Изначально данный топ задумывался, как состоящий из десяти лучших рассказов ЖЗ зимнего сезона, но по мере ознакомления с материалом я с сожалением выяснила, что хороший добротный рассказ в толстом журнале подобен иголке в стогу сена. В результате топ сократился с десяти до пяти позиций — по числу тех яхонтов, которые все же отыскались в слоях малой прозы и смогли проскользнуть через фильтры отбора, которые я ввела, чтобы сделать рейтинг действительно безупречным.

Во-первых, я решительной рукой убрала из списка претендентов тех авторов, которые уже вошли в декабрьский рейтинг Журнального Зала «Самые востребованные публикации месяца», ибо по факту вхождения туда они «уже получили награду свою», как сказано по аналогичному поводу в одной из древних книг.

Во-вторых, я исключила все произведения — среди них порой попадались отличные, — посвященные памяти чьих-нибудь друзей и родственников. Их, написанных по схеме «родился-жил-творил добро-страдал-умер», я перечитала столько, что могу с уверенностью заявить о появлении в современной российской литературе нового поминального жанра.

В какие только обстоятельства мне не пришлось погрузиться при прочтении! Чего только ни случалось с персонажами! Они то и дело сходили с ума или умирали как от естественных причин, так и в ходе борьбы с мировым злом. Погибали от рук религиозных фанатиков. Претерпевали гонения. Пытались самовольно проникнуть за грань бытия. Оказывались в альтернативных реальностях. Находили магические предметы, с помощью которых нарушали порядок вещей. Ездили в командировки и переживали невероятные приключения. Отважно противостояли эпидемии коронавируса. Обнаруживали среди своих близких маньяков и убийц. Нередко и сами убивали. Встречались и инопланетяне, родившиеся от союза пришельцев и земных женщин.

В особый ряд входили рассказы о вещах, как персонажах, рассказы от лица животных и просто о животных. Попались, как минимум, одна говорящая собака и одна наделенная разумом книга, исподтишка наблюдавшая за жизнью своих владельцев, с которыми — в те редкие моменты, когда им случалось отвлекаться от дискуссий по сложным философским и общественным вопросам, — происходило большинство из тех событий, которые перечислены в абзаце выше.

Странным образом, нигде в зимних выпусках мне не встретились рождественские рассказы. То ли литераторы разучились их писать, то ли их значимое отсутствие — это такая тихая фронда против государственнической моды на всё скрепное. Парадокс: в документальных жанрах, особенно когда речь заходит о геополитике, наши авторы становятся воинствующе верующими — а написать что-нибудь благочестивое и по-детски наивное у них, видите ли, рука не поднимается.

ПЯТОЕ МЕСТО. Станислав Федоров «Самые страшные сосульки всегда над входом», Нева, №1, 2021

Цитата:

«Как-то я продавал одну квартиру. Пришел посмотреть на нее в первый раз — вроде ничего, все в порядке, ремонта, правда, давно нет, но в целом хорошая. Но включил свет в коридоре — вижу, из стены торчит человеческая рука.

— Это что? — спрашиваю.

Хозяйка отвечает:

— А это всегда так было. Мы заехали, уже была рука. Мы пробовали ее убрать, но ничего не получилось.

Я потрогал руку: правда, как у живого человека, со смуглой кожей, с венами, с волосками… ногти неаккуратные. Пощупал запястье — есть пульс.

— У вас тут живой человек замурован. Квартиру продать не получится.

— Мы, что ли, виноваты? Заезжали — уже был замурован. Вы думаете, мы почему хотим уехать?»

Изложите нам суть:

Одна девушка из альтернативной реальности по недосмотру попадает в современный Петербург, и на поиски этой недотепы из ее мира в наш срочно выдвигается ее возлюбленный, довольно сильный маг. Несмотря на то, что его намерения спасти девушку являются вполне достойными, по отношению к Петербургу этот персонаж выглядит зловещим, потому что, понимаете, он же — из другой реальности, он ведь не посмотрит, что Петербург — это город трех революций, и в нем есть Эрмитаж, Петропавловка и домик Петра — если понадобиться, он его сметет с лица земли своей магической силой и глазом не моргнет.

Жанр: традиционное повествование или экспериментальная проза?

Гибрид бытовой городской мистики и магического реализма с легким уклоном в детектив.

Есть ли там особая авторская атмосфера?

Да. «Хорошо передан дух города» (это тоже цитата из «Сосулек»).

А юмор там есть?

Да! Из–за юмора-то этот рассказ и попал в зимний топ. Для жителей Петербурга мистический опыт — часть повседневной жизни, они люди закаленные, их всякой сверхъестественной чертовщиной так легко не прошибешь. На этом-то их свойстве автор и строит комический эффект. При встрече с потусторонним пришельцем петербуржцы выдают гамму эмоций: косятся на него, проявляют недоверие, подозревают в преступных замыслах, стараются поскорее от него улизнуть, им становится физически плохо от его присутствия, — но ни разу, повторяю — ни разу! им не приходит в голову выказать удивление по поводу его эзотерических фокусов.

Это история обычного человека или эпическая зарисовка?

Поначалу это истории обычных людей, которые в конце сменяются эпическим катаклизмом. Всё бы неплохо, но момент перехода от бытового к эпическому у автора слегка подкачал. Жаль. Если бы он его продумал чуть потоньше, поорганичней, то рассказ поднялся в моем топе на несколько позиций выше. Ну да ладно, и так получилось вполне прилично.

Всё закончилось хорошо или плохо?

Для некоторых персонажей хорошо, а для некоторых так себе.

ЧЕТВЕРТОЕ МЕСТО. Афанасий Мамедов. «Дзэн в городе N», Дружба Народов, №12, 2020

Цитата:

«— Земляк, ты оценишь: зелень и сыр прилетели сегодня из Баку. Правда, утром, извини, зелень держат в мокрых полотенцах и каждый час перебирают.

— Икра тоже наша? — поинтересовался я, осторожно надрывая веточку любимого базилика, прилетевшего из родных мест.

— Конечно наша! Здесь что, есть, что ли? Давайте, налегайте, не стесняйтесь!… Скоро кутабы подадут с зеленью и требухой, шашлык из осетрины с печеной картошкой… Вы попали в мои руки — расслабляйтесь.

Я чувствовал, что расслабиться-то Олег как раз и не может, слишком резко все переменилось, но и отказаться от угощений мы тоже не могли. Неудобно как-то, люди ведь со всею душою. Я подмигнул Олегу, сделал жест руками: а что тут можно сделать? Действительно, что?!»

Изложите нам суть:

История о том, как двух московских литераторов отправили в командировку в провинциальный город, где они неожиданно встречают радушный прием со стороны местного… как бы его назвать? мецената, что ли? в общем, некоего богатого благотворителя. Однако, после недолгого эпизода шикарной жизни писатели выясняют, что их развлекали, кормили и поили вовсе не за красивые глаза и не вклад в отечественную литературу, а… в общем, не стоит пить на халяву с кем попало, потому что бесплатного сыра не бывает. Гостям пришлось отработать всё выпитое и съеденное.

Жанр: традиционное повествование или экспериментальная проза?

Качественный реализм с хорошим сюжетным каркасом.

Есть ли там особая авторская атмосфера?

Да. Повествование фактурно и кинематографично, что всегда является признаком писательского мастерства. Но есть одно но: гедонистический кураж, глянец беззаботной необязательности, которыми пронизан текст (возможно, даже вопреки желанию автора), опасно приближает стиль Мамедова к типичной «московской» прозе, а любая типизация — это конец авторской самобытности.

А юмор там есть?

Тот вид легкой иронии, которая проявляется у всех неплохих авторов сама собой.

Это история обычного человека или эпическая зарисовка?

История обычных людей на фоне коварных вызовов современности.

Всё закончилось хорошо или плохо?

Победил конформизм.

ТРЕТЬЕ МЕСТО. Евгений Скрипин. Цикл рассказов «Не раб», Урал 12, 2020

Цитата:

«На другой день мы ехали в имение. Была жара, мне наливали медовуху в крышку термоса. Они намеренно накачивали меня, соплеменники-подсвинки, перемигиваясь и пряча улыбки. Когда Арамян умрет (а он умрет однажды, уже за пределами рассказа), все они окажутся обыкновенными терпилами. Не сумеют удержать бизнес, и он будет отнят более решительными лицами кавказских, русских и других национальностей. Гостей специальный человек повел с экскурсией, а я пошел к реке. Чтобы спуститься к ней, пришлось бы прошагать ступеней сто вниз по хозяйской лестнице. Навалившись на железные перила, я смотрел на реку, думая, что эту красоту, как женщину, нельзя считать своей. Не надо думать, думал я, что красоту можно купить. Она и так даром, твоя. Но стоит ее оградить забором — красота исчезнет.

Меня нашел тот самый специальный человек и все же повел осматривать дома Хозяина. Хозблоки, баню. Обходя зады имения, я вдруг заметил самого Хозяина. Он курил, горбясь, — узкое лицо, щетина, — и не выглядел счастливым. Может быть, подумал я, один наш разговор перевернул бы его представления о лучшем?»

Изложите нам суть:

Рассказы о… просто рассказы о жизни. Самодостаточная событийность.

Жанр: традиционное повествование или экспериментальная проза?

Реализм вперемешку с постмодернизмом.

Есть ли там особая авторская атмосфера?

Да! Атмосфера достигает уровня сюжетобразующего элемента. Есть такой тип рассказов, как чеховская «Детвора»: всё время предвкушаешь, что произойдет какое-нибудь важное событие, которое задаст историю сюжет, дочитаешь уже до конца, а этого события всё нет и нет, и сюжет по-прежнему плавает в тумане. И что самое удивительное: читатель все равно остается довольным.

А юмор там есть?

Юмор на высоте. Ну, такой, знаете, когда одним-двумя словами, к месту вставленными, можно даже кого-нибудь случайно убить.

Это история обычного человека или эпическая зарисовка?

История лирического героя, проживающего свою жизнь, как небольшой уютный эпос.

Всё закончилось хорошо или плохо?

В скрипинской прозе нет конца в традиционном смысле. Хотя бы потому, что и начала там, как такового, нет.

ВТОРОЕ МЕСТО. Александр Гальпер. «Побег из зимы», Дружба Народов №2, 2021

Цитата:

«В Сиэтле он продавал русских авангардных художников, и у него покупали, но потом выяснилось, что таких художников никогда не было и не было даже понятно, кто картины нарисовал. Возможно, сам Паша. В Лас-Вегасе он продавал кокаин китайским гомосексуалистам. В Сан-Франциско читал стихи и пел в хеви-метал группе. Отовсюду он мне звонил и приглашал к себе погостить. Я категорически отказывался. Я еще с ума не сошел. Отовсюду он ночью бежал без копейки денег, чтобы сохранить жизнь или свободу, или здоровье. Конечно, моя жизнь была тоскливой по сравнению с его, но, во всяком случае, меня никто не хотел убить или посадить. У меня была крыша над головой, и я знал, когда в следующий раз покушаю. Возможно, я был слишком параноидальным. За что я, собственно, так держался?»

Изложите нам суть:

О том, как один русскоязычный американец хотел сбежать от постылой работы соцработника и от своей начальницы, которая хотела его на себе женить, из Нью-Йорка на Гавайские острова к своему другу-авантюристу, тоже русскоязычному. Сбежать ему, в общем, удалось, но действительность, встретившая его на Гавайях, оказалась настолько не похожей на рай, что ему сразу захотелось обратно.

Жанр: традиционное повествование или экспериментальная проза?

Приключенческая проза со всем набором жанровой атрибутики.

Есть ли там особая авторская атмосфера?

Да. Несмотря на жесткость жанровой конструкции вкрапления психологизма смотрятся органично.

А юмор там есть?

В духе О.Генри и Марка Твена. Я раньше удивлялась, почему у американских писателей персонажи всегда такие бодрые и неунывающие. А теперь я, кажется, поняла: чего им унывать, если у них на зарплату соцработника можно долететь до середины Тихого Океана?

Это история обычного человека или эпическая зарисовка?

Тут нет однозначного определения. Это история о двух везучих русскоязычных американцах. Везение, как известно, тоже талант — стало быть, по этому параметру персонажи выбиваются из разряда обычных людей.

Всё закончилось хорошо или плохо?

Хорошо, как ни странно. Впрочем, почему странно? Всё закончилось так, как того требует жанр.

ПЕРВОЕ МЕСТО. Александр Грановский. «Мой дед Кузя, или Турецкое седло», Урал 12, 2020

Цитата:

«На меня Ильин обычно не обращал внимания и лишь один раз, словно о чем-то вспомнив, вытащил из своего чемоданчика какую-то книгу и незаметно передал мне.

Это был «Остров сокровищ» Стивенсона.

Я тут же начал рассматривать замечательные рисунки Жоржа Руо, чтобы не мешать отцу исследовать квадратную пластину из бело-серебристого металла. Вся она была покрыта какими-то иероглифами и письменами.

— Что это? — спросил отец.

— Деньги, — сказал Ильин. — Такие раньше были деньги. Только очень давно…

— Хорошо сохранились, — сказал отец, откладывая в сторону мощную лупу.

— Сплав платины, алюминия и меди, — пояснил Ильин.

— А что — есть такой сплав? — усомнился отец.

— Есть… Точнее — был… — сказал Ильин. — Двенадцать тысяч лет назад… в Атлантиде…

— Это на деньгах написано?

— Нет, здесь написано другое…— Ильин подслеповато поднес пластину к глазам. — Выдан в храме прозрачных стен… если с финикийского… с древнефиникийского перевести.

На что отец даже отвечать не стал — ушел просвечивать пластину рентгеном. Ильин хотел удостовериться, что в сплаве нет стыков».

Изложите нам суть:

Рассказ о детстве автора где-то в 60-х годах прошлого века в украинской провинции.

Жанр: традиционное повествование или экспериментальная проза?

Художественная мемуаристика высокого уровня.

Есть ли там особая авторская атмосфера?

Есть — и много. Рассказать об украинском местечке послевоенных времен, так, чтобы создалось впечатление, будто читаешь научную фантастику о чудом переживших войну жителях покоящейся на залежах урана и алмазов таинственной цивилизации, где среди подростков кипят шекспировские страсти, подпольные исследователи изучают артефакты Атлантиды, местные умельцы собирают из рассеявшихся после войны запчастей удивительные механизмы, и повсюду встречаются преломляющие сознание «места силы» — это надо, знаете ли, уметь.

А юмор там есть?

Нельзя утверждать, что автор намеренно стремится к комическому эффекту, но порой он его каким-то образом добивается.

Это история обычного человека или эпическая зарисовка?

Это история эпохи, рассказанная через истории персонажей.

Всё закончилось хорошо или плохо?

Скорее, хорошо. История завершается подготовкой подросшего лирического героя к отъезду куда-то в манящие дали будущего.