В тексте осмысляется акция «Благотворительный забег в поддержку Anna Nova» художников Ивана Туголукова и Андрея Андреева с позиций институциональной критики. Как судьба маленького районного парка может разворошить консервативные галерейно-художнические отношения.

В 2019 году в разных уголках России развернулось экологическое противостояние граждан против загрязнения и застроек в природных и парковых зонах. Возьмем три случая: создание мусорного полигона близ станции Шиес в Архангельской области, строительство собора Святой Екатерины в сквере около Театра драмы в Екатеринбурге и строительство второй очереди Nova Arena в Муринском парке в Санкт-Петербурге. И хотя каждый случай в отдельности имеет свою специфику, все они указывают на противостояние власти и условного народа, где первая отстаивает свои авторитарные олигархические интересы, а второй — то самое право на землю и природные ресурсы, гарантированное статьей 9 Конституции РФ. Каждая история вызывает широкий общественный резонанс и ставит новые вопросы о гражданственности и противостоянии, но как критика искусства меня интересует один: какой вклад в этот спор и протест может (должно ли) внести художественное сообщество?

Самой примечательной здесь оказывается история со строительством второго спорткомплекса Nova Arena в Муринском парке. Холдинг Nova Group, учредительницей которого является Анна Баринова, некогда известная певица и галеристка, жена крупного бизнесмена Олега Баринова, включает в себя галерею современного искусства Anna Nova Gallery, ювелирный дом, бизнес-центр, ресторан, а также кафе, фитнес-клуб, салон красоты и event-агентство, находящиеся на территории комплекса Nova Arena-1, который, несмотря на протесты местных жителей, был открыт в 2015 году. В 2018 году холдингом, в обход публичных слушаний, было получено разрешение на строительство второй очереди Nova Arena, близ уже построенного спорткомплекса. Когда в 2019 году территорию обнесли забором и начали пилить деревья, местные жители стали протестовать против застройки, а инициативная группа активистов подала в суд, что позволило отодвинуть строительство нового комплекса на неопределенный срок[1]. Тем временем, в социальных сетях развернулась кампания «За Nova Arena-2», в ход которой пошли пиар-механизмы привлечения и рекламы, осуществляемые под руководством менеджеров и маркетологов[2].

Взаимоотношения между бизнесом, спортом и искусством задали этой истории новое направление. 26 июля 2019 года несколько представителей петербургского художественного сообщества и местные жители близ Муринского парка устроили акцию-интервенцию на открытии выставки группы «Север-7» в Anna Nova Gallery[3]. Акция с транспарантами и плакатами с лозунгами «Анна Нова = Парку хреново», «Анна Нова без дуболомства полюбим снова», «Совриск очнись!», запустила небольшое локальное обсуждение в фейсбуке, за которым не последовало ни одного комментария от галеристки или развернутых мнений местного истеблишмента. Этих комментариев нет и сейчас, но есть новая работа — «Благотворительный забег в поддержку спортсменов Anna Nova» — инициированная художниками Андреем Андреевым[4] и Иваном Туголуковым[5].

Формально, «Забег» — ироничная арт-интервенция, марафон «из Петербурга в Москву» художников-спортсменов, которым из–за задержавшегося строительства новой арены негде заниматься спортом, отчего они оккупируют городские галереи и художественные институции. В первый день, 28 ноября, Роман Алсуфьев, Иван Туголуков и Андрей Андреев устроили спортивный забег вокруг Nova Arena, а также интервенцию в местный спортзал[6]. Результатом стало небольшое видео, на котором художники бегают, занимаются на снарядах и в зале. Оно стало своеобразным тизером для большого забега по галереям 30 ноября, в котором, помимо Романа, Андрея и Ивана, участвовали Карина Берлин и Александра Хитрован[7]. Художники арендовали настоящую спортивную форму и перемещались между галереями на машине. Забег под песни Анны Бариновой, которая раньше выступала под псевдонимом Анна Нова, начался в Anna Nova Gallery и после MYTH, кафе «Маяк», галереи Марины Гисич, ДК Розы, Antonov Gallery и Манежа (в который спортсменов не пустили) закончился в ТЦ Галерея. Далее интервенция переросла в 800-километровый фейк-марафон[8] до московских галерей Винзавода. Туголуков и Андреев, собрав местных московских художников, устроили интервенцию на вечере открытий 3 декабря[9], где, опять же, под музыку Анны Новы, выкрикивали лозунги «За Anna Nova» и «Анна Нова — наша богиня». Вся работа целиком, связав Москву и Санкт-Петербург, художников и институции двух столиц, вскрыла противоречивый характер их взаимоотношений и поставила новые вопросы, на которые только предстоит ответить и галеристке, и художествнному сообществу в целом.

Раунд 1. Интервенция

«Забег» является произведением, близким к реляционной эстетике Николя Буррио, основное внимание которого сосредоточено на так называемой «ткани отношений»[10], ставшей формальной составляющей произведений в духе Рикрита Тиравании, Пьера Юига или Ванессы Бикрофт. Интервенционизм забега отсылает в том числе и к партиципаторной теории Клер Бишоп, добавляющей формальности отношений крайне политическое измерение, где «интересна не столько реляционная эстетика, сколько творческие преимущества участия как политизированного рабочего процесса»[11]. С 1990-х, «комьюнити-арт», выйдя за пределы периферии художественной среды, стал самостоятельным жанром, апроприированным публичным сектором: институциями и системами художественного образования и премирования. И если «общей чертой ориентации художников 1990-х на социальное было стремление подорвать традиционные отношения между художественным объектом, художником и публикой»[12], то сегодня вернисажный перформанс и работа в духе эстетики отношений стали общим местом любой выставки. Но «Забег», за счет именно несогласованного вмешательства в привычный режим функционирования галерей и их открытий, все еще пытается подорвать конвенции «разрешения», «договоренности» и «согласия», возвращая художникам право на шок и внезапность, что сближает их работу с выступлениями первых дадаистов и участников ситуационистского интернационала начала и середины 20 века соответственно. Ситуация здесь заменяет предмет, ангажированный рынком, и позволяет художникам играть по своим правилам.

В то же время, «Забег» избегает прямого политического заявления и сохраняет художественную дистанцию благодаря своей карнавальной форме с переодеванием, музыкой и «игрой в спорт». Там, где художественный акционизм мимикрирует под политический протест с транспарантами, лозунгами и старается отбросить любую зрелищность, там «Забег», в духе коллективного перформанса, работает со зрительской чувственностью и симпатией, отсылая к политической проблеме лишь символически: художники, с помощью иронического переворачивания, выступают против действий (или бездействия) галеристки или художественного сообщества, входящих в коррупционную схему накопления-отмывания денег. Бахтианская карнавализация и ирония указывают, с одной стороны, на связь спорта, искусства и капитала (спорткомплекс/галерея/семья Бариновых), а с другой, на необходимость реакции художественного сообщества на эту связь. Художники здесь работают на своем поле и своими средствами, в то же самое время пытаясь расширить проблематику искусства.

«Спортсмены» врываются не в одну галерею Anna Nova, а устраивают интервенцию в десяток питерских и московских галерей, пытаясь вызвать реакцию именно в поле искусства, центр которого находится, как предполагается, в Москве. Не сообщая напрямую о целях своей акции, художники вызывают интерес зрителя гиперболизированной веселостью и лозунгами-кричалками. Главный зритель и, в то же самое время, жертва интервенции здесь — художник и галерист, которые либо остаются безучастны, либо раздраженно просят перформеров уйти. Цель акции-интервенции достигнута, когда причина — инициирование семьей Бариновых незаконной, в обход общественному обсуждению, стройки нового спорткомплекса — становится видимой и широко обсуждаемой. Сотрудничество художника с недобросовестным галеристом является нормой? Должны ли художники попытаться изменить что-либо в настоящем положении дел? Что им может в этом помочь: игнорирование, несотрудничество, общественное порицание? Вот лишь небольшой ряд вопросов, поставленный «Забегом».

Раунд 2. Спорт.

Осмысление спорта в рамках искусства сегодня происходит в нескольких направлениях. Перформанс-практикум Софы Скидан Awareness of Unawareness is Awareness (2018) представляет собой коллективную практику йоги — одного из основных современных способов «заботы о себе» — перенесенную в пространство галереи[13]. Перформанс Келли Спунер «Разминка», показанный Диной Хусейн на «Генеральной репетиции» в ММОМА (2018), работает со зрительским ожиданием, а перформеру предоставляет возможность «погрузиться в себя»[14]. Эти работы репрезентируют телесные практики как попытку индивидуалистского ускользания и погружения. «Пролетайте и соединяйтесь» (2018) — групповой перформанс Насти Дмитриевской, Антона Рьянова и Ани Козониной, показанный в Нижнем Новгороде на стадионе «Водник», — наоборот, используя театральность группового спорта, стал поводом для размышления о коллективности[15]. Будучи одной из главных тем тоталитарного, в частности советского, изобразительного искусства, сегодня спортивные практики перестают быть залогом идеального, культуристского «тела государства» и попадают либо в арсенал частных практик, вырывающих индивидуальное тело из лап репрессивной власти и возвращающих его некоему «себе», либо представляют собой попытку укрепления коллективности сообществ и самоорганизаций.

Спортивный «Забег» Туголукова и Андреева отличается от приведенных примеров и стал скорее попыткой институциональной критики, которая использует спорт как иллюстрацию, помогающую указать на связи внутри художественного сообщества. Участниками «Забега» стали художники, неравнодушные к проблеме взаимоотношений художник/деньги/галерист и судьбе Муринского парка в частности. Пока художникам Anna Nova Gallery негде заниматься спортом, потому что холдинг Бариновых не успел построить новый спорткомплекс, они врываются в галереи чтобы «прокричать» о своей проблеме. Здесь спорту возвращается коллективность не в смысле индивидуализированной или групповой практики воспитания телесности, а веселой и шумной игры без правил. Ирония переворачивает буквальный смысл высказывания и превращается в насмешку над ненасытностью бизнесменов и их умением заниматься всем и сразу, главное, чтобы это приносило прибыль. Непосредственность выходит на первый план, а перформанс становится похож на танец или ритуал, который не зависит от места или времени, но сохраняет формальные признаки спортивного мероприятия.

Спорт здесь выступает формальным театрализованным действием и полем распределения власти. Возможно, если бы конфликт возник на фоне ресторанного бизнеса или индустрии красоты, интервенция выглядела бы по-другому, но здесь важна сама точка схождения эстетической стороны произведения и политического заявления. Интервенция художников-спортсменов проходит без каких либо эксцессов или причинения материального вреда, осуществляется на базе согласия с другими участниками и не требует разрешения галереи, в которой проходит. Так и защитники Муринского парка отстаивают его как место для необусловленного, свободного времяпрепровождения на природе, где можно заниматься чем угодно в рамках права, но без регламентации местного руководства спорткомплекса.

Раунд 3. Политика.

Солидарность художников с протестующими проходит по этой правовой линии, избегая прямой дидактики и разговоров об этичности бизнесменов или художественного сообщества, хотя предполагает обсуждение этих вопросов в том числе. Проблема застройки Муринского парка, в пределе, не в самой застройке, а в отсутствии публичных слушаний и голосования местных жителей по постройке нового (десятого), элитного спортивного сооружения в районе. Очередное разрешение на постройку было выдано «тихо», и только после первых протестов было проверено на законность. Чем обусловлено желание бизнесменов построить новый комплекс, можно только предполагать: еще большим обогащением, отмыванием и откатами, или действительным желанием сделать «Россию — спортивной державой»[16], как завещал президент, и благоустроить прилегающие территории — не важно, когда перестают работать базовые гражданско-правовые механизмы. Возможно ли создание чего-либо в условиях бесправия? Критика художников заострена именно в этой области и пытается указать на институциональные противоречия функционирования системы искусства в том числе. Становясь аполитичными, некоторые художники возвращаются к оформительству и дизайну, как в случае с росписью пространств первой Nova Arena[17], а голословная политичность доказывает лишь шаткость любых идеологем. Отсюда обращение Андреева в описаниях интервенции к Дмитрию Виленскому[18], участнику и инициатору левой творческой платформы «Что делать?», которая словно самим названием призывает к ответу на подобные вопросы. Отсюда и обращение Вани Шатравина-Достова к группе «Север-7», на открытии которой случилась первая интервенция[19]. В конце концов, именно призыв к обсуждению заложен в задачах этих художественных интервенций, а вот почему оно не происходит — уже новый вопрос.

Мы привыкли к тому, что современным искусством и его институционализацией занимаются бизнесмены, приближенные к власти (например «Гараж», Фонд V-A-C и «Винзавод»). Государственное и бизнес-меценатство в сфере современного искусства стало нормой в начале 2000-х, на что указывает и Клер Бишоп: например, в 2005 году министерство образования, культуры и науки Нидерландов представило документ «Наша творческая способность», задачей которого было «усилить экономический потенциал культуры и креативность поддержкой творческих сил нидерландской торговли и промышленности», а действовать предполагалось по двум фронтам: «дать бизнес-сообществу более полное представление о возможностях творческого сектора, “порождающего множество идей для развития и внедрения новых технологий и продуктов”, с другой — способствовать осознанию культурным сектором своего рыночного потенциала». В то же время, авторы этого текста не признавали «различий между креативной индустрией, культурной индустрией, искусством и развлечением», результатом чего стало не «продуктивное размывание и усложнение понятий, а сведение всего к финансовым вопросам»[20]. Сама Анна Баринова признается, что два года назад, когда она закончила Executive MBA «Сколково», решила что «надо как-то применять свои знания, двигаться от творчества к бизнесу»[21]. Так, в государственных и бизнес-кузницах, сплавляется искусство и олигархический капитал, но опасность кроется в самом характере их взаимоотношений. Когда чаша весов капитала начинает перевешивать художественные задачи, это порождает ряд протестов и возмущений со стороны художников, которые стараются придумать новые стратегии взаимодействия и ускользания, позволяющие, несмотря на сам капиталистический характер современного искусства, говорить о важных проблемах и эмансипации.

Нормальность таких взаимоотношений приучает к оппортунизму и коллаборации с институтами, в руках которых сосредоточена вся полнота власти и денег, а именно они могут диктовать художникам, как им себя вести или какое искусство производить. Несмотря на широту лево-либеральной институциональной критики искусства на Западе начиная с 1960-х, с нашим искусством такой критики не случилось[22], потому что из полуподпольного существования в СССР художники перепрыгнули сразу в каргокульт 1990-х и начала 2000-х. Но современный амбивалентный контекст существования искусства требует от него постоянного переосмысления своего положения. Если, с одной стороны, оно существует в условиях относительной сетевой свободы, то, с другой, властное цензурирование как со стороны государства, так и со стороны капитала не позволяют развернуть ему свой потенциал в полной мере. Когда мы соглашаемся на такие условия и пытаемся отыскать лакуны для существования, мы неизменно попадаем в прокрустово ложе институции, которая преследует свои внехудожественные цели и интересы. Открывшаяся в связи с последними обсуждениями возможность взаимных интеграций в сообществах и самоорганизациях позволяет нам по-новому переосмыслить и художественный формализм, и этико-социальную критическую составляющую произведений. Другими словами, именно в таких амбивалентных условиях существования становится возможным осуществление трансверсальной художественной парадигмы (по Гваттари) и сохранение диссенсуса в условиях эстетического режима искусства (по Рансьеру)[23]. Поэтому там, где институции кастрируют и инструментализируют критическое искусство, попытка ускользания от их вездесущих щупалец может происходить на периферии, с помощью интервенционизма и создания все новых и новых тактик взаимодействия, результатами которых станет не консервативный консенсус, а революционный диссенсус.

* * *

Важность таких акций как «Благотворительный забег в поддержку спортсменов Anna Nova» становится очевидной, как только мы вернемся к политическим событиям, о которых было сказано в начале текста. Благодаря широкому общественному резонансу и протестам местных жителей, суд постановил снести инфраструктуру московского мусорного полигона в Шиесе[24], а власти Екатеринбурга и местная епархия отказались от вырубки сквера близ Театра драмы и подобрали для храма Святой Екатерины новые площадки[25]. Борьба с бесправием сегодня проходит по линии солидарности и гласности, и многие примеры современной политической истории это подтверждают. В сфере искусства, разразившийся скандал с 7-й Московской биеннале и ее комиссаром Юлией Музыкантской заставил многих деятелей культуры и искусства бойкотировать 8-ю биеннале, отчего сейчас посещаемость выставки выглядит удручающей, а рейтинг Музыкантской — катастрофическим, что позволит инициаторам мероприятия пересмотреть свою выставочную политику, если они захотят подтвердить статус своей выставки как главной презентации актуального искусства.

Поднятая на щит забота о природе и девственных парках разделяет сторону олигархической власти и сторону протестного народного движения, но кажущаяся простота и двойственность приведенных в пример ситуаций не должны уводить нас от осмысления их сложности и амбивалентности. Одной из задач искусства всегда было уклонение от идеологии и призыв, вслед за деколонизацией воображения, к деколонизации ума, которые только и возможны в условиях свободного высказывания и обсуждения. Ситуация вокруг Anna Nova Gallery своевременно ставит перед нами важные вопросы и определенные задачи, которые невозможно решить в тишине молчания сообщества. В конце концов, его все равно нарушит или шум сохраненной листвы, или грохот новой стройки.

Примечания

1 Морозова К. Почему петербуржцы против строительства второго спорткомплекса Nova Arena в Муринском парке? // Собака, 23 мая 2019, доступно по http://www.sobaka.ru/city/city/91155

2 Особенно примечательна страница в фейсбуке с двадцатью подписчиками, доступно по https://www.facebook.com/zanovaarena2

3 Шатравин-Достов В. «Анна Нова»: спорт, бизнес, искусство. Акция в галерее // Sygma, доступно по https://syg.ma/@marina-israilova/anna-nova-sport-biznies-iskusstvo-aktsiia-v-ghalierieie

4 Художник, окончил СПБГАИЖСА им. Репина, учился в школе вовлеченного искусства «Что делать?». Сейчас студент института «База».

5 Художник, поэт, студент института «База».

6 В фитнес-центр Nova Arena художников не пропустили. Операторы: Софья Азбарова, Михаил Топилин.

7 Фото и видео документация: Александра Кокачева, Софья Азбарова, Екатерина Караханова.

8 осуществленный на поезде. — Прим. автора.

9 Участники: Ирина Савина, Женя Музалевский, Дина Гимадиева, Диана Галимзянова, Александра Ивлева, Вадим Банников, Алина Измайлова, Лиля Бабаян, Юра Селиванова, Иван Туголуков, Андрей Андреев. Фото, видео документация: Ксения Тимофеева, Евгений Уваровский.

10 См. Буррио Н. Реляционная эстетика. Постпродукция. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2016.

11 Бишоп К. Искусственный ад. Партиципаторное искусство и политика зрительства. — М.: V-A-C press, 2018, с. 10.

12 Там же, с. 11.

13 Белова О., Кангина К., Кручинова М., Лащенов В., Софронов Е., Хаустова А. Чат о перформативной выставке и показе 19-25 ноября 2018 // Лаборатория художественной критики, доступно по https://labs.winzavod.ru/chat-criticism-o-perfomanse

14 Дина Хусейн о преформансе «Разминка» // Youtube, доступно по https://www.youtube.com/watch?v=SDQx29SQQmY

15 Григорьев М. Как прошел перформанс «Пролетайте и соединяйтесь» на «Воднике» // The Village, доступно по https://www.the-village.ru/village/weekend/weekend-picture-story/329451-proletaite-i-soedinyaites-nn

16 См. https://www.facebook.com/zanovaarena2/photos/a.765563807194382/819576941793068/?type=3&theater

17 Герасименко П. Современное искусство в Петербурге осваивает новые форматы — хостел и фитнес // The Art Newspaper Russia, 9 апреля 2015, доступно по http://www.theartnewspaper.ru/posts/1519/

18 «Дима, почему ты не согласился сыграть с нами в бадминтон?», см. https://www.facebook.com/andreevartist/posts/1448735978619000

19 «Север-7, вы в курсе всей этой истории? Почему вы выставляетесь в этой галерее?», см. https://www.facebook.com/antibuild/posts/10217668055045685

20 Бишоп К. Искусственный ад. С. 29

21 «Капитал, Карл!» на Эхо Москвы (Санкт-Петербург). В гостях Анна Баринова. Эфир 3 апреля 2019. Расшифровка доступна по https://echo.msk.ru/programs/kapital/2400747-echo/

22 Отдельно хотелось бы выделить лишь художника Андрея Ишонина с его критическими перфомансами, Виктора Жданова как инициатора Биеннале горизонтальных инициатив и галерею «Электрозавод», которая делает выставки в духе институциональной критики.

23 Подробнее см. главу «Эстетический режим» (с. 47) и «Заключение» (с. 423) Бишоп К. Искусственный ад.: «Эти философы предлагают различные альтернативные рамки для одновременного размышления о художественном и социальном; оба считают, что искусство и социальное следует не примерять, а поддерживать в постоянном напряжении».

24 Суд признал незаконными постройки для будущей свалки на Шиесе // Meduza, 9 января 2020, доступно по https://meduza.io/news/2020/01/09/sud-priznal-nezakonnymi-postroyki-dlya-buduschey-svalki-na-shiese

25 В Екатеринбурге прошло голосование за место для храма. Ранее жители протестовали против его строительства в сквере // Meduza, 13 октября 2019, доступно по https://meduza.io/news/2019/10/13/v-ekaterinburge-prohodit-golosovanie-za-mesto-dlya-hrama-ranee-zhiteli-protestovali-protiv-ego-stroitelstva-v-skvere