моя работа представлена в рамках выставки LIMB II, которая сейчас проходит в Et al. Gallery в Сан-Франциско, наряду с Tim Zha/Organ Tapes, Sahar Khoury, Sofía Córdova, Esra Canoğulları (8ULENTINA). LIMB II обращается к вопросу перспектив диаспоральных сообществ и осуществления художественных практик как расширения тела. Процесс мысли через такие расширения как через броню, суррогат, протетическое или видоизменяющееся устройство для тела, чьи стабильность и безопасность постоянно находятся в зоне риска. Процессы, в которых художники используют и исследуют идентичности через мутации родовых традиций и историй. Я буду показывать несколько иную версию своего фильма, который представлен в Сан Франциско, в рамках своего выступления на «Опытах нечеловеческого гостеприимства».

Можно сказать, что в выборе артистов вы отдаете предпочтение тем, кто недостаточно представлен в плане этнической или личной идентичности? Какова ваша политика в этом вопросе?

Мы хотели, чтобы Club Chai стал платформой, предоставляющей больше возможностей и пространства (диджитал и физического) для женщин, femme, non-binary, POC. Вокруг нас везде много талантов и много голосов, и мы хотели это подчеркнуть особенно в нашем округе. Мне кажется, люди в сфере кураторства/менеджмента должны прикладывать больше усилий, чтобы прекратить сдерживание ресурсов в сфере искусства и музыки. Маргиналы стояли у основания танцевальной музыки в том виде, в каком мы ее знаем сейчас, и были пионерами в стольких формах искусств. Для нас крайне важно признать их вклад и поделиться инструментами с сообществами, которые были обделены возможностями.

В своих академических исследованиях ты анализируешь идентичность армянской диаспоры, используя цитаты из фильмов. Можешь рассказать об этом? Насколько интегрированной в диаспору ты чувствуешь себя?

Когда я изучала кино в университете, мне довелось встретиться с канадско-армянским режиссером Гарин Торосян, которая стала для меня большим вдохновением. Ее «Девушка из Муша» (1993) — поэтический короткометражный фильм, собравший потрясающие виды и звуки Армении. Важно отметить, что Торосян не была сама в Армении, и она намеренно манипулирует физическим измерением пленки (она режет, царапает и искажает изображения фильма), чтобы сделать его неясным и сложным для различения так же, как Армения остается для нее. «Девушка из Муша» быстро разливается сквозь слайды поцарапанной и обесцвеченной пленки вместе с приглушенным звуком — создавая пространство воображения для зрителя, о том, как еще можно чувствовать «родину». Фильм овивает кусочки коллективной памяти и истории армянской культуры, с ее узнаваемыми изображениями знаковых церквей, поэтов, художников, алфавита, горы Арарат. Полуразрушенная (намеренно) пленка неразрывно связана с тяжелой историей страны, которая на протяжении десятилетий переносила массовые убийства и ссылки людей. Это приближает человека к культуре в транс-сенсорном ключе, но приносит ностальгию и тоску по стране, которую еще предстоит понять. Использование Торосян ручной обработки пленки связано с давними традициями создания текстиля и вязания в Армении. Таким образом, она пытается телесно прикоснуться к богатой культурной традиции и приблизиться к туманной стране, встречи с которой она жаждет.

А кого из армянских музыкантов ты любишь? Я слушала микс, который ты записала, опираясь на семейные архивы. Какова ваша семейная история?

Я — большая фанатка Ары Геворгьяна и его метода — как он собирает целый оркестр для живых выступлений и вообще всегда работает с целой командой музыкантов. Он берет традиционные песни, фольклорные инструменты, и в его руках рождаются современные, футуристичные, кинематографичные произведения. Я особенно восхищаюсь, когда старшему поколению, для которого эти звуки более знакомы в их традиционной форме, нравится, что у него получается в результате. Мне кажется, мы должны быть более открыты к тому, как эти звуки могут быть использованы и изменены сегодня.

Микс, о котором ты говоришь, был записан благодаря моей маме и ее коллекции армянского и иранского винила, которую она привезла с собой в США во время иммиграции. Моя семья этнически армяне, но несколько поколений прожили в Иране после бегства от армянского геноцида. У мамы скопилась знатная музыкальная коллекция, и я очень люблю слушать ее CD и винил.

Каковы твои принципы работы с личной и коллективной памятью?

Я использую различные экспериментальные способы архивирования семейной и родовой истории в саунд-дизайне и написании музыки, а также создаю свой собственный архив. Сэмплы музыки или фильмов, полевые записи, поэзия, семейные интервью — все идет в ход. Иногда я сэмплирую духовые, струнные и перкуссионные инструменты, найденные в армянском фольклоре, и соединяю их с электронными кусочками. Многие армянские традиционные песни, в которых используется дудук или канун, звучат крайне эмоционально, так как они отражают трагическую историю и напоминают о времени, когда эти песни были написаны. Истории, эмоции и голоса Армении запечатлены в этой музыке — не важно фолк это, или классика, или религиозные произведения, или чистая революция. Мне интересно работать с этими звуками и элементами в плане архивирования и привнесения новых нарративов в настоящее.

После того, как армянская история, язык, искусство и история пережили период насильственного стирания, геноцида и нестабильности на протяжении декад, важна способность продолжить создание наших собственных личных нарративов и взять собственную репрезентацию в свои руки. Отчуждение и проблемы в армянской истории — это часть «коллективной памяти», это не только проблема прошлого. Это происходит и сейчас. Воссоздание пространства из общих воспоминаний, освоение новых территориях важны для выживания. В особенности в ситуации, когда внешние силы, определяющие законодательство, систематически отрицают геноцид, армянский народ, в диаспоре ли или на родине, должен начать создавать ответные контр-нарративы, рассказывать свою историю и делиться своей «коллективной памятью». Музыка — мощный инструмент и медиа для этого, делающий это возможным в креативном ключе.

Как часто ты используешь полевые записи?

Раньше у меня была привычка записывать звуки каждый раз, когда я оказываюсь на улице, делая хотя бы одну такую запись в день и потом отслушивая все, что можно использовать в треках. Во время моей последней поездки в Армению и Арцах я собрала огромное количество записей, некоторые из них можно услышать в треках Azat и Geghard (в основном хоровые партии) и в еще не выпущенном материале. Полевые записи привносят кинематографичную атмосферу и дают слушателю ощущение места или воспоминания.

Что ты приготовила для своего перформанса в Москве?

Я буду впервые играть свою программу вместе с лайв-видео, которые я сняла в Арцахе и Армении в 2013/2016 и кое-что тут в Сан-Франциско. Мне самой очень интересно узнать, какие формы примет звук в такой связке с фильмом. Я снимала монастыри в Армении, руины в Шуши, Арцах (Нагорный Карабах). Я много думала о связи между этими руинами и концепциями, к которым обращаются «Опыты нечеловеческого гостеприимства». Здания, которые были когда-то чьим-то домом, церкви, школы были разрушены вовремя погромов армянских кварталов в Шуши несколько раз в 1990-е. Были еще разрушение, которые достались городу еще раз во время войны с 1980-х до начала 1990-х. Сегодня руины все еще заметны: здания обрамляют как рамки растения, растущие в трещинах и пулевых отверстиях в стенах; дети играют с ними по пути в школу. Сопоставление между руинами и материальным объектом, оставленным позади, и жизнь, которая продолжается вокруг него.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
 Tata Gorian

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About