В театре «Новая опера» имени Е.В. Колобова 26 и 27 апреля состоялась московская премьера оперы «Поругание Лукреции» Бенджамина Бриттена. Постановка стала частью программы Года музыки Великобритании и России. Главный дирижёр и музыкальный руководитель — Ян Латам-Кёниг.

Композитор жил в XX веке, застал Мировые войны и время, когда художники ставили под сомнение возможность творить и создавать. Почти сразу после Второй мировой войны Бриттен закончил работу над оперой «Поругание Лукреции». Либретто было написано по одноимённой пьесе Андре Обе и поэме У. Шекспира «Лукреция».

Античная история рассказывает о добродетельной Лукреции, которая осталась чистой и верной Коллатину, в то время как все другие жёны изменяли мужьям. Для безжалостного принца Тарквиния непорочность становится поводом обесчестить Лукрецию. Изнасиловав девушку, жестокий Тарквиний не очернил её души. Несчастная рассказывает мужу о том, что случилось. Не в силах выдержать произошедшего поругания Лукреция закалывает себя у него на глазах.

Мировая премьера сочинения состоялась в 1946 году. В России опера долго не звучала, а Московская премьера состоялась в этом году в театре «Новая опера». Спектакль стал продолжением «английской линии» в репертуаре театра — ранее были поставлены «Дидона и Эней» Пёрселла и «Поворот винта» Бриттена. «Лукреция» стала частью программы Года музыки Великобритании и России — 2019.

Композитор обратился к распространившейся в XX веке практике камерных составов: всего восемь действующих лиц и тринадцать солистов оркестра. Даже в таком небольшом составе оркестр звучал выразительно и полно, сопровождая действие оперы, сольные и ансамблевые номера. Приглашённый из Великобритании дирижёр и главный руководитель постановки — Ян Латам-Кёниг тоже стал участником оркестра — он исполнял партию фортепиано. Дирижёр стал лауреатом премии «Золотая Маска» за работу над оперой Вагнера «Тристан и Изольда».

Постановщиками стали уже известные зрителям театра режиссёр Екатерина Одегова и художник Этелью Иошпа. Их «Фауст» Гуно и «Саломея» Штрауса пользуются популярностью у театрально публики. За последнюю работу Этель Иошпа получила «Золотую Маску». К уже сложившемуся тандему присоединился художник по свету Тимофей Ермолин. Постановщики постарались сделать спектакль с помощью минимума выразительных — всё внимание зрителей направлено на сюжетную линию и красоту музыки, обрамляющей действие.

С самого начала становится понятно, что декорации и костюмы не будут стилизованы под Древний Рим. Изменено пространство сцены: авансцена расположена несколько ближе к зрителям, чем обычно, и ещё ближе к оркестру. Они находятся как бы друг над другом. Так же явно разделение пространства сцены на две части, как два берега реки. Пространство между «берегами» уходит назад, где расположен видеоряд. Изображение выжженного пустынного песка появляется, когда идёт повествование о Тарквинии, женский символ — вода. Мир полон гармонии — вода спокойна и чиста, после поругания она становится мутной и тёмной. Лукреция подтверждает это, говоря о том, что нет такого моря, на глубине которого она могла бы утопить свой позор. После её самоубийства видеоряд исчезает.

Одежды воинов причудливой формы скорее напоминают колючий фрукт дуриан, чем доспехи римлян и этрусков. Платья женщин без какой-либо греческой драпировки — это скорее закрытые сдержанные наряды, вроде английских. Рассказчики в чёрных одеждах и напоминают служителей христианской церкви. Так зритель не привязывает действие к какому-то определенному этапу истории, история-символ живёт вне времени. Взгляд в прошлое из нашего времени композитор вписал в сюжет. Смута и грехопадение, жестокость и чёрствость современности резонируют на аналогичные события языческой истории. В этой истории важно то, что добродетель и чистота по-прежнему редко встречаются и становятся уязвимыми.

Символы и детали, заложенные в спектакле, понятны и читаемы, при этом не банальны и ненавязчивы. Ядовитый зелёный свет и болотистая туманная местность в начале спектакля дают понять, что воины измучены долгими сражениями, грязью, а после объявленной неверности жён мужчины завидуют Коллатину. Контрастом служит другой зелёный цвет — благородный изумрудный в доме Лукреции. Детали одежды женщин белого цвета, значение которого очевидно.

Зрителю хочется поскорее получить ответы на намёки и подсказки, которые намечены в первом действии. Окруженные лилиями Лукреция (Мария Патрушева) с кормилицей и служанкой плетут полотно из цветов и листьев, которое приковывает взгляд. Их мысли чисты, в доме и в душе царят порядок и любовь. Уже в сцене следующего дня оскорбленная Лукреция безжалостно порвет своё плетение. Становится понятно, что это был символ крепкой любви между ней и мужем, а жестокий и безжалостный Тарквиний (Дмитрий Орлов) разрушил их счастливую жизнь. Когда служанки украшают дом свежими цветами, потерянная и разбитая Лукреция отрывает бутоны и составляет их в вазу вместо букетов — обесчещенная женщина не выносит красоты и невинности любимых цветов.

Опера написана таким образом, что главные герои не всегда до конца выражают свои чувства, довольно сдержаны. В полном объеме переживания раскрывают хоры — наследие барочного жанра страстей (пассионов), в котором мужской и женский хор рассказывают историю, описывают героев и их поступки, а также переживания. Несмотря на указание в партитуре, либретто и программке, на самом деле это двое рассказчиков — мужчина (Георгий Фараджаев) и женщина (Наталья Креслина). Они говорят о действии оперы с современной точки зрения, зная, что ещё ждёт человечество. Христианское видение античного сюжета проходит через призму пережитых страхов мировых войн. Поруганная Лукреция не теряет чистоты и символизирует своей смертью искупление грехов. Несмотря на невольную измену мужу, её душа осталась непорочной и добродетельной. Боль за Лукрецию становится мировым страданием за преступления жестокости.