Со времен феодализма, а возможно и ранее, насилие — единственный убедительный способ демонстрации идеи социальной иерархии, как — якобы «единственного подлинного бытия человека». Спектр таких метафор широк, как и спектр демонстрируемых ими идей, также существует множество уровней всего этого. Выбор точки зрения делает сам человек. И, только для себя. Навязывать это глупо, но именно этим все и заняты. Либо мы считаем всех прочих круглыми дураками и пытаемся манипулировать их представлениями, что и есть «зло» или «обычай», и кому-то это не нравится, но сам он чем лучше? Либо — мы сами говорим другим что-то конкретное, это и есть «ирония», что служит освобождению мышления от рабства, и так с человечеством происходит тысячи лет. Консесус возможен, но редок. Сомнительно, что в будущем будет иначе. Сама жизнь — ест способ испытать любые возможности собственного мышления. Нам остается, либо не замечать этого и упрощать идею человека до примитива социальности, либо рассматривать мышление человека — отражением его идеи природой. Почему мы такие?

_ _ _

https://youtu.be/DuMAv99gRfg

Art and Law to create Cultural Heritage

Thiseas Art Gallery, in Limassol, Cyprus on the 17 of November 2019

Secret War of Spirit of Time

film by Raul Skrylev and Andrei Khanov

Андрей Ханов. Арт-блокчейн художник и философ-постмодернист. Москва, Российская Федерация.

Связь блокчейн, искусства, права, ценности и достоверности культурного наследия. Питч на саммите, посвящённом этим темам и их единству, Зизес галерея, Ламасол, Республика Кипр.

Кратко:

Часть первая. Постмодернистский контекст проблемы культурного наследия.

1. Культурное наследие — связано с определением ценности и достоверности, поэтому оно важная часть субъективного мышления человека.

2. Мы живём в эру противостояния постмодерна и постмодернизма. Мышление современника — в этом, поэтому приравнивание этих понятий — как сделал министр культуры РФ — есть признание человека неразумным.

3. Картину мира современника усложняет рынок, заключение чувственности человека в матрицу поверхностных признаков имен чувств. Это — манипуляция мышлением, когда смысл художественного произведения покинул картину и растворился в пространстве социальных отношений.

4. Возможная причина — перформанс. Пример — Янис Кунелис, метафора наследия, как кладовки в галерее с голыми стенами. Не пора ли заполнить эти стены? Но, почему стены, а не небо? Метафора сферы дискурса, окружающей планету. Воображаемые небеса, их разрушение создаёт артефакты прошлой ясности мысли.

5. Зритель не считывает подлинных смыслов картины, его интересуют лишь имена собственных чувств, которые произносит куратор, который — человек, он может соврать, сказав не то, что понятно зрителю, а то, что сказать выгодно.

6. Деятель арт-рынка подделывает имена чувств поверхностными признаками с целью заработать. Показывает лишь то, что способен контролировать. А контролировать он может только собственный авторитет эксперта. Метафорой картины теперь является место, где она выставлена, это симулякр.

7. С постмодернистской точки зрения все эти социальные роли (зрителя, галериста, куратора, художника) — дискурсы, а все дискурсы равноценны, потому что все они — тюрьма мысли.

8. Термин дискурс — из 13 века, он повторяет теорию речи Платона. Метафора циферблата часов. Прямое время — познание, обратное — холизм Аристотеля. И то и другое — тупик. Единственных выход в непротиворечивом единстве обоих направлений мышления.

9. Постмодернизм признает факт дискурса и определяет его структуру. Дискурс — это новый семиотический знак, включающий знак в структуру самого такого знака, а семиотический знак единство трёх качеств мысли.

10. История человечества, искусство и социальная сфера — сочетания дискурсов.

11. Дискурс можно представить цветом и числом. А также — сочетанием сна и речи.

12. Постмодернизм возвращается к конфуцианскому мосту над бездной непонимания человеком самого себя и людьми друг друга — в новых терминах консенсуса иронии и солидарности.

13. Проблема искусственного интеллекта — возможный повод для сторонников разных дискурсов договориться, потому, что мы все люди.

Часто вторая. Культурное наследие и блокчейн.

1. Признание культурного наследия — это задача постмодернистского консенсуса различных дискурсов.

2. Технология блокчейн — изначально постмодернизм, отделение задачи достоверности от социальной сферы. Признание культурным наследием — майнинг такого значения объекта.

3. Технология блокчейн имеет ряд недостатков: её множество вариантов, он не бесплатна, блокчейн нельзя подделать, но можно подделать Веру в блокчейн, это: марки, спекуляция биткоинами на бирже, пустые разговоры о блокчейн.

4. Блокчейн как и виртуальная реальность — современные формы идеи будущего. Сам блокчейн — ничего не изменил, ясность мысли — которую он призван зарегистрировать — все ещё — редкое событие социальной сферы.

5. Мысль человека невидима, требуется её метафора и современные метафоры мысли — виртуальная реальность и блокчейн.

Часть третья. Контуры будущего.

1. Семиотический знак (абстракция) — прочно вошёл в нашу жизнь. Дал толчок развитию физики, социологии, литературе, искусству. Все знаки равноценны — то есть не ценны одинаково, имеют подлинную ценность — только новые цепочки таких знаков.

2. Постмодернистский дискурс — это усложнение семиотического знака, более точное описание процесса мышления. Продолжение оборванной цепочки знаков с любого места обрыва. Будущее будет таким, каким мы сами его построим.

3. Блокчейн теория мышления рассматривает уже эти, уходящие в бесконечность, цепочки знаков. От первоощущения человека себя человеком разумным до все более и более сложных концептов его отражений. Это взаимное отражение человеком идеи природы и природой идеи человека, последнее и есть наше мышление. Каждый новый блок мышления содержит два шифра — новый концепт и структуру прежнего концепта: концепт, семиотический знак, дискурс, блокчейн мысли и далее до бесконечности.

4. Актуален лишь невидимый объект (мы сами), отражениями которого являются и постмодерн и постмодернизм. Стирание грани между виртуальной реальностью и блокчейн. Культурным наследием и искусством.

5. Ценность разговоров об искусстве, блокчейн и культурном наследии — в очередном факте мышления о нашем же мышлении.

Заключение.

1. Искусство в том, что бы сказать об этом собственном ощущении идеи человека честно. Здесь и сейчас.

2. А культурное наследие — следы такого искусства прошлого на свалке истории дискурсов.

3. Блокчейн — постмодернистская метафора возможности существования достоверности мысли отдельно от её предметной формы.

4. Это не конец пути, только первый шаг в будущее.

_ _ _

Полный текст питча.

Культурное наследие связано с признанием той или иной ценности или подлинности объекта. Подлинность и ценность признаются мышлением человека. Поэтому, культурное наследие — отражает важную часть субъективного мышления человека.

Часть первая — контекст.

Мы — пока ещё — живём в эту духовного противостояния постмодерна и постмодернизма, Хайдеггеровского “DasMan” и “DasEin”, мышления современника (contemporary) и мышления о современности (modern), что не одно и тоже. Первое — фантазия, по-русски: «не здесь и не сейчас», по английски: «в мире современника» (in contemprorary world), это и есть «симулякр» — постмодерн, подделка чувства объекта поверхностными признаками его имени. Второе, по-русски: «здесь и сейчас», по английски: «на расстоянии вытянутой руки». Письмом Российского министра культуры учреждениям культуры, в 2017 году, различия этих терминов в России — отменены. Сложно комментировать это решение, так, как, без различия понятий modernity и contemprorary — их противостояние невозможно. На мой взгляд, это отрицание разумности человека.

Картину мира современника усложняет рынок, который, опять же, с постмодернистской точки зрения, есть матрица поверхностных имен чувств потребителя, в которую его заключает барыга, он-же литератор. Потому, что он показывает потребителю лишь то, что способен сам контролировать. И, это ещё один способ манипуляции мышлением современника: литература самой жизни, когда смысл художественного произведения покинул объект (картину) и растворился в пространстве социальных отношений вокруг неё.

Сейчас нам сложно судить о причине этой революции, произошедшей с представлениями современника о смысловым пространством картины, возможно этому способствовал перформанс. Когда предмет утратил права на своё внутреннее значение по отношению к воздействию на зрителя, смысл картины — не более чем, абстракция, побуждающая зрителя находить свои собственные смыслы, картина лишь указывает на такой забытый изначальный смысл, как семиотический знак. Воодушевляет надевать на неё одежды совершенно других смыслов и верить, что картина обладала ими изначально. Эта лавка старьевщика и храниться музеем под видом картины. Замечательный греческий художник Янис Кунелис изобразил это метафорой кладовки в галерее, в которой как попало свалены осколки античных статуй. Стены пусты. Культурное наследие изолировано от современности. Достоверность мысли забыта. Таких примеров можно привести множество, но все они пятидесятилетней давности, пора заполнить стены новыми метафорами. Но почему стены? Может быть — небо над нашими головами? Вам ещё не надоели звезды и облака? Может быть их заменить чем-то более актуальным?

При этом, теперь очевидно, что зритель не считывает подлинных смыслов — как знаков — картины, но жаждет получать простые, и понятные ему интуитивно, имена своих собственных чувств этого художественного произведения. Так устроено мышление потребителя имен чувств. И такие имена его чувств, раньше произносил куратор выставки, но и куратор — тоже человек, ему необходимо зарабатывать деньги, чтобы кормить свою семью. Куратор может соврать и сказать вовсе не то, что лучше поймёт зритель, а то, что сказать ему — выгодно экономически.

Деятель рынка, например галерист или организатор арт-ярмарки, извлечение прибыли для которого — главная цель, подделывает рассказы куратора уже своим собственным перформансом, что и есть «литература жизни», демонстрируя зрителю только те, поверхностные признаки картины, которые позволяют ему заработать. Не всегда это происходит осознано, что не меняет схемы. Полезно то, что понятно. Непонятное — бесполезно. А понятно только простейшее. По сути, в культуре современника (общество потребления), картиной стал авторитет галериста или авторитет эксперта. Место, где она выставлена. Что именно, при этом, демонстрируется зрителю — не имеет никакого значения, зритель верит только тому, что сам чувствует, а чувствует он только то, что видит. Социальный статус. Этим полем зрения зрителя можно манипулировать. Что и есть симулякр постмодерна.

Но, с точки зрения постмодернистской теории мышления: и постмодерн и постмодернизм, и рынок и общество потребления, и куратор и эксперт, и ещё многое что — просто дискурсы, фундаментальные варианты сочетания базовых элементов мышления человека. Все они равноценны, и подлинная ценность или единственно ценная подлинность — в выходе из их плена.

Термин «дискурс» ввёл Фома Аквинский в 13 веке для обозначения процесса разворачивания мышления от этапа к этапу. Так он интерпретировал теорию частей речи Платона: один человек лучше других чувствует трансцендентную идею смутной, другой — лучше называет имя такого чувства идеи, третий — даёт точное словесное определение такому имени чувства, четвёртый — лучше понимает концепцию имени чувства из её рисунка и пятый — считает своё понимание формы, смысла и значения идеи — самой идеей. Редкий человек обладает всеми пятью базовыми качествами мышления. Все люди разные. Это путь познания. Как движение мысли по часовой стрелке в привычном нам направлении.

Обратное движение мысли, как отражение в зеркале, против часовой стрелки — есть опыт непосредственного ощущения идей: он начинается с осознанности идеи конкретной, то есть — частью самой жизни, далее следует непосредственное (сверхчувственное или просто не такое, как привычное чувство, нечто иное, внутреннее зрение) ощущение идеи, это ощущение возможно нарисовать и сказать о таком рисунке словами. Когда такие слова кажутся равными осознанности, круг замыкается. Это обратное направление мысли Фома Аквинский назвал холизмом, интуитивным схватыванием целого, в духе Аристотеля. Но слово интуиция, здесь не на своём месте, интуитивно можно понимать чувство идеи его именем, но не ощущать саму идею. Правильно сказать — непосредственное ощущение идеи конкретной, то есть — частью жизни.

Оба направления мысли заводят в тупик иллюзии об объекте чувств и ощущений, сейчас мы скажем — в тупик симулякра, хотя симулякр есть упрощение, а здесь речь о тупике высшего познания и высшего опыта, но пусть будет сверх-симулякр. И, единственный путь к достоверности высказываний человека — в соединении обоих высших уровней обоих методов мышления — непротиворечивым единством, что и есть христианская Благодать, исламская Барака, иудейский Закон, буддистское просветление, чудесное неуловимое Дао — дзен и даосизма, конфуцианско-пифагорейская гармония четырёх из пяти стихий, созерцание идей Платона, эфир достоверности Аристотеля, из которого — по его убеждению — и соткана сфера неподвижных звёзд. Когда человек говорит достоверно, его собеседник — Бог этой сферы, а когда человек говорит недостоверно, он и сам не понимает, что говорит. Бога глупости — не существует. С постмодернистской точки зрения, именно эту ясность мысли и утратил современник, оказавшись в плену поверхностных признаков имен своих чувств идей, которыми кто-то всегда манипулирует, причём — только себе во благо. Это и есть общество потребления, отсутствие концепта, как непротиворечивого единства познания и опыта.

Современная постмодернистская теория дискурса признает равную ценность всех траекторий мысли от этапа к этапу, которых 8. Возможных вариантов сочетаний 8 элементов в саму мысль — 4096, что определяет многообразие социальных отношений. Все они «тюрьма мысли», цель мышления — вырваться из такой матрицы. Четыре элемента дискурса определены Жаком Лаканом в 1970, это просто названные другими словами четыре стадии речи Платона: 1 — концепт, композиция, сама картина, стремление к единству трёх прочих частей психики, непреодолимое желание к такому единству или наслаждение; 2 — символ (имя чувства идеи или концепция такого имени); 3 — само чувство идеи; 4 — понимание концепции имени чувства из её рисунка. Пятая стадия речи — иллюзия тождественности понимания рисунка концепции имени чувства идеи и самой идеи — в постмодернизме — не рассматривается. Все–такие истины — с его точки зрения — ложны. Другие четыре элемента — просто отсутствие в мысли перечисленных выше элементов. Это можно понять, сравнив пространство мышления с пространством цвета RGB, отсутствие в цвете того или иного качества приводит к инверсии цвета (CMYK).

Отсутствие белого умозаключения (концепта) — есть чёрное переживание. Отсутствие красного интуитивного понимания — голубой, любовь, гармония символического и воображаемого, отсутствие зеленого чувства или воображения — фиолетовое, ненависть интуитивно понятного по отношению к символическому или коллаборация, выталкивание такого протеста в область бессознательного, причина невроза, отсутствие синего символического — жёлтое невежество. Так же, как реальный цвет есть некоторое сочетание этих базовых цветов, мысль человека — есть невидимые сочетания, скрытых за этими терминами стихий мышления или стадий речи.

Дискурс — это просто полный набор всех четырёх качеств, что можно представить как серый цвет. Прагма в семиотике.

Как серое можно получить множеством различных способов, сочетая базовые цвета в разной очерёдности, так же и самодостаточности мышления можно добиться различными дискурсами. Все дискурсы приводят к одному и тому же результату, но проходят по разным путям. Если мысль можно представить сочетанием четырёх цифр, то дискурс — полный набор всех четырёх цифр. Без учёта отрицательных значений это: 1234, 1243, 1324, 1342, 1423, 1432, 2134, 2143, 2314, 2341, 2413, 2431, 3124, 3142, 3214, 3241, 3412, 3421, 4123, 4132, 4213, 4231, 4312, 4321. С учётом отрицательных значений — дискурсов 48. Но недискурсивных сочетаний четырёх цифр — гораздо больше.

Дискурс также можно представить сочетанием двух аспектов мышления: речи и сна. Мысль человека дискурсивна, когда речь дополняет сон. Положительных вариантов сна и речи — базовых полудискурсов — 16: 11, 12, 13, 14, 21, 22, 23, 24, 31, 32, 33, 34, 41, 42, 43, 44. С учётом отрицательных значений — 64. Одна речь, как и один только сон не могут выразить мысль полно, потому, что сама мысль и есть их единство. Как 12/34. Каким-то чудом, мы иногда понимаем, что хотим сказать.

Постмодернизм, во всех своих национальных вариантах признает существование множества дискурсов — фактом, история человечества и его искусство в теориях Жака Лакана и Юбера Дамиша — объяснены конкуренцией дискурсов. Социальную сферу человечества также возможно представить пространством всевозможных мыслей, некоторые из которых дискурсивны, то есть самодостаточны, потому — являются точками притяжения всех остальных. Каждый дискурс представлен социальной институций, тусовкой, российский социолог Симон Кордонский называет их сословиями и видит главную социальную проблему нашей страны в патовой конкуренции сословий. Когда сословиям договориться невозможно — им требуется верховный арбитр — Кремль. Но и у Кремля много башен.

Постмодернизм призывает искать новый мост над бездной непонимания людьми друг друга и человеком самого себя. Это концепция Конфуция: гармония стихий мышления, как пересечение двух из пяти лучей пентаграммы. Это первоначальное определение правила золотого сечения. Постмодернизм лишь изменил термины: конфуцианское желание человека поделиться своим духовным открытием (концептом) — стихия земли, натыкается как на препятствие — на конфуцианский обычай, стихию огня, нежелание этого самого человека слушать подобные откровения других людей, но — гармония (согласно учению Конфуция) — в единстве обоих взглядов. В терминологии постмодернизма — это консенсус творческой иронии, как желания переписать все словари, реконструировать забытое знание о структуре мышления и общечеловеческой солидарностью. Сам постмодернизм — можно связать с иронией, тогда постмодерн — конкуренция сословий — это есть сведение иронии к обычаю.

Адептам противоположных типов мышления необходимо договориться, не смотря на все различия дискурсивных точек зрения, просто потому, что все мы — люди, то есть — те существа, которые считают себя разумными, — иначе человечество ждёт катастрофа: гипотеза нашей разумности в глазах природы — не подтвердится. Нас сменит искусственный интеллект, который решит проблему многообразия наших мыслей — гораздо быстрее нас самих и человек природе просто не будет нужен. Возможно, перед лицом такой опасности мы действительно объединимся и совместно преодолеем свои предубеждения относительно чужих дискурсов?

Часть вторая. Проблема культурного наследия и блокчейн.

Погрузившись в постмодернистский контекст проблемы — вернёмся к вопросу признания культурного наследия. Вопрос признания объекта ценным и подлинным связан с поиском консенсуса различных человеческих точек зрения, дискурсов: интеллектуальных, житейско-обыденных, коммерческих, творческих и так далее, конкурирующих друг с другом за роль верховного судьи смысла объекта. Никто не может выполнять эту роль, так, как любая такая точка зрения — лишь один из дискурсов. Но, выполняет, искажая реальность.

Технология блокчейн — изначально постмодернизм, это решение вечной проблемы достоверности мысли человека — подменой её невероятно сложной (многовариантной) и абсурдной математической задачей вычисления шифра — хеша (биткоина). Эта задача сформулирована Сатощи Накамото — таким образом, что используя все вычислительные ресурсы человечества, её не решить чаще, чем раз в пятнадцать минут. На это время, решивший задачу компьютер — назначается главным нотариусом планеты и за его владелец (владелец найденного им шифра — биткоина) — за плату готов вносить в неподлелываемый общечеловеческий реестр фактов — любую запись. Противоборство дискурсов можно рассматривать попыткой подделки такого изначально достоверного факта его социальным смыслом. Непосредственная фиксация фактов (авторских прав, сделок, любых записей) — лишает дискурсивные институции возможности вмешиваться в процесс, подделывая эти факты себе во благо. Возникает параллельная социальная сфера факта, что опять семиотическая прагма. А постмодернизм — это неопрагматизм.

Семиотический знак 1893 года (состоящий из трёх вариантов сочетания трёх элементов мысли: форма идеи, интерпретация (смысл) этой формы идеи и степень достоверности означения изначальной идеи её смысло-формой, в трёх вариантах: икона, прагма, символ) — в постмодернизме — после 1970 — рассматривается не конечным итогом мысли, то есть — её концептом, как было в 12 веке, но рядовым элементом майнинга нового непротиворечивого единства уже четырёх элементов. И каждый раз, когда такое единство найдено, задача усложняется. Что подобно технологии вычисления биткоина мышления. Ясность мысли и есть подлинная редкость, а значит её можно использовать в качестве денег. Но это не так, деньги есть подделка достоверности поверхностным признаком. В этом контексте, признание объекта культурным наследием — можно рассматривать майнингом такого его значения. Но, этот майнинг — до 2009 года — выполняли не труженики блокчейна (майнеры, цифровые шахтёры), но сама социальная сфера. Коллективный разум, который с точки зрения постмодернизма — неразумен. И это было не определением достоверности или ценности памятника, а конкуренцией скрытых частных интересов. После 2009 года задача поиска достоверности мысли человека была отделена от его социальности. Что безусловно — благо. Но, при этом у блокчейн-технологии есть и множество существенных недостатоков:

1) Математических задач, подобных вычислению биткоина — можно придумать сколько угодно. Криптовалют сейчас уже сотни. Ими можно играть на бирже.

2) Факт записи в реестр стоит денег, что уже дискриминация дискурсом денег, и первым делом необходимо сделать эту технологию бесплатной и общедоступной.

3) Невозможно подделать блокчейн-файл (реестр фактов), но можно подделать Веру человека в такую достоверность: торговать марками, якобы удостоверяющими факт или лишь намерение внести запись в файл, как фьючерсами, и такие марки-подделки тоже могут быть поддельными.

4) Так-же, можно подделать Веру в достоверность, которую даёт сама блокчейн-технология — пустыми разговорами о блокчйен. Саммитами, конференциями, новыми академиями, стартапами, единственная цель которых — заключить чувственность их слушателей в пространстве поверхностных признаков их собственных чувств идеи блокчейн смутной. Блокчейн-верификация картины не делает её картиной. Это верификация иллюзии. И арт-блокчейн, как крипто-концептуализм, крипто-психоделия или крипто-постмодернизм — высмеивают такую подделку, доводят её до абсурда. Но есть и крипто-китч. Его больше.

В итоге — в решении вопроса достоверности — с приходом блокчейн-технологии — ничего не изменилось и теория мышления человека Платона по прежнему актуальна. Компьютеры не умеют мыслить, но умеют имитировать человеческую же имитацию мышления. Без оцифрования дискурса человека (что и есть Искусственный интеллект) и регистрации фактов дискурсивного мышления — проблему достоверности не решить. Социальные сети позволяют считывать дискурс с высказываний человека. Это просто развитие смайликов.

Новый биткоин будущего — ясность мысли — редкое событие социальной сферы, уже визуализированной — как воображаемые небеса, окружающие планету, та самая сфера достоверности мысли Аристотеля, сфера факта борьбы дискурсов друг с другом или, если заглянуть ещё дальше — факт преодоления дискурса и разрушение воображаемой сферы, «рухнувшие небеса», осколки которых, как артефакты погибших цивилизаций — и есть следы прежней достоверности мысли. Культурное наследие.

Мысль человека трансцендента и невидима, необходима метафора, чтобы зафиксировать её. Сейчас на смену таким вещественным артефактам приходят Виртуальные. Если виртуальная реальность есть — иконическая (буквальная) форма идеи технологии будущего, то блокчейн есть символическая форма ровно того же самого. Ни смысла ни значения этой формы идеи — сами технологии не содержат, мы сами интерпретируем формы этих идей и сами определяем степень достоверности соответствия наших собственных ментальных конструкций идеям будущего. Все это только начало, скоро и сам блокчейн придётся сохранять, как редкое культурное наследие, как островок посреди хаоса обмана виртуальной реальностью. Поэтому, подлинным объектом культурного наследия — по прежнему — является редкая ясность мысли об устройстве самой нашей мысли.

Часть третья. Контуры нового понимания культурного наследия в будущем. Контуры нового понимания блокчейн-технологии.

Семиотических знаков — 27, а типов таких знаков только 10, как в матрице целевых аудиторий в маркетинге или в ядерной физике 1960 года, это матрица субатомных частиц (адронов), как сочетания трёх чисел (кварков: u, d, s) — трёх осей абстрактного цвета физиков, которым они обозначили фундаментальные взаимодействия. Но, подобных примеров семиотики искусства, цвета, музыки, культуры, науки, литературы, любого языка, в том числе и не человеческого — можно привести множество. Семиотический знак есть концепт противоположных друг другу формы, смысла и значения. Вариантов их сочетаний множество и ценность всех вариантов — одинаково невысока. Значение имеют только цепочки знаков, все более и более усложняющиеся и удлиняющиеся.

В постмодернистской теории дискурса семиотический знак рассматривается четвёртым, рядовым элементом майнинга представлений о пространстве мышления человека. Дискурс — это двойной набор шифра, как в биткоине: предыдущий концепт и текущий, это защищает от подделки и одновременно сокращает саму запись мысли. Текущий блок отсылает к предыдущему и так далее, вплоть до потерянного нулевого блока. Ложная истина постмодерна — есть просто обрыв цепочек знаков мышления, а постмодернизм — есть продолжение этих цепочек мысли с любого места обрыва, дальше в будущее. Будущее будет таким, каким мы сами захотим его построить.

В блокчейн-теории мышления, рассматриваются такие цепочки знаков, уходящие в бесконечность. Мы в самом начале этого пути. Первоосновой человечности является первоощущение человека себя «человеком разумным». У этого ощущения есть два отражения — познание и опыт: отражение человеком идеи природы и отражение природой идеи человека. Первое есть имитация человеком природы, как перспектива академической картины. Второе — само мышление человека, как игра в художника, в создание такой иллюзии вещественности мира идей, когда все маски — сорваны. В качестве примера можно привести постживописную абстракцию 1960-х.

Концептом обоих отражений являлся модернизм (анти-модерн). Но и сам модернизм отразился на противоположных зеркальных стенках тоннеля нашего мышления, как постмодерн и постмодернизм, их новый концепт — мы сами, те, кто своим мышлением отбрасывает эти иллюзорные тени.

Единство постмодерна и постмодернизма есть признания факта реальности социальной сферы человечества и — тем самым — разрушения её, когда стираются различия между иконической виртуальной реальностью и символическим блокчейном. Социальных сфер может быть сколько угодно, каждый человек — уникальная цивилизация. Представление о единой социальной сфере всех людей — иллюзия, мы — по отношению друг к другу — инопланетяне. Множество разных типов. Поэтому, имеет значение только наша способность договариваться друг с другом, не взирая на все различия.

Такое представление недалёкого будущего тоже разрушится и новый майнинг уведёт нас в пространство расширения (экспансии) мысли, такой путь можно обозначить сейчас только пунктиром.

Возвращаясь к теме саммита — культурное, наследие, право, искусство, блокчейн-технологии, пустые и предметные разговоры об этой технологии — соединение в этих разговорах всех этих понятий — лишь определяют координаты нашей мысли здесь и сейчас об устройстве собственного мышления. Ничего другого у человека нет. Все прочее — недостоверно.

Искусство в том, что бы сказать об этом собственном ощущении идеи человека честно. Здесь и сейчас. А культурное наследие — следы такого искусства прошлого на свалке истории дискурсов. Блокчейн — постмодернистская метафора возможности существования достоверности мысли отдельно от её предметной формы. Это не конец пути, только первый шаг в будущее.

2019 10 10.