Проповедь будущего -0212
Видео — https://youtu.be/GNE7NGc1-Mo
Очерк психоанализа будущего
Зигмунд Фрейд размышлял о математически точной теории психики человека, наподобие теории термодинамики. К сожалению, создать такую теорию ему не удалось, и, возможно свой вклад, помимо наркотиков, внесла и критика физиков.
Но, что есть термодинамика, с точки зрения теории постмодернизма? Ещё один язык человечества, семиотически, неотличимый от любого другого. Чем же гипотетический язык психоанализа Фрейда был хуже?
Матрица трёх базовых физических величин:
— Давление (которое есть сила, то есть произведение массы и ускорения — на единицу площади).
— Вторая базовая величина — объём, то есть — расстояние в кубе.
— Третья базовая величина есть произведение величины обратной времени и множителя, компенсирующего произведенное умножение на площадь, деление на площадь и умножение на ускорение. Эта третья величина — обратна температуре.
Средняя скорость молекул газа. Но, введенная, как математическая абстракция. Произведение всех трёх базовых величин термодинамики — есть (при определённом условии отсутствия работы) — энтропия. Аналог механического импульса.
При определённом условии, энтропию можно рассмотреть третьей производной расстояния по времени. Первая такая производная — скорость, вторая — ускорение, третья — энтропия.
Сочетанием или произведением двух из трёх базовых термодинамических величин являются новые величины, произведение объёма и давления, отношения объёма и температуры и давления и температуры.
Чем же эта теория — семиотически — отлична от теории психики Юнга или Лакана? В основе тоже три базовые величины или сферы психики человека — символическое (обратное время, обратная температура, синий цвет), воображаемое (расстояние или объём, зелёный цвет) и реальное (масса, давление, красный цвет).
Парными сочетаниями базовых элементов являются:
Произведением или пересечением синего символического (концепта, мудрости) и красного реального (аффекта, ярости) — является фиолетовая ненависть.
Произведением синего символического (концепта, мудрости) и зеленого воображаемого (перцепта, страсти) — является голубое чувство, например — любовь.
Пересечением зеленого воображаемого (страсти) и красного реального (аффекта, ярости), является жёлтое невежество.
Добавим аналог механического импульса или термодинамической энтропии — белый концепт второго уровня, что можно назвать непреодолимым желанием свести все части психики к единству, семиотическим знаком, душой, композицией или картиной. Отсутствие такого единства — чёрный цвет, нежелание выслушивать откровения о духовных открытиях других людей. Как и свои собственные. Что есть обычай или норма.
Рассмотрим множество всех вариантов таких знаков и получим лакановский постмодернистский дискурс. Рассмотрим множество всех таких дискурсов или социальных игр человека в человека разумного и получим дискурсивную сферу. Рассмотрим эту сферу новым элементом майнинга ясности мысли о структуре самой этой мысли и получим расширение пространства концептуальных представлений, не имеющего пока чёткого геометрического образа. Но это только пока…
Поясню свою мысль.
Существуют три базовые понятия любой физики, от классической ньютоновской до современной ядерной физики. Эти понятия повторяют теорию души Платона. Напомню её. Душа есть сочетание ярости, страсти и мудрости.
Красный, зелёный и синий абстракции цвета сильного внутри-ядерного взаимодействия. Кварки — просто числа этих, выдуманных физиками осей цвета. Не пора ли начать изучать «материю», вместо университетов, в психиатрических лечебницах? Там больше фантазии… Серая ось — лептонов. Привычное ядерное взаимодействие — зелёное. Перемещение по абстрактной зеленой оси. Возможны — подобные ядерным — реакции с кварками (числами) других цветов.
Постмодернистский философ конца 20-го века Жилья Делез, реконструировавший теорию Платона использовал новые термины: мышление человека есть сочетание перцепта, аффекта и концепта.
Предположу, что не все слушатели этой аудио-книги знакомы с теорией нового концепта Жиля Делёза. Расскажу им об этой теории, кратко. Своими словами. Желающие могут выяснить подробности самостоятельно. Так вот. Всю информацию об окружающем мире человек получает по двум основным каналам.
Первый, аффектный канал чувств, Платон описал их — в своём «седьмом письме», как стадии речи: чувство невыразимой или трансцендентальной идеи, называние имени этого чувства, точное определение имени чувства словом и понимание рисунка такой концепции.
Далее, обычный человек — то есть — обыватель, находящийся в плену иллюзий о своей реальности, фантазии и символических концептуальных конструкциях — в плену житейской обыденности — принимает своё интуитивное понимание рисунка концепции имени чувства идеи за саму эту идею. Отождествляет своё буквальное (или иконическое) «понимание» в кавычках, находящейся за пределами его разума, идеи (так она определена Платоном, мы лишь используем его термин) — за продукт своего собственного мышления.
Впадает в самообман. Увлекается игрой в свою разумность, безусловно имеющую социальную природу. Социальные отношения — есть роли, задающие правила игры в такое аффективное мышление. Ключевую роль в котором играет норма. Норма воображения, так же лишь — воображаемая. Эта норма и есть социально приемлемая игра в разум, конкретного индивида. Существует множество таких ролей, но индивид следует только одной, той, которой от него ждёт социум.
Или — не принимает. Это активирует второй, перцептивный канал информации. Если мы видим фотоны, то абстрактные глюоны, из которых, по фантазии физиков состоят кварки — мы способны лишь придумать…
Когда, благодаря особому психологическому настрою или состоянию, например под влиянием вещества ДМТ, содержащегося в псилоцибиновых грибах, но не обязательно, тригерами осознанности, как состояния противоположного чувствам может служить искреннее творчество.
Так вот, в результате состояния осознанности — идея перестаёт чувствоваться источником мышления и воспринимается непосредственно, внутренним зрением, перцептивным восприятием. Наше сознание покидает аффективную матрицу рационального познания и оказывается в матрице перцептивного (художественного или духовного) опыта. Во власти воображения.
Когда идея больше не воспринимается нами туманной и обретает конкретное значение — человек начинает замечать убожество собственного аффективного или познавательного мышления, подменяющего ему — идею — чувственными реакциями на неё, то есть — теми самыми делезовскими аффектами, и испытает особое перцептивное переживание — как бы наблюдая себя со стороны. Это состояние можно назвать созерцанием идеи или критическим мышлением.
Об этом, своём внутреннем видении идеи убожества собственного мышления или непосредственном ощущении этой конкретной идеи — сложно сказать словами.
Потому, что такие слова — есть либо имена чувства, другими словами — они являются подлогом идеи чувствами, как аффективными реакциями на выходящее за рамки социально обусловленной нормы мышления, либо — концепции таких имён.
Либо, в самом высшем проявлении «разума» в кавычках — являются интуитивным пониманием самообмана — реальностью. Так, как, имена, концепции и понимания подчинены сомнамбулическому исполнению социальной роли.
Платон, вслед за Сократом, Пифагором и Конфуцием, а вслед за Платоном — о том же самом размышлял Аристотель, называли это перцептивное непосредственное ощущение идеи — пятым элементом. Аристотель дал ему имя — эфир достоверности, из которого состоит сфера неподвижных звёзд. Персонифицированная Богом этой сферы, собеседником человека, высказывающегося внутренне достоверно, что перекликается с конфуцианской пятой стихией природы — земли, доверием.
Конфуцианское доверие и есть аристотелевская достоверность, или — перцепт, по теории Жиля Делеза. Ровно тоже самое — неопрагматический постмодернист Ричард Рорти — называл творческой иронией, которая находится в оппозиции к общечеловеческой солидарности, той самой социально приемлемой норме мышления, конфуцианским ритуалом или обычаем, стихией огня. Сжигающего любые стремления поделиться своим духовным открытием с окружающими. А часто, и, с самим собой. Конфуцианская гармония стихий соответствует постмодернистскому консенсусу.
Перцепт и аффект, как сконцентрированные переживания (понимаемые интуитивно) и ощущения (или восприятия) можно представить, как это, в тринадцатом веке сделал Фома Аквинский, движениями мысли — от этапа к этапу против и по часовой стрелке. Этапы, части речи или элементы мышления человека — одни и те же, но мысль способна разворачиваться между ними по множеству разных траекторий, но только по часовой или против часовой стрелке, но вообще, как угодно. Вариантов — 4096.
Это открытие принадлежит Жаку Лакану. Пусть ясаках и нашёл только четыре траектории. Господина, аналитика, университета и истерика (художника). Но познакомившись с теориями мышления Иоганна Гете. Карла Юнга или того же Фрейда, можно и там обнаружить сходные рассуждения. Лакану повезло, он объяснил пугающую его современника — обывателя революцию постмодернистского типа мышления — новой траекторией мысли, как и её оппозицию — рынок. Разумеется, он сделал это схематически, но это было достаточным основанием для развития его теории постмодернистского дискурса.
Так вот, перцепт и аффект можно представить противоположно направленными потоками мыслей. Художественным опытом и рациональным познанием. Их столкновение приводит, либо к невротическому хаосу, либо к пониманию человеком сложности собственного мышления, устройство и предназначения которого — за пределами его понимания и ощущения.
Собственно, очевидно, что это непостижимое Человеком — человеческое же мышление — отбрасывает две тени: социально обусловленный аффект (самообман чувством и так называемым — здравым смыслом) и — творчески обусловленный — перцепт. Что не меньший самообман, пусть и воображением.
И, при определённом сосредоточении, возможно попытаться, мысленно восстановить этот невидимый объект из его проекций. Создать новое концептуальное пространство абстрактных представлений о человеке и его роли в природе. Как о роли самой природы в мышлении человека. Это, непротиворечивое единство перцепта-страсти и
Пьер Абеляр, в двенадцатом веке, сформулировал эту теорию концепта. Столетием позже, Фома Аквинский назвал такой концепт — благодатью. Китайский художник и теоретик живописи Гу Кайджи — построил, на подобных представлениях, свою теорию живописной композиции. Бекграундом этой первой теории художественного творчества послужил даосизм.
Который можно рассматривать развитием теории четырёх стадий речи Платона, так как, с учётом обратного движения мысли, можно представить ещё четыре абстрактных элемента, как зеркальные части платоновских стадий речи и тогда — элементов мышления — станет восемь, как восемь даосских триграмм Книги И Цзин. Их взаимные сочетания создают матрицу шестидесяти четырёх состояний природы.
Далее, возможно мысленно сократить мысленные же зеркальные повторы и тогда вариантов мышления человека останется только двадцать семь, как семиотических знаков в прагматического «новой логике» Чарльза Пирса — конца девятнадцатого века. Математик Софус — Ли, немногим ранее — на четырьмя века — пришёл ровно к той же самой теории, видимо — размышляя над лекциями Бернарда Римана о новой геометрии.
Американский физик-ядерщик, Гелл-Ман, в 1960-м году применил эту теорию для классификации субатомных частиц, что привело к открытию Андрона «омега минус», создания теории кварков и открытые глюонов. И колебаний одного единственного субглюона. Что можно связать с теорией струн. Это лабиринт все более и более изощренных абстракций, которые просто невозможно проверить экспериментом. Физика превратилась в литературу, а литература — в физику (научная фантастика).
Далее, можно рассмотреть термины любого человеческого языка и обнаружить, что они подчиняются правилам этой матрицы. Но Чарльз Пирс, конечно не был первооткрывателем семиотики. Он просто внимательно прочёл теорию достоверности Аристотеля и реконструировал забытую переписчиками и соавторами её суть: это теория описывала пространство мышления человека, пусть и
Это пространство мышления человека, по всем теориям — трехмерно. Первая ось — форма идеи или аффект, можно назвать её высказыванием (отрицающим и утверждающим что-либо). Либо неопределённое, не отрицающее и не утверждающее, пример.
Вторая ось — смысла или интерпритации формы идеи, Аристотель использует термин посылка, общее или частное. Или неопределённое, не общее и не частное, факт.
Третья ось — позже её назовут «концепт» или достоверность означения невыразимой идеи её смыслоформой. У Аристотеля это шкала категоричности высказывания (контрастности мысли) — от возможно присущего до именно присущего, через необходимо присущее. У Чарльза Пирса эта же самая шкала — между самоиронией и творческой иронией, через научный эксперимент или художественный образ.
При детальном рассмотрении теории силлогистики и семиотики — идентичны. Как и теории Платона и Жиля Делеза. Конфуция и Пифагора.
Хотя, конечно можно вспомнить пяти-мерную теорию Конфуция и Пифагора, или даже семи-мерную теорию Гермеса Трисмегиста, Исаака Ньютона, но, при детальном рассмотрении — модель пентаграммы, как и модель Кадуцея или семи цветов спектра — легко преобразуется в трёхмерный куб мышления. Как и постмодернистская модель дискурса Джака Лакана. Все это разные системы координат, описывающие одинаково подробно один и тот же природный объект — мышление человека.
Так вот, что я хочу сказать, зачем я так долго говорил во вступлении. Если перцепт и аффект — служат осями координат для третьего умозрительного или чисто ментальности пространства концепта, как непротиворечивого единства социальной иллюзии и творческой фантазии, то душа, живописная композиция, силлогизм, он же эфир достоверности или семиотический знак — являются уже новым ментальным пространством второго уровня, соединяя, как сами прежние противоположности опыта и познания и сам их концепт — новым концептом второго уровня.
Далее, можно представить концепт третьего уровня, великую формулу духа Иоганна Гете (форма и материя, метод и содержание мысли) или Дискурс Жака Лакана (желание и символ, чувство и понимание причин). Это новый концепт соединяет опыт и познание, их концепт и семиотический знак такой мысли — ещё более новым концептом.
Можно представить пятым элементом дискурса — концепт всех дискурсов, представление о геометрически точном пространстве всех дискурсов или социальных игр человека. Можно представить такую социальную сферу — рядовым элементом для построения ещё более нового концепта. Это уже представление о множестве социальных миров. И так далее, принцип устремления уровней концепта в бесконечность — есть блокчейн мышления.
Можно провести анализ первоисточника представлений человека о природе и таким первоэлементом или потерянным нулевым блоком, блокчейн мышления окажется первоощущения человека себя человеком разумным. Познание можно связать с одним вариантом отражения этой идеи, с отражением человеком природы, а художественный опыт можно связать с отражение самой природой, вероятно так же непостижимой для неё идеи человека.
А финальный концепт — бесконечного уровня сложности — можно назвать целью человеческого мышления — восприятию вселенной и своего места в ней непосредственно, такой какая она есть и нас самих таких, какими мы есть, на самом деле. Путь мышления человека — это путь в лабиринте взаимных отражений отражений отражений отражений — природы и человека друг в друге.
Мы сами создаём все эти мысленные конструкции и сами запутываемся в них, сами ограничиваем себя нормой мышления и сами утраиваем революции, придумывая себе, все более и более сложные конструкции, например — своё прошлое, настоящее социальных игр в человека разумного, так и будущее. Какими захотим, такими, все это и придумаем. Вселенная концептуальных представлений гораздо интереснее иллюзий чувств и восприятий вселенной.
Мы уже в этой матрице, наша так называемая реальность — внутри не обладающих достоверностью — познания и искусства. И создавая свою собственную вселенную концептуальных представлений, мир своего собственного разума, как представлений о разуму, мы лишь пытаемся вырваться из этого лабиринта.
Духовные открытия — всегда отвергаются обычаем, если сказать об этом постмодернистскими терминами — отвергаются общечеловеческой солидарностью. Но, только для того, что-бы устранить автора и присвоить его авторитет, подменив теорию поверхностными признаками. И этот метод создали мы сами, не предыдущем этапе своего развития. В будущем будут совершенно иные нормы мышления. И сомнительно, что наши представления о социальности сохранятся.
Так вот, психоанализ, по мнению Жака Лакана представляет собой — социально приемлемую сейчас норму философии, как мышления о мышлении. Поэтому, в будущем он изменится, как изменилась аналитическая философия Сократа, породив сам психоанализ.
Будущее будет именно таким, каким мы себе его представим прямо здесь и сейчас. Это предполагает ответственность. Собственно, социальность — отказ от ответственности за будущее.
Теория ничего Часть вторая. Теория ничего.
Эта теория следует за теорией всего. Попытка человеком объяснить все, если только она — действительно — достигает поставленной цели — неизбежно приводит человека к осознанию того факта, что формулировать и высказывать любые теории — просто ещё один из вариантов социальной игры в человека.
Подлинное бытие Сократа, чудесное Дао Чжуан-цзы, теория Конфуция о возможности управлять собственным разумом — просто результат, механической, по сути — комбинаторики воображаемых человеком элементов собственного мышления.
Если мышление человека действительно заключено в некотором абстрактном пространстве четырёх чисел, то многие мудрецы древности, давно определили структуру этого пространства и человек давно принял это объяснение себя и поверив в свою разумность, предался неразумности. Тем более, что такая неразумность — одна из областей, определённого мудрецами концептуального пространства.
Почему? Все теории мышления призывают освоить пространство мышления, через создание человеком — собственных концептуальных представлений о структуре этого пространства. По разному, объясняя нежелание человека это делать.
Иоганн Гёте объяснил нежелание думать о том, как именно ты думаешь об этом — болезненными ощущениями. Как будто существует внутренний запрет, сейчас мы назовём её социальной нормой. Которая является причинной социальной структуры человеческого общества. Переходя эту черту человек начинает нервничать, то есть терять то немного, что ему удалось интуитивно понять в своей жизни.
Феодализм, который никуда не исчез, достаточно посмотреть на любой университет — эксплуатирует такую Веру человека в воображаемую им социальную норму. Общество управляется, как стадо баранов, воодушевляющими демонстрациями «реального места» конкретного человека в «социальной структуре общества». Материализуя — тем самым — фантазии о ней. Это и неравенство, несвобода и небратство.
Аристотель, вслед за Сократом и Платоном видел причину лености мысли — в презрении и забвении — естественного для человека — дедуктивного мышления. Все ответы на все вопросы — уже нам известны, но мы сами ограничиваем себя, подменяя их поверхностными признаками. Зачем? Мы и сами не знаем этого.
Это размышление привело Аристотеля к концепции Бога сферы неподвижных звёзд, единственного собеседника человека, высказывающегося достоверно, то есть — собеседника Аристотеля. Но, его ученик Александр Великий, объявил себя таким Богом и тем самым заложил фундамент современной социальной структуры общества.
После его смерти, когда этот Бог Александр — умер, его соратники-военноначальники и их наследники создали Империи, как социальные структуры нового типа. Вместе с мировыми империями, создавались и мировые религии. Религия подразумевает наличие социальной институции жреческой касты, а такая социальная институция подразумевает различия понимания символов доктрины.
Так, социальная норма античного софизма, которую высмеял Сократ, принявший — в общественном сознании — со временем — образ Христа, это вывод Жиля Делеза, так вот, софизм как понимание чувств, или трактовка чувств (нарушением, манипуляцией естественной достоверности мыслей человека) — мутировал в средневековый богословский университет, как иерархию статусов понимания символов.
Теория Души Платона — через столетия пересказов — стала христианством, а теория достоверности мышления Аристотеля — социальной структурой нового общества.
Вместе с мутацией античного придворного мудрствователя — политтехнолога-софиста — в университетского профессора, затем — в светского феодала, а затем — в политика. Мутировал из оппозиционных софизму аналитический тип мышления. Он принял форму художника-модерниста.
Если университет олицетворял эпоху модерна, понимания символов, скрывающего в бессознательном, во снах — чувство иного, подлинного бытия Сократа. То, мышление художника-модерниста — представляло собой обратное прочтение этого шифра мышления или дискурса. Задом наперёд. Подлинное бытие чувств, скрывающее в бессознательных снах символы понимания. Любой художник — профессор наоборот, как и любой профессор — художник наоборот.
Модернизм правильно называть «нредом», модерн — задом наперёд. Но, пространство четырёх стадий речи Платона предполагало множество других сочетаний и других траекторий мысли.
Например, можно переставить местами сон и речь профессора-феодала: чувство иного, как речь и понимание символов, как сон. Получается академический ремесленник, полусвет. Что у Света на уме, у полусвета на языке и наоборот. Возникло новая социальная институция — академия. Конечно, к платоновской академии — не имеющая никакого отношения.
Такой же перестановкой мышления художника-модерниста можно объяснить мышление подданных феодала, студентов профессора, паствы проповедника — то есть — горожанина-обывателя. Если картина художника, его высказывание, то есть — речь, есть иное бытие чувств, то есть сведение их к композиции — картине, а его сон — проявлял символы понимания.
То
Точно так же, софист наоборот — это раб имен чувств. Античный обыватель, в отличие от средневекового горожанина, но он никуда не исчез, теперь это потребитель брендовых товаров, так вот, он, своей речью и поступками (потребительским поведением) — проявляет непреодолимое желание символа лучшей жизни, скрывая за этим, в своём бессознательном — чувства понимания смутной идеи жизни.
Софист — сейчас мы назовём такой тип мышления куратором музея или политтехнологом — напротив, своими словами проявляет именно понимание чувств, скрывая во сне — символы иного бытия, или символы желания. Символы композиции-картины.
Переставь сон и речь софиста местами — получится древний жрец или господин раба символов, сейчас мы увидим в таком дискурсе — мышление маркетолога, создателя символов, брендовых товаров, столь желанных потребителю.
Философ наоборот — это и есть такой господин-маркетолог, тот же Александр, а переставь местами сон и речь маркетолога — получится софист. Все не своих местах. Социальное мышление человека очень механистично, стоит лишь вообразить этот механизм, как сделал Платон.
Новое время, с середины двадцатого века раскрыло новые игры разума человека: постмодернист, одержимый жаждой познания, так можно интерпретировать его желание понимания, скрывает в своём сне — символы чувств, другими словами словами Платона — поверхностные признаки имен чувств.
А литератор, рыночный деятель или нарко-барыга проявляет своей речью этот тип сна постмодерниста-повстанца — заключая чувственность потребителей (имен чувств) — в матрицу поверхностных признаков таких имен их чувств — тех же символов, но уже не брендовых товаров, но их подделок. Пряча в своём сне речь постмодерниста — жажду познания.
Прочти речь и сон постмодерниста — задом наперёд — получится дискурс или тип мышления, или ещё одна современная социальная игра — в психоделического гуру, который высказывает собственные ощущения символов, скрытого в бессознательном — понимания иного, подлинного бытия. Почти, как Сократ высказывал своим современникам — софистам — собственные ощущения понимания сна об ином бытие этих символов.
Поменяй местами сон и речь психоделического гуру и получишь тип мышления нового профессора — агента спецслужб, телеэксперта, специалиста во всем, что угодно.
Все, список типов мышления человека исчерпан? Вовсе нет. Во первых гармоничное взаимодополнение сна речью, то есть дискурс — вызывающий доверие или авторитет — редкость. Подавляющее большинство людей не обладает никаким социальным дискурсом и потому, лишь блуждает в потёмках лабиринта социальных ролей. Это и есть жизнь. Всех типов мышления человека, если развить теорию Платона — 4096.
Во вторых, для приведённого выше анализа социальных игр — использовано только четыре базовых элемента, когда сам Платон, а вслед за ним и Аристотель говорил и пятом элементе, выходящем за границы пространства сочетаний четырёх. Ещё древние даосы поняли, что этот пятый элемент — обратное направление мысли. Как движение по часовой и против часовой стрелки. Это те же самые элементы мышления, по которым мысль проходит в обратном порядке и потому стадий речи не четыре, но восемь.
Дискурсы — даосы понимали их «состояниями природы», могут быть положительными, отрицательными и смешанными. В итоге социальная картина человечества значительно усложняется. Возникает множество новых симметрий, как диалогов социальных ролей. Упрощение карты мышления до сочетаний только четырёх элементов — как у Гете, Юнга и Лакана — чисто европейское упрощение.
Особый интерес представляет теория пентаграммы Пифагора и Конфуция, упрощенная Платоном и Аристотелем. Да, стихий мышления — пять, это:
1) Непреодолимое белое желание человека — свести все части своего мышления к единой композиции. Доверие-земля, творческая ирония, постмодернистская деконструкция невежества, и реконструкция забытого знания о структуре души, духовное открытие, точнее — желание поделиться таким открытием с окружающими. Сатурн, сверхчувственное или психоделическом ощущение человека себя человеком разумным. Критическое мышление. Осознанность, противоположная подмены мира идей из чувствами и интуитивно понятным именами таких чувств — социальной нормой.
-1) Противоположная доверию или иронии — чёрная стихия, огонь-обычай, культ социальной нормы, ритуал, сжигающий любые стремления поделиться духовным открытием. Марс, Бог гражданской войны всех со всеми.
4) Красный Гром или дерево (бамбук) — метафора ритмических отрезков, как ритмов подлинного бытия, растворенных в череде событий житейской обыденности социальной нормы. Гуманность, человечность, естественность достоверности высказываний человека, скрытых в хаосе социальности. Источник художественного или духовного опыта. Юпитер.
4) Вода зеленого рационального познания, все время меняющиеся представления о неведомом подлинном бытие Сократа, которое, как воду — просто невозможно ухватить мыслью, всегда использует и все, что остаётся человеку — наблюдать за волгами рационального познания на поверхности океана его разума. Тот же самый Солярис. Меркурий, предприимчивостью. Это созерцание всевозможных траекторий собственных мыслей на поверхности собственного мышления приводит к мудрости.
5) Синяя стихия металла, даосы называли её горой, это та самая мифологическая мировая гора или мировое дерево. Справедливость. Венера. Концепт ощущений ритмов иного бытия и переменчивости представлений о нем.
Дискурсы или взаимодополняющий сочетания сна и речи — есть гармонии, точки пересечения лучей пентаграммы, когда взаимное расположение стихий не определено. Платон и Аристотель наши образ такого многообразия — додекаэдр, образованный пересечением пяти тетраэдров — пяти стихий. Это универсальная геометрическая модель человеческого мышления.
На каждой из двенадцати пятиугольный граней додекаэдра находятся по пять пифагорейско-конфуцианских гармоний. То есть, всего гармоний — 60. 12 граней это 12 знаков зодиака или 12 олимпийских богов, они же 12 базовых архетипов человеческой психики. Пять вершин каждой грани — проявления скрытой структуры мышления — силового каркаса додекаэдра, пяти стихий, которые символизируют пять планет. А сами гармонии, по правилу двойного золотого сечения (пересечение двух из пяти лучей пентаграммы, то есть единство четырёх стихий речи из пяти) — и есть гармонии.
Так вот, пентаграмма не одна. Есть две пентаграммы, одна образована положительными значениями стихий 2, 3 и 4, а также оппозицией 1 и -1. Всего пять стихий. Вторая пентаграмма — образована опять же оппозицией 1 и -1, земли и огня, а так же — отрицательными значениями -2, -3, -4. Вместо горы — яма, можно сказать — проржавевший металл концепта. Вместо воды — пустыня. Вместо грома — тишина или угли сгоревшего дерева.
Обе пентаграммы сна и речи — пересекаются на линии 1 -1. Эта оппозиция или граница сна и речи — названа Конфуциеем вечной пропастью между людьми, края которой: желание человека поделиться своим духовным открытием и его же неделание выслушивать подобные откровения других людей, как и свои собственные. Эти стихии — пределы человеческого мышления, лабиринт или матрица вариантов их взаимного сочетания. Игра в разум — путь мысли в этом лабиринте.
Так вот, обе пентаграммы не симметричны, они имеют связи и современным языком червоточины, когда одна гармония одной из двух пентаграмм оказывается равной гармонии другой, расположенной как Том же самом месте, так и в другом. Так сны прорываются в речь и речь — в сон.
Постмодернистский системный психоанализ рассматривает сочетания четырёх элементов — только положительными, но теория даосов, вслед за теорией Конфуция, рассматривает взаимные сочетания четырёх положительных и четырёх отрицательных чисел разума. Благодаря червоточинам, 60 гармоний Конфуция оказываются равными шестидесяти четырём состояниям природы даосов, которые в свою очередь оказываются равны двадцати семи элементам мышления человека в теории Аристотеля или в семиотике Чальза Пирса. Это и есть семиотические знаки.
Введение в семиотический знак мышления — самого этого семиотического знака, как рядового элемента, это как учитывать тип мышления того, кто именно размышляет о мышлении — приводит снова к семиотическому знаку.
Число дискурсов больше, чем число знаков, но если устранить очевидные симметрии и повторы типов дискурсов, то мы снова оказываемся в трёхмерном пространстве типов высказываний человека, определённом ещё Аристотелем. Вот, где матрица, из которой просто нет выхода. А мышление человека можно определить способом поиска этого выхода. Это наша вселенная, а не воображаемые социальные статусы знатока поверхностных признаков всего этого и не звезды над нашими головами.
И выход из этой матрицы представлений прост. Это решение кажущегося противоречия взаимным растворением вопроса и ответа. Мы такие какие мы есть. Это и есть наше бытие. Мы сами создаём миры вокруг себя. Либо мы делаем это безответственно, либо сами себя сдерживаем, пугаясь ещё не наступивших последствий. Либо ответственно строим своё будущее. Потому, как — то, к чему мы приедем своим умом, то и будет.
Время, точнее — деление времени на прошлое, настоящее и будущее, как много другое, что мы себе успели вообразить о реальности — лишь отражение нашего мышления о собственном мышлении. И, эта вселенная гораздо интереснее — так называемой «реальной», потому, что реальная вселенная существует в нашем воображении, как его Тень.
Мы в матрице и единственный выход из неё — перестроить её по своему собственному усмотрению.
То, что кругом одни дети, не означает невозможности повзрослеть самому.
