3 апреля 2021 г. по требованию Роспотребнадзора в Доме кино в Санкт-Петербурге было прервано обсуждение фильма «Расторгуев», показанного на фестивале документального кино Артдокфест. Два зала Дома кино, запланированные для фестивальных показов, в тот же вечер были опечатаны. На следующий день кинотеатр объявил об отмене всех сеансов фестиваля и возвращении стоимости билетов зрителям. Вторая запланированная площадка — Открытая киностудия Лендок — 4 апреля отказалась от показов. Кинофестиваль, которому формально не было предъявлено обвинений, остался без возможности демонстрировать фильмы в кинотеатрах. С 06 по 10 апреля часть программы была доступна для просмотра на онлайн-платформе фестиваля.

Эти события стали отправной точкой настоящего исследования, поставившего перед собой вопросы: как зрители переживали и интерпретировали ситуацию отмены показов; как изменялось (если да) отношение зрителей к фестивалю и поведение, с ним связанное. Фокус исследования был направлен на зрителей, так как они — основные адресаты показов — часто остаются «молчаливым большинством», мнение которого неизвестно (а часто, вероятно, и не сформулировано), в то время как организаторы имеют больше возможностей и поводов высказаться. Одной из задач исследования стало побуждение зрителей к рефлексии и артикуляции переживаний, связанных с фестивалем.

Для сбора информации использовалась анкета, размещенная в официальных аккаунтах Артдокфеста в социальных сетях ВКонтакте и Instagram, и полуструктурированное интервью (проводилось по желанию респондента после заполнения анкеты, онлайн или при личной встрече). Выдержки из интервью приведены в тексте с согласия респондентов. Исследование проводилось с 13 по 20 апреля. Представленные результаты основаны на 36 анкетах и 12 интервью. Интерес респондентов к интервью, (8 человек предпочли личную встречу) и согласие на цитирование подтверждает, что возможность обсудить свои переживания и поделиться ими была для зрителей актуальной. Для анализа данных применялись методы математической статистики (расчет процентных долей, угловое преобразование Фишера, непараметрические критерии сравнения распределений) и тематический анализ качественных данных.

Основная исследовательская гипотеза: отмена фестивальных показов привела к политизации отношений с фестивалем, переинтерпретации участия в его жизни с «посещения культурного события» на «участие в политической акции, проявление несогласия».

Для исследования, опирающегося на качественный анализ данных в большей степени, чем на статистические расчеты, важна ясность позиции в отношении изучаемого. Меня обоснованно стоит заподозрить в ненейтральности и сочувствии фестивалю. Ситуация усложняется анонимностью и фактической невозможностью коммуникации со второй стороной в этом противостоянии: позиция государственных структур отражена в постановлении и заявлении пресс-службы, но не представлена личным опытом принимавших решения. Для сохранения возможности непредвзятого анализа данных в тексте приведены выдержки из интервью, которые позволят читателям составить собственное мнение. С этой же целью использовались, где это было возможно, процедуры статистического анализа.

78% респондентов — молодые люди (до 35 лет). Возможно, это связано с методом сбора данных и аудиторией выбранных социальных сетей. По профессиональной принадлежности зрители распределились следующим образом: 60,5% связаны со сферой культуры в широком смысле, среди них 12% — непосредственно с кинопроцессом; 30% составляют служащие с высшим образованием, 9,5% респондентов — частные предприниматели. Аудитория фестиваля в нашем исследовании представляется довольно однородной. «Типичного» зрителя можно описать как молодого человека, имеющего или получающего высшее образование, чаще гуманитарного профиля, задействованного в сфере оказания услуг и производства символических ценностей.

Вовлеченность зрителей в жизнь фестиваля статистически достоверно возросла (с вероятностью ошибки менее 0,01) после отмены показов в кинотеатрах. Если до отмены 47% были мало вовлечены в жизнь фестиваля, то после в этой группе остались только 8% респондентов; до отмены выше среднего были вовлечены 19%, при этом не один не выбрал максимальное значение, а после отмены таких оказалось 69%; 36% респондентов заявили о максимально сильной вовлеченности. Подтверждением этому также может служить рост количества подписчиков официальных аккаунтов фестиваля в соцсетях.

Рассмотрим стратегии поведения зрителей до и после отмены показов. 48,6% планировали посещение фестиваля, но не покупали билеты заранее; 37,8% приобрели билеты до отмены сеансов; 13,6% не планировали посещение. Вероятно, респонденты, вошедшие в последнюю группу, обратили внимание на фестиваль именно из–за развернувшегося конфликта. В связи с многочисленностью первой группы стоит выделить распространенную среди активных зрителей практику смотрения: зрители посещают фестиваль как целостное и особенное событие, смотрят то, «на что попали», подряд, не выбирая и часто не знакомясь предварительно с аннотацией фильма (это также связано с желанием не запрограммировать себя на определенное отношение к материалу, смотреть «свежим взглядом»). Иными словами, зрители этой группы идут не «в кино», а «на Артдокфест». Мы вернемся к обсуждению этой практики в связи с вопросом о формате проведения фестиваля.

Зрительница О.: «Я ждала фестиваля, заранее посмотрела программу, освободила время, чтобы несколько раз сходить в кино. Очень хотелось, это был бы первый раз после пандемии. Мы приехали вечером в Дом кино, у кассы висело объявление об отмене сеанса. Ничего не могли объяснить. Мы еще постояли у входа, надеялись, что пустят. Некоторые люди уходили, другие ждали, как мы. Я очень не люблю, когда планы нарушаются. Потом смотрели онлайн. У нас хорошие условия, смотрим на проекторе, но все равно нет чувства новизны, никто не переговаривается, не смеется. Страшно, что в следующий раз фестиваля совсем не будет. Мне очень нравилось ходить перед новым годом с молодым человеком, с друзьями».

Перенос показов на онлайн-платформу для зрителей привел к необходимости корректировать программу и практику просмотра. 35,1% участников посмотрели онлайн меньше, чем собирались посетить, а 21,6% — совсем не смотрели фильмы онлайн, хотя пойти в кинотеатр планировали. Получается, 56,7% зрителей посмотрели на фестивале меньше, чем хотели. Вероятная практическая причина: не все фильмы были доступны онлайн, в том числе, недоступными оказались несколько высоко ожидаемых фильмов, о чем речь пойдет ниже. Однако можно предположить, что это связано и непосредственно с изменением формата демонстрации.

24,3% респондентов онлайн посмотрели больше фильмов, чем планировали посетить в кинотеатрах; 8,1% посмотрели фильмы фестиваля онлайн, хотя не собирались в кинотеатр — это количество зрителей появилось благодаря изменению формата. В целом 32,4% респондентов «ушли в плюс» — посмотрели больше, чем предполагали.

Последняя группа зрителей — 10,8% — не планировали посещение и не смотрели фильмы онлайн, но следят за событиями вокруг фестиваля, о чем может говорить их участие в исследовании.

Анализ сочетания характера предварительной активности и просмотров выявил тенденцию: зрители, планировавшие посещение фестиваля, но не приобретавшие билеты заранее, чаще считают, что посмотрели онлайн меньше, чем посмотрели бы / планировали посмотреть в кинотеатре (с погрешностью менее 0,01). Это может быть связано с большей неопределенностью планов по сравнению с теми, кто приобрел билеты заранее. Именно к этой группе относятся респонденты, сообщавшие о практике свободного, «поточного» просмотра. В онлайн сложнее отдаться на волю случая — фильм нужно выбрать, в отличие от фестиваля с заданной извне программой, создающей рамку для действий, погружающей в свое пространство. Можно также сделать предположение, отчасти парадоксальное, что зрители, не имевшие билетов до отмены сеансов, но желавшие посетить фестиваль, оказались в психологически более сложной ситуации, так как их ожидания были выше, а также из–за сложностей с компенсацией (невозможно возместить «атмосферу фестиваля»). С этой точки зрения организация онлайн-просмотра (сеансы по времени) может быть предпочтительнее свободного доступа (для части зрителей), так как создает ощущение События, отличающегося от привычного повседневного просмотра фильмов в интернете.

Относительно предпочтительного формата проведения фестиваля мнение респондентов распределились так: 62,2% выбрали гибридный формат (сочетание показов в кинотеатре и онлайн), 37,8% «за» проведение фестиваля только в кинотеатрах. Ни один участник не выбрал исключительно онлайн-формат проведения.

По мнению зрителей, преимущества проведения фестиваля в кинотеатрах это: «особая атмосфера» (35,5%), встреча и обсуждение фильмов с авторами (28%), качество воспроизведения фильмов (11%), встреча и общение с другими зрителями (8%). Атмосферу кинофестиваля связывают с (1) чувством вовлеченности в Событие, (2) возможностью вырваться из повседневности, (3) характером площадок проведения (красивые здания с историей, сопутствующие «интеллигентные развлечения» — кофе в Доме кино, шампанское на Лендоке) — в этом случае фестиваль противопоставлен еще и просмотру фильмов в мультиплексах торговых центров; (4) подготовкой к посещению (нарядиться, собраться, запланировать дела), поводом встретиться с друзьями, провести «особенный вечер» (или фестивальную неделю) с близкими. Пункт «встреча с другими зрителями» подразумевает возможность познакомиться с людьми со сходными интересами и вкусами, фестиваль рассматривается как площадка взаимодействия и нетворкинга. Также зрители отмечают, что в кинотеатре легче сосредоточиться на фильме: снижается количество посторонних стимулов и соблазнов. Благодаря этому фильм, просмотренный в кинотеатре, как представляется зрителям, производит большее впечатление и лучше запоминается.

Зритель П.: «Собирался посетить фестиваль ради конкретного фильма — “Папа Срапа”, потому что был заинтересован темой: взгляд на человека из СССР, который в России стал самым известным нойз-исполнителем. Это настоящий андеграунд, потусторонний мир».

Среди преимуществ гибридного формата называются: большее количество возможностей (33,5%), удобство (22%), «возможность для других» (8%), альтернатива на случай запретов (5,5%). Первый аспект включает в себя возможность посмотреть то, на что не успеваешь в кинотеатр; успеть посмотреть больше; пересмотреть понравившиеся картины. В этом пункте респонденты акцентировали именно появляющиеся дополнительные опции взаимодействия с материалом. «Удобство» гибридного формата обеспечивается возможностью выбора времени и места просмотра (включая возможность пойти в кино!) и сокращением расходов (как прямых — снижение стоимости билета, так и сопутствующих — на дорогу, дополнительные услуги и т.д.), а также отсутствием необходимости куда-то выбираться («не нужно переживать о парковке», «смотришь на любимом диване»). Под «возможностью для других» понимается предполагаемая респондентами вероятность вовлечения в фестивальную жизнь зрителей из других регионов (которые часто рассматриваются как лишенные разнообразной культурной жизни); при этом 97% участников исследования живут в Петербурге и отмечают, что сами предпочтут просмотр в кинотеатре. Несколько человек высказались за обязательность содержательной идентичности он- и офлайн программ при реализации гибридного формата, чтобы исключить дискриминацию. Участники исследования предполагали, что гибридная форма может быть «планом Б» на случай непредвиденных обстоятельств, подобных событиям этого года, и что развитие собственной онлайн-платформы с возможностью комментирования, обсуждения (по крайней мере, письменного) — необходимое условие стабильного существования и развития кинофестиваля. Один из респондентов назвал преимуществом отсутствие необходимости встречаться с людьми, фактически — возможность выбирать между публичным или интимным просмотром.

За гибридный формат проведения выступили зрители, посмотревшие онлайн больше фильмов, чем планировали посетить, а также те, кто посещение кинотеатра не планировал в принципе. Голоса среди тех, кто посмотрел онлайн не все, что хотел в кинотеатре и тех, кто совсем не смотрел онлайн, хотя планировал, распределялись примерно поровну между офлайн и гибридным форматов. Исключительно за кинотеатральный формат голосовали те, кто смотрел онлайн ровно то, что планировал на большом экране: для этих зрителей просмотр онлайн был выходом в сложной ситуации, но не собственно способов существования фестиваля.

Самой частой эмоциональной реакцией на события, связанные с фестивалем, среди зрителей стали астенические эмоции (64%), среди которых называлась печаль, шок, отрицание, стыд, недоумение, ужас; использовались характеристики «плюнули в душу», «это конец», «не может быть». Ситуация воспринималась как угрожающая, нарушающая привычный порядок, в которой отсутствуют способы активного влияния на происходящее. Многие респонденты связывали эти реакции с разрушением приятных планов. Наиболее распространенным вариантом совладания в этом случае стал просмотр фильмов онлайн, который отчасти компенсировал отмену. Но именно отчасти. Среди этой части зрителей наблюдались реакции по типу генерализации: мне говорят что смотреть, запрещают ходить в кино — что же будет дальше! Можно предположить, что болезненным стало несоответствие характера планируемого действия (похода в кино) — поступка почти повседневного, бытового, не связанного для респондентов с политическими протестами или иным выражением недовольства — и развернувшейся вокруг фестиваля деятельностью государственных органов и активистов-консерваторов. Подобная гиперреакция на фестиваль вызвала ответную гиперреакцию зрителей, вплоть до рассуждений об эмиграции. Отметим, что в этой группе в основном оказались зрители, недавно открывшие для себя фестиваль, мало знакомые с его историей и позицией.

Зрительница С.: «Документальным кино вообще не интересуюсь, потому что не понимаю, кого там смотреть, как выбирать фильмы. Но в торговом центре все время ходила мимо баннера Артдокфеста и решила узнать, что это. С подружками собрались сходить на фильм про клинические испытания лекарств — просто обывательский интерес к скрытым процессам. Красиво провести время в баре на Лендоке после сеанса.
Когда все это началось, не понимала: человек не посмотрел ни одного фильма и подал жалобу?! Не было даже попытки сделать по-человечески, найти вескую причину (отмены показов). Из–за этого чувствую небезопасность. Как будто я могу выйти просто за кофе и булочкой, а случится что угодно, просто потому что кто-то может так решить и реализовать это решение. Я осознанно держусь подальше от оппозиции и всяких протестов. Но мне хорошо, что есть активисты, которые и обо мне заботятся. Страшно, если им надоест бороться, сопротивляться и оказываться в трудных ситуациях. Сейчас-то мне можно ничего с этим не делать. Но, наверное, если бы мне предложили конкретные и вполне безопасные действия для поддержки фестивалю, я бы согласилась. Я всем знакомым рассказывала и агитировала смотреть».

Следующую по частоте (56%) группу переживаний составили стенические (активные) эмоции (возмущение, злость, связанные с несправедливостью, глупостью и абсурдностью происходящего). Можно предположить, что зрители этой группы восприняли ситуацию скорее как вызов, препятствие. Чаще это были люди, имеющие некоторую историю отношений с фестивалем. Несправедливость ситуации связывалась с ее асимметричностью: небольшой, беззащитный кинофестиваль подавляется «государственной машиной». При этом респонденты часто подчеркивали, что ни один официальный орган не выступил на стороне фестиваля, не предложил поддержку или, по крайней мере, беспристрастное обсуждение ситуации. Подобные переживания создавали у зрителей потребность действовать: не просто смотреть фильмы, но распространять информацию о фестивале (делать репосты в соцсетях, призывать друзей тоже что-нибудь посмотреть), оказать финансовую поддержку. К этой же группе можно отнести реакции, направленные на других людей, организаторов и участников фестиваля (8%) — пожелания удачи, выражение сочувствия.

Зритель М.: «Меня касается эта ситуация, поэтому я сильно обеспокоен. Несколько лет слежу за документальным кино, это свежий взгляд на жизнь. Хочу учиться на документалиста. Когда опечатали Дом кино, сутки ждал, потом и Лендок отказался. Искал «Тихий голос» на английском, но нигде нельзя было посмотреть. Это вызывает отчаяние: репрессии против и без того маленькой аудитории документалистики. Подозреваю, что будет хуже, так как фестиваль не получил никакой официальной поддержки. При этом интерес к запрещаемому, конечно, возрастает».

Третий тип реакции — интеллектуализация (30,5%), ориентация на осмысление ситуации и объяснение другим. Здесь можно выделить рассуждения о будущем фестиваля, о способах реализации власти в современном государстве. В эту же группу отнесены замечания о предсказуемости подобных событий, связываемые с политической позицией Президента фестиваля В. Манского, прошлым опытом, ориентацией фестиваля на острые социальные и политические проблемы. Некоторые зрители отмечали нарочито провокативный характер аннотаций к фильмам, не соответствующим их реальной проблематике (в частности, акцентирование геополитического положения Крыма в описании фильма «Родимое пятно»).

Наконец, некоторые респонденты отметили позитивные последствия отмены показов: для фестиваля — огласка, получение дополнительной «бесплатной рекламы» (8%), а также вдохновение на собственные действия в кино и культуре в целом (13%) («хочется снимать настоящее», «открыть свой кинотеатр, где можно будет проводить фестивали»). Проведение данного исследования также может считаться проявлением этой тенденции.

64% респондентов характеризуют Артдокфест с позиции правдивости (честный, свободный, смелый, открытый, показывает настоящее кино). При этом в интервью зрители выражали уверенность, что произошедшие события не отразятся на политике фестиваля в выборе фильмов, не приведут к более «осторожному» и умеренному подходу в составлении программы. 33,5% отметили «уникальность» как характеристику фестиваля (узнаваемый, удивительный, вдохновляющий). Стоит сказать, что для многих людей, согласившихся на интервью, это единственный известный им фестиваль документального кино в Санкт-Петербурге или основной, за которым они следят. Четверть респондентов назвала фестиваль значимым: с точки зрения культурной среды (заметное событие) или собственной жизни (личный, мой); 11% подчеркнули скандальный характер фестиваля, многочисленность связанных с ним нападок (многострадальный, спорный).

Зритель А.: «В документальном кино больше неожиданности, это поток, воронка событий. Это, пожалуй, даже единственное, что нужно снимать. Происходившее на сеансе (фильм «Расторгуев») казалось цирком, хотелось протестовать. Первая мысль была, словно А. Расторгуев жив и пришли из–за него. Потом уже узнал про жалобу. Заклеили двери мерзким липким скотчем, когда снимут, еще нужно будет отмыть эти грязные следы. Лендок многие ругают (за отказ от фестивальных показов), мол, кишка тонка оказалась. Если и так, это не стыдно: 15 лет назад такого было не представить, и те, кто тогда начал, могут быть сейчас не готовы сопротивляться. Конечно, нужно уходить в онлайн, развивать сайт. Хотя хорошо смотреть документальное кино на большом экране».

Самыми ожидаемыми фильмами фестиваля, согласно результатам исследования, были: «Горбачев. Рай» (32%; фильм не был доступен онлайн), «Расторгуев» (28%; первый показ в Санкт-Петербурге состоялся, повторный был отменен, фильм не был доступен онлайн), «Тихий голос» (16,7%; показ в Москве также был отменен; фильм не был доступен онлайн; стал обладателем Гран-при на смотре в Риге). Фильмы «Горбачев. Рай» и «Тихий голос» наиболее часто упоминались зрителями как то, что хотелось и не получилось посмотреть.

В составленный организаторами рейтинг наиболее популярных фильмов на онлайн-платформе вошли 4 фильма, связанные с семейными отношениями; 4 фильма, которые можно объединить темой человеческих историй; по 1 фильму об истории и правах человека (категории определялись в соответствии с тегами). При этом два фильма (из категорий Семья и Права человека) отражают события, связанные с республикой Чечня (можно предположить определенное влияние отмены фильма «Тихий голос», события которого также разворачиваются на территории этой республики).

Зрительница Ю.: «Цензурирование должно было начаться и будет расширяться. Сейчас это «точечные репрессии» в отношении конкретных тем (ЛГБТК+, Чечня). Заволновались же не органы, а конкретные люди, с горящими глазами и холодными руками. А вот что их привлекает — активная реклама, возможно. Потому что «фестиваль документального кино» — скучно же звучит.
Документально кино — про правду и волнующие темы. Хорошо, что есть запрос на правду, а запреты усиливают интерес. Это моя профессия, я буду в ней жить, даже с этими препятствиями. Нужно будет придумать, как говорить не в лоб — но то, что думаю. Ограничения и рождают прекрасное. Но, конечно, нужна поддержка, сообщество, чтобы уравнять соотношение сил. В толпе можно высказываться, можно протестовать».

Проанализируем, фильмы какой тематики зрители планировали посмотреть, и какие посмотрели. В данный анализ вошли только фильмы, доступные для просмотра на онлайн-платформе. Было подсчитано количество упоминаний зрителями конкретных фильмов, затем — количество по категориям. Среди рассматриваемых фильмов 8 были закодированы как «семейные» (Мальчик; Летняя война; Родимое пятно; Приезжай к нам в гости, мама; Объятий нужно мне твоих; Тени твоего детства; Стася — это я; Хан Ю); 12 как истории о человеке (Байконур. Вторжение; Утро, вечер, молоко; Плацебо; Горькая любовь; Джой; Папа Срапа; Чуть-чуть вперед, чуть-чуть назад; Альфа-Ромео; Дар; Кит из Лорино; Я здесь); 7 как исторические/политические (Доазув; Возвращение в Чернобыль; Свободные дни; В одиночку; Письма в будущее; Дополнить ничего не могу; Сестры Окрестина). До отмены было запланировано 20 просмотров фильмов об историях отдельных людей; 15 — об истории (в частности, репрессий) и политике; 3 просмотра фильмов о семейных отношениях. Среди просмотренных фильмов, фильмы о семейных отношениях и истории/политике упоминались по 26 раз, фильмы о человеке — 37 раз. Для удобства сравнения приведем средние цифры (количество упоминаний, деленное на количество фильмов): 3,7 для истории/политики; 3,25 для семейных; 3,08 для историй.

Зрительница И.: «В документальном кино выше вовлеченность и сопереживание, потому что это реальная жизнь, которая меня касается. Опасаюсь, что будет покушение на следующем фестивале, или просто не выделят финансирование. Все это смахивает на цензуру, но маскируется защитой конституции. Но фильмы фестиваля ничего не разжигают и не порочат ничью честь. Сочувствую авторам фильмов и организаторам фестиваля: они оказались в ужасной ситуации, а просто старались сделать хорошее мероприятие. Думаю, они не откажутся от острых тем. Сорвать, может, и получится, но меня это даже мотивирует составить собственное мнение».

Таким образом, предположение о смещении интереса в сторону «политизированных фильмов» не подтвердилось: фильмы разных тематик смотрели с примерно одинаковой частотой, связанной, вероятно, в большей степени с индивидуальными интересами, чем с актуальной ситуацией вокруг фестиваля. Однако стоит отметить, что посещение онлайн-платформы вдохновило некоторых зрителей на просмотр фильмов из архивов фестиваля (например, 4 человека дополнительно посмотрели «Свидетели Путина»).

Важно было понять, как зрители объясняют себе причины произошедшего. Подчеркну, что ни один человек, принявший участие в исследовании, не посчитал истинной причиной претензий к Дому кино нарушения санитарно-эпидемиологических требований. Зрители однозначно связали предъявленные кинотеатру претензии именно с проведением в его залах фестивальных показов. Можно выделить три зрительские теории причин произошедшего. Порядок представления не соответствуют распространенности конкретной теории.

1. Репутация фестиваля как независимой площадки, обсуждающей острые, скандальные и провокационные темы, а также политическая позиция В. Манского. В этом случае отмены показов рассматриваются как закономерное и ожидаемое событие, пусть и (пока) беспрецедентное по своей тотальности. Выражается удивление, что относительно спокойно прошли показы в Москве. Как правило, приверженность этой теории сочетается с готовностью продолжать следить за судьбой фестиваля, и шире — документальным кино, которое описывается как свободное, правдивое и живое, авангард сопротивления. В качестве вариации этого подхода существует представление о том, что к отмене привело включение в программу некоторых конкретных фильмов (в числе которых упоминались «Тихий голос», «Расторгуев», «Родимое пятно»), анонсы которых заведомо провокативны.

Зритель Д.: «Не сильно удивился, на Артдокфесте ожидаешь проблем. Но вот что так жестко, совсем отменят — это огорчило. Уже после сеанса (фильм «Расторгуев») узнали, что полиция почти с самого начала дежурила. Только началось, раскачалось обсуждение, очень эмоциональный рассказ — и тут прерывают, говорят, что нужно выйти. Это как ворваться на поминки, грубо. Я вышел, ждал толпы полицейских. Интересно было посмотреть. Говорили, что автозаки стоят, я пошел искать, один увидел, чуть дальше. Меня это все возмутило. Смотрел онлайн. Боюсь, что фестиваль как площадку для острых социально-политических тем сделают невозможным. Еще огорчила пассивная реакция петербургской интеллигенции. Кажется, только А. Сокуров поддержал. Может, потому что это все–таки довольно локальное событие. Фестиваль бы вообще тихо прошел, если бы не эти отмены. Но все равно в Петербурге нет защитников левых мероприятий. Как зритель теперь буду больше следить».

2. Общая политическая ситуация, наиболее часто определяемая зрителями как «закручивание гаек». Отмена фестивальных показов рассматривается в этом случае в более широком контексте, как (недопустимое и возмутительное) проявление цензуры в искусстве, покушение на свободу слова и действия. Часто это представление совмещено с возмущением или растерянностью, что столь невинное событие как фестиваль документального кино, не имеющее ни значительной поддержки, ни аудитории, может быть так жестоко подавлено.

Зрительница А.: «Узнала о фестивале из новостей. Хотела в первый день пойти (когда было прервано обсуждение после фильма «Расторгуев»), но чудом не успела. Мне нравится позиция В. Манского, я сразу подумала, что происходящее — месть за его одиночные акции. Еще вспомнила о проблемах фестиваля «Бок о бок» осенью. Могут начать вводить открытую цензуру, предъявлять абсурдные требования, не давать высказываться, будет слежка в интернете, регистрации по паспорту… Меня это злит, но я стараюсь себя успокаивать. Рассказываю в соцсетях, делаю пожертвования. Но замечаю, что каждый раз задумываюсь: а стоит ли выкладывать этот пост, вот так писать. Это противно».

3. Деятельность конкретных активистов-консерваторов. В этом случае эмоциональные реакции (и иногда действия, например, в виде жалобы на страницу в социальной сети) направлены на определенных людей или группы, которым приписана решающая роль в отмене показов (официальные органы рассматриваются как почти незаинтересованные исполнители). Зрители говорят о несправедливости распределения власти (кто-то может пожаловаться и решить, а кто-то нет), отсутствии процедуры разбирательства (выводы сделаны без ознакомления с фильмами, никто официально не выступил в защиту).

Зрительница М.: «Я люблю документальное кино больше игрового, оно интереснее, глубже и юмор другой. Мне нравится Дом кино, я часто туда хожу, очень атмосферное место и всегда что-то интересное показывают. Увидела фестиваль, купила билеты. После показа (фильм «Расторгуев») должно было быть обсуждение, но не было, мы еще тогда не знали про жалобу. Это было неприятно: почему мне даже кино нельзя посмотреть. Злилась на систему, запретившую мне посмотреть интересные фильмы — а где их теперь найдешь? Не хотела сдавать билеты, чтобы поддержать фестиваль. Есть опасения, что другие фестивали начнут отказывать интересным фильмам, чтобы не попасть под санкции».

Подведем итоги. Ситуация отмены показов Атрдокфеста в Санкт-Петербурге переживалась зрителями как угроза, с одной стороны, свободе искусства (шире — высказывания), с другой стороны — как угроза личной безопасности, разрушение стабильного и предсказуемого мира, в котором если я не делаю ничего плохого, а просто иду в кино, меня никто не может остановить/осудить/наказать. Второй паттерн реагирования — по типу вызова, препятствия, которое нужно обойти или пересилить. Вопреки первоначальной гипотезе о политизации отношения к фестивалю, просмотр фильмов онлайн после отмены показов в кинотеатре приобрел следующие значения: (1) компенсация нарушенных планов и (2) поддержка фестиваля. Просмотр фильмов как прямое выражение несогласия с происходящим тоже встречался, но реже приведенных выше мотивов. Сложно говорить и о росте популярности политизированных фильмов. Максимальный прирост зрительской активности (запланировано/просмотрено) наблюдался в отношении фильмов о семейных отношениях. Но политические аспекты проявлялись в рассуждениях о причинах и последствиях событий, и эти аспекты, вероятно, становились наиболее тревожащими. Иными словами: самая частая мотивация просмотра фильмов фестиваля — интерес к хорошему и нетипичному кино. Развернувшие вокруг фестиваля события, трактовавшиеся зрителями как политические нападки, привели не к изменению мотивов просмотра фильмов, но к рефлексии/ревизии собственной политической позиции.

В качестве наблюдений и рекомендаций для дальнейшей работы отмечу, что в сложившейся ситуации зрители ждали от организаторов фестиваля предоставления простых (и по возможности безопасных) способов поддержки и помощи (куда перевести пожертвование, какой пост распространять, где поделиться своим мнением). Онлайн-показы могут быть альтернативой показам в кинотеатрах для большой части зрителей, особенно если будет организована сопутствующая активность (обсуждение, возможность обмена мнениями). Также оказалось, что аудитории фестивалей документального кино мало пересекаются, только треть респондентов назвали другие фестивали, проходящие в Санкт-Петербурге.

Благодарю всех участников за уделенное время и готовность делиться своими мыслями и чувствами, а также организаторов фестиваля в Санкт-Петербурге за помощь в распространении информации об исследовании.