Язык говорящий через тело, сгущает и концентрирует наслаждение от себя самого. Но можно представить означающее, которое, в свою очередь, субъекта другому означающему не представляет. Будучи соотнесенным с телом, такой знак оставляет отметку. Он застывает в невозможности быть дешифрованным, не встраивается в ассоциативную цепь, не образует связей. Метка происходит от Другого, сохраняя в наброске собственной формы загадку его желания, ускользая от осмысления и освоения. Таким, например, является психосоматический феномен в учении Ж. Лакана. Тогда, как языковое поле субъекта не дотягивается до чего-либо, чтобы вовлечь его в свою разметку, сообщение, огибая речь, прописывается самой фигурой пишущего. Не имеющее адресата и отчетливого содержания оно не может не сказываться болезненностью в невозможности дешифровки даже в момент прорисовывания. Являющееся своего рода голофразой, монолитом означающих, оно может быть не прочитано, но пропечатано.

В случае пациентки Жиля Кароза возникшее в ходе анализа красное пятнышко на носу стало отправной точкой ее одержимости. В нежном возрасте она заставала аудиальные сцены, где дыхание выдавало особые практики сопряжения двух тел. В последствии дыхание партнера вызывало в ней сильное раздражение. Оно было настолько настоящим, что не могло быть не услышанным, не замеченным. С этим дыханием ее собственный нос вобрал отброшенные эффекты символического, выведенного сексуальностью, где желание проявилось во всей полноте и в тот же момент в его нечитаемости.

«При предложении руки и сердца происходит смещение от символического акта к сексуальному реальному. Это прямой переход»

Ж. Кароз при обсуждении случая

Обреченный на бессмыслицу знак взывает к Реальному, совершая надлом в двух других регистрах. Символические отношения для героини прошлого абзаца нестерпимы, они не получают надлежащего разворота в их привычном варианте. Реальное дает о себе знать, преграждая ход обрамлению символической рамки. Тело становится носителем знака вне логики его служения смыслу, но закрепляя за ним болезненность в его герметичности. Исполненный Реальным, он совершенно невыносим. Сгущаясь, такое наслаждение обретает свою патологичность через обратную формулу — оживление вещи в умерщвлении символа. Если есть разрешение этого пункта, то оно лежит по ту сторону дешифровки. Но реагируя на причинность при воспоминании о неизвестном наслаждении Другого, проступает необходимость принятия его непроницаемости, как если бы субъект смог достичь края в анализе.

Обратный переход

Там, где кончается символ возникает нечто странное, но ощутимое из-за уже закончившегося, но оставившего в памяти след. Ситуация требует повторения. Вневербальное смещает фокус внимания к вербальному. В неспособности подобрать нужные выражения, готовая сдаться речь возобновляется, но опять не достигает цели. Двойной парадокс возникает тогда, когда наслаждение концентрируется в отсылке к ссылке на тело. Наслаждение рождается в переживании, прошивающем символическую рамку не-соединения двух, тогда как напряжение между ними явлено в статике — невозможности связи при внутренней динамике истории. Любые рамки сконцентрированы вокруг тела, но чем оно явлено. То, что пристегивает в этой ситуации субъекта к нему и выражается симптомом.

При неустанном ведении речевых практик дотянуться до другого физически оказывается действием рудиментарным, вытесненным. Язык, ладонями в разы более объемлющими, погружает другого в реалии собственного фантазма, дозволяя воображаемой структуре сбыться на компромиссную долю в символическом. Но симптом преграждает и этот путь. Реальное здесь выступает уже не просто помехой, но серьезным препятствием, с которым приходится иметь дело в любых идущих вперед отношениях с другим.

Здесь и сказывается невозможность воздействия на субъекта, помимо действия его самого под взглядом неслучайного Другого, где знание могло бы пустить свои побеги. При этом нельзя говорить о гарантии успешного разрешения каждой биографической апории субъекта. Девушка из случая Ж. Кароза принимает свой новый нос, как одну из точек в многоточии анализа. Она также принимает его, как нечто, что всегда будет беспокоить ее, оставаясь болезненным местом, чертой ее собственного знания о загадке желания Другого.

На вопрос — как быть с этим? — ответа не предусмотрено. Но если не всегда есть возможность иначе расчертить линии, то всегда есть возможность поставить вопрос другим ребром — как будет выглядеть конструкция, образованная с учетом той или иной черты, как несущей?

#ШколаКлиническогоОбразованияЛакановскихАналитиков
#клиническиештудииАртелиБФЛ
#znakperemen