я завел_а этот дневник 8 мата 2022, когда мы: я, мой сын и мои [на тот момент] небинарные партнеры лео выехали из россии в грузию. дневник был закрытым несколько месяцев

4 июня, 2022 год — дата первой публикации на канале адвокатка тихих дев

я/мы хранил_и эти записи в документе, который назвал_и "весна". я продолжал вести дневник дальше в документе, который назвал "лето", но решил опубликовать толоко сейчас, потому что тогда мне было страшно. я находился в отношениях, которыми очень дорожил и от развития которых [после того, как мы уехали из россии] зависала моя с сыном безопасность. прошло около 10 месяцев с тех пор, как эти отношения закончены

сегодня я хочу поместить этот опыт в новую систему. внести в неё голос, который я аккуратно цензурировал убежденный в том, что я должен быть благодарен за условную безопасность в любой ситуации, какой бы она не оказывалась для нас на самом деле.

актуальные тому периоду местоимения

эни, лео: они, она/он в россии

арси, ребенок, он

весна

4 июня, 2022 год

публиковать дневник целиком нет смысла .

8 марта, 2022 год

21:40

я, арси, лео — мы едем в поезде до москвы. будем там один день. думаем о том, кого успеем обнять пока мы здесь.

сегодня первый раз с начала войны [двадцать четвёртое февраля 2022 года] удалось поспать. четыре раза за день. не вздрагивая и не просыпаясь от собственных резких движений. интернета нет.

в поезде такая тихая жизнь. никто ничего не говорит друг другу, но все какие-то особенно тихие, особенно вежливые.

один раз арси крикнул в тишине: а если нас не выпустят из россии — нас убьют? мы импульсивно прикрыли ему рот рукой и испугались собственного жеста. удалось перевести в шутку, но момент кошмарный.

думаем, сколько женщин сегодня арестуют или ублюдочно, лицемерно не тронут ради праздника, а завтра продолжат аресты.

мы с лео впервые говорим друг другу я/ты/сделал/сделала. это не травмирует. я/она стало перформативным за этот год; мы/они более привычным. этого не жаль.

22:09

боимся, что будет обыск в аэропорту. думаем, найдут ли эту запись. стираем из заметок, переносим на диск, называем «весна». хотели «весна в россии», но стёрли слово россия.

23:05

хочется плакать, но я не могу.

23:07

вся страна, как мое детство в новокузнецке, где девочек пинали в живот, а не агрессивных мальчиков ставили на колени; заставляли признавать то, чего они не делали.

9 марта

10:26

лео танцует и поёт: я хочу слиться, я хочу спиться, путин убийца, путин убийца. мёртвые лица, всё это снится, путин убийца, путин убийца.

10:29

лео лежит (лежИТ) на кровати и смеясь говорит (ИТ) по телефону, что нам отменили вылет сегодня.

10:30

стучат в подъезде:

я: обыск?

лео: ремонт

лео (по телефону): давайте сверимся, что нас не прослушивают [называет картинки]

наш самолёт отменили. второй наш самолёт. нет, третий. мы в квартире у арсении в москве. мы никогда её не видели.

лео: нравится беспечность этого утра

что мы можем себе позволить беспечность

10 марта

10:36

мы боимся, что никогда больше не сможем ничего сформулировать. для нас сейчас в россии победил каждый южаков, афанасьев, голишев и мисютин. и это даже не самое страшное. победил и кто похуже. каждый жестокий уёбок.

несогласных с системой женщин разрешили унижать и насиловать, разрешили пытать квир-персон. несогласных системой мужчин тоже. потому что они не люди их не должно быть жалко. людей, которые высказываются против насилия травят насилием. насилие победило.

10:52

лео и арси заваривают для меня (Я) кофе в чайнике, потому что нет турки.

12:04

лео пытается включить электропроигрыватель вега. у них получилось. у него, у него получилось. арси делает вид что плачет, чтобы не делать уроки.

слушаем:

из полей уносится печаль из души уходит прочь тревога впереди у жизни только даль полная надежд людских дорога […]

12:23

арси решился делать прописи. перед этим плакал и кричал: что ты со мной сделала.

12:26

я не могу сублимировать в искусство. кажется, что никогда не смогу. у нас не работает этот ёбаный рычаг сублимации. я не чувствую, что могу. думаю, сколько детей испытали боль и страх перед своей смертью, что почувствовали их родители, и я не чувствую ничего кроме беспомощности.

я хотела оторваться от зависимости, от роли женщины/ жены/ матери.

итог: нас вносят в список эвакуации, как леон + жена и ребёнок. у меня не получилось вообще нихуя.

наши отношения были нашей борьбой за равенство попыткой создать ненасильственную среду

перед тем, как зачитать то сообщение, где нет даже наших имён, лео сказали: приятно, что помнят его имя леон, хотя и оно уже и не актуально.

13:24

хочешь не хочешь — будешь мужиком. нравится не нравится — будешь женщиной. некогда тут блять думать про идентичности, игры в гендер, равенство — война. только главное, только важное. только то, что поможет выжить.

во мне умирают чувства.

13:47

я видела более-менее нейтральных мужчин, которые раскрывали в сексе своё влечение к жестокости.

когда я ещё не могла постоять за себя — запоминала. несколько лет подряд причинение себе боли во время секса было моим способом расслабиться. я даже провоцировала на это некоторых партнёров, которым особенно доверяла, потому что мне было спокойнее инициировать жестокость, т.к неожиданные её проявления травмировали гораздо больше. как будто контроль был у меня и я знала, чего ждать

уже несколько лет эта форма взаимодействия для меня неприемлема.

я знаю, что многие мужчины прочитают про пытки после акций протеста и испытают возбуждение. они внутренне поддержат это. подумают: правильно, надо знать своё место. не хочу обобщать, но, но я часто слышала относительно женщин это дерьмо про своё место.

я провела много времени в попытках разобраться с тем, как работает этот ебучий механизм угнетения и как его блять сломать. то есть это даже не в формате секс игры происходит., а если да, то игра часто выходит за её пределы; как будто они хотят, чтобы женщина подчинялась его воле и чтобы ей было не комфортно. то есть, им важно знать, что

она переступает через себя ради него.

сейчас очевидно, что нам не хватало теории, чтобы отстраниться от переживаемого опыта. поэтому сейчас мы стараемся её добрать.

домашнего насилия теперь будет только больше. вот же отстой. было же итак дохуя.

раньше я испытывала к себе презрение и ненависть потому что мне казалось, что меня привлекает насилие. эта идея была навязана мне очень многими людьми и обстоятельствами. и даже когда меня совсем перестало привлекать насилие любого качества в любых областях жизни я могла представлять как кто-либо совершает надо мной насилие во время мастурбации. опустошение и боль после каждого подобного акта — как будто я сама себя насилую.

я долго думала, как вообще говорить об этом, если я не выношу то, о чём говорю. сейчас я понимаю, что это такой способ защиты организма — я проигрываю пугающие сценарии и страх трансформируется в возбуждение. реакция тела.

[если тебя насилуют — расслабься и получай удовольствие]

я столько раз слышала, как эту фразу произносят с добродушной улыбкой люди, которые казались мне взрослыми в мои 14-15 лет. у меня ещё небыло секса, а эту фразу я уже слышала. про личные границы, право на нет, любовь к своему телу информацию пришлось искать самой.

14:11

лео говорят: давайте попробуем выбирать любовь

14:36

видели в москве лену — когда-то самую близкую подругу. теперь она уверена, что путин прав и скоро нам не нужны будут загранпаспорта, потому что везде будет россия. лена айтишница, дизайнерка, лесбиянка. она не понимает, что такое квир. она не поддерживает квир-сообщество, потому что там много ебанутых.

15:37

— мам, а через сколько человек задохнется, если он упал в воду?

— а он успел сделать вдох? — нет.

— тогда сразу

18:55

всё, что я могу сейчас — вести дневник, которым не могу делиться

22:45

арси уснул под документалку про космос. лео не успел поработать, потому что арси смотрел с его ноута.

я опубликовала часть самую нейтральную часть дневника в инст.

22:51

лео купил сегодня арси носки и перчатки. арси обрадовался, стал мерить и разорвал скрепку между перчатками, осталось дырка на ладошке. лео расстроился; арси расстроился потому что расстроился лео; я сказала что зашью.

22:57

арси попросил меня не делать посты про войну, потому что алису за это арестовали (было дня четыре назад, но хочу оставить тут)

23:00

я уехала из новокузнецка в 17 лет. какая бы хуйня не происходила, мама всегда говорит одно и то же: верь мне, доченька. возвращайся в новокузнецк, верь своей маме.

кстати, теперь куZбасс

11 марта

01:59

удивительно, как быстро я потеряла субъектность, которая только начала оформляться последний год. теперь мы леон + жена и ребёнок или небинарная россия и двое спутников.

09:55

п о х у й н, а в, а с 

ебучие жалкие режики с зудящими эго и такими же пиписьками/ менты которым можно нарушать законы требуя их соблюдения/ женщины которые самоутверждаются унижая других женщин […]

16:00

арси: один аниматроник не может говорить, потому что у него рта нет. второй не может ходить, потому что ему ногу оторвало. и всё это с ним сделал один мальчик.

16:02

я много сплю в москве. непонятно, что дальше. завтра меняем вписку. из квартиры все уехали, а мы остались. мы остались в чужой квартире из которой все уехали оставив вещи.

21:02

лео: ну что ж, эту пастилу можно открыть, если никого больше нет.

12 марта

13:01

мы вышли из подъезда, а они [менты] зашли. ходят со списками по квартирам. сказали "нам во 2-ую". мы выдохнули потому что были в 14-й, а потом подумали что возможно во 2-й кому-то пиздец.

спускаемся с чемоданами. рабочие в подъезде меняют окна. спрашивают кудая, отдыхать или навсегда? отвечаем, спускаемся. слышим, что те же вопросы задают лео

13:44

арси счастлив на новой вписке, потому что тут кошка луна

ударение на у.

15:11

— она мурчит, она мурчит! она взорвется?

— не должна. ты вообще видел, чтобы кошки взрывались?

— они взрываются, когда очень начинают меня любить.

15:43

иногда впадаем в лёгкую кому и просто смотрим разные картинки перед собой. сегодня представилоськак нас завалила лавина при попытке пересечь границу на в грузию по земле

17:05

еду в такси. в метро страшно. в такси тоже страшно от того, что все это происходит. от количества полицейских, от количества равнодушных. страшно., а кому-то страшно подняться из подвала, сделать вдох — страшно дышать.

17:08

еду по большой никитской. каждые десять метров полицейские. то есть буквально каждый раз, когда я смотрю в окно такси. везде полицейские машины и автозаки. сегодня нет митинга.

я записываю. это помогает чувствовать тело в пространстве.

17:16

когда мне было десять лет я украла десять рублей со шкафа и купила несколько баунти, не смогла их есть и выкинула в кусты.

13 марта

00:27

нахуй

01:10

я не знаю как кому-то удаётся сохранять иллюзию безопасности. думать о войне, как о чем-то существующем в другой реальности. это происходит с нами […]

01:13

в каждом сне о войне я бежала к родным какими-то ебанутыми маршрутами. бежала к арси и к тем, кто рядом с ним. потом мы вместе думали, куда прятаться, что делать дальше.

очень много снов. в каждом самым страшным было не успеть оказаться рядом. ежедневно сейчас снится война или пытки.

арси уже рядом. осталось придумать куда дальше.

01:19

я ненавижу патриотизм.

01:20

кошка лу’на пытается открыть дверцу шкафа, скребется, но у неё не выходит. я не могу уснуть, но нет сил встать и ей помочь.

13:19

арси сказал: я успею дожить хотя бы до восьми? и зарыдал.

13:27

он знает, что в украине дети с семьями прячутся в метро. и что нам могут задавать вопросы в аэропорту. мы не пугаем его разговорами о войне, они летают в воздухе. передаются между людьми. от этого не спрячешься, не выстроишь иллюзию, не соврёшь. я не хочу врать

я хочу жить в мире, в котором война невозможна

прошу его [арси] быть спокойным в диалоге с полицейскими, но ему страшно.я его понимаю.

17:07

мы никуда не побежали. ни в юникло, ни в икею, ни в мак. мы и в другое время не могли себе позволить.

 — у нас не было своего дома и мы часто переезжали.

 — когда сергей чехов (серёжы че) получал (и) президентскую премию, а я получила алименты на полгода вперёд (это был 2018 год). я пошла в московский секонд на савёловской и купила себе 2 пакета вещей на три тысячи рублей впервые за три года, потом стояла на улице и плакала. в мак мы ходили иногда, но не особо любили.

сейчас чувство, что вся страна выравнивается со мной в уязвимости

14 марта

15:24

мы взяли билеты на поезд до владикавказа.

выбрали поезд потому что:

— на троих с ребёнком и багажом дешевле

— пока все равно лавино-опасная дорога в сакартвело закрыта. есть время.

— кажется, в поездах внутри страны меньше шмонают*, чем в аэропортах., но это предположение.

у нас с собой жесткие диски с проектами лео. наш комп (то есть не наш, но за которым мы работали) пришлось оставить.

боимся, что арси испугается досмотра. с тревогой думаем об этом моменте.

21:27

арси, лео — сейчас мой дом и центр возможной любви и близости. я бы хотела иметь возможность радоваться простым вещам, но я не могу.

заканчиваются маркеры

альбом акварельной бумаги, акварель — мои возможности иллюстраторки сейчас. я хотела бы уметь извлекать максимум из того что есть, но отсутствие технических возможностей для развития частично лишает меня энергии и замедляет все процессы.

я умею очень мало для человека, у которого уже давно есть лист бумаги и карандаш. смотрю на это и думаю, что могу с этим вот набором делать хоть сколько-нибудь полезного.

мои целые ноги и руки, и голова, хорошее зрение, чуть искаженное обоняние (ещё со второй волны ковида). моё относительно здоровое тело; без относительно, моё тело здорового человека кажется привилегией

уже 18 дней люди лишаются семей, домов, рук, ног, еды, воды. у кого-то осколок попал в ногу или снаряд не разорвался в животе.

21:40

я читала арси тг-канал варюшина наука, где десятилетняя девочка пишет уже из бункера. чтобы с детских слов передать о войне то, от чего не защищены сейчас дети в украине

22:57

много раз меня подавляли, пытались запугать, чтобы я молчала о насилии других людей. я много лет действительно молчала. боялась сказать, а потом это взорвалось внутри меня. я начала видеть, что молчание ещё более небезопасно. потому что на нем держится вся эта ебучая система угнетения. на нашем чувстве стыда и вины.

мы боимся — поэтому мы управляемы.

я могу понять, что почувствуют те, кто столкнётся с травлей впервые: гневя/ возможно, отчаяние и бессилие/ чувство несправедливости/ боль/ сомнения в себе/ в собственной адекватности.

23:32

хули ты фоткаешься в крови, а не о детях думаешь иди умойся лучше кровь вообще-то другого цвета пиздёж — выпали в ахуй от количества подобного дерьма в комментариях украинкам.

23:34

я сказала война несколько раз за минуту, непонятно сколько раз за день и бесконечное количество раз с начала войны.

я стала контролировать свою речь, потому что нам ехать поездом; говорить с арси; объяснять так, чтобы он контролировал свою речь, но понимал, что это вынужденная мера именно сейчас, а не наше желание врать всем и говорить не то, что мы думаем на самом деле. я должна объяснять это тем, что мы делаем это из безопасности, чтобы нас выпустили из страны.

ад  ад ад

репетируем моменты возможного досмотра на границе, в поезде или в аэропорту. мы так существуем с 8 марта.

сегодня, когда мы сидели и говорили со стёпой за ужином (стёпа пустил нас к себе в москве, после арсении) мы сказали, один раз фразу это всё, что мы успели сделать до войны и, второй раз когда это всё началось. здесь меня перебили вопросом лео: почему ты не называешь войну войной?

это была случайная нервная шутка; возможно, но мне показалось, что я в сумасшедшем доме; что я по-настоящему безумна; весь мир плывёт, и у меня нет сил сопротивляться течению.

23:53

я — правило/ мы — свобода/ она — политическая позиция/ они — существование вне борьбы

я сейчас говорю о себе в единственном числе и этой частью себя,

я чувствую, что отказываюсь от свободы

23:56

два слова

23:59

хуй войне

15 марта

16:47

как же хочется кричать. я сейчас живу не свою жизнь. я ничего не озвучиваю или очень долго думаю над формулировками. были порывы удалить этот канал несколько раз.

пока мы не пересечем границу мои соцсети закрыты.

последний раз мы были на митинге в перми 24 февраля. было мало людей и очень много космонавтов*. они уже знают, что делать, дрессированные, жуткие.

я поняла, что теперь в россии будут бить, насиловать, убивать более смело, гордо — как победители.

сейчас мы узнаём о новых пытках каждый день. это становится частью новой реальности. боюсь досмотра, что они будут давить на арси. что он растеряется, расплачется.

17:28

мы уходим из школы на семейное обучение.

17:36

каждый день снится: удары/ унижения/ допросы/ взрывы/ стрельба/ следы побоев, как будто снятые на телефон.

17:40

сегодня едем во владикавказ, поближе к границе. ждать, пока не откроют дорогу. проведём там минимум неделю, потому что снег.

17:41

стала говорить с лео во мн.ч иногда. если честно, от этого не легче

18:55

список продуктов в поезд (для лео):

яблоки — по секрету, для нас с вами; шоколадку — съедим, пока арси спит; кефир или йогурт — (только лучше 2-3 маленькие, чем одну большую; бананы, — но если сотку, то ну их нахуй; прокладки, если они ещё есть; вода! огурчик/ арси нельзя сладкое.

19:59

 — мужчины тупые — кто тебе это сказал — папа

23:55

в нашем вагоне три или четыре женщины, остальные простые русские мужики. два солдата, оба храпят (адские звуки). лео здесь конечно собирают взгляды. думаю, в этой обстановке у меня больше шансов защитить лео, чем у лео меня

как матери с ребёнком, путешествующей не в первый раз, мне знакомо, что данный статус иногда может уберечь от насилия. российских солдат в украине, например, не останавливают дети. не останавливает вообще нихуя

16 марта

00:06

я научилась плакать быстро, несколько раз в день, натыкаясь на новые фото или новости от друзей. каждый раз сжимается все внутри. я научилась переживать это быстро и отвлекаться на дела. наверное, получается, потому что рядом арси.

боль вплетается в любое действие. я не знаю, сможем ли мы радоваться чему-то теперь. солнцу, красивым местам, природе, еде. я сегодня вносила в список продукты в дорогу и думала про очереди за хлебом. и что люди не могут найти воду, потому что на них напали по приказу путина дрессированные солдаты.

9:25

меня сделали соучастницей огромного преступления против человечества, соучастницей многочисленных убийств. власть моей страны у шайки бандитов, воров и убийц. я ненавижу их. моя страна захвачена в плен. они называют это освобождением украины и спасением россии от возможного нападения.

10:02

на всех локомотивах буква Z. читала сегодня, что их штрафуют, если снять. интересно, какой штраф.

11:24

мужчина на соседней полке: уже тридцать лет разваливают нашу экономику, а сейчас обещают, что за два месяца наладится, ага, щас вообще платить перестанут. скажут работайте вот за похлёбку.

17:51

начали движения от станции лихая. мимо нас тянется очень много вагонов с военной техникой. я не разбираюсь. танки (меньше и больше), большие машины (грузовики). люди смотрят в окно. никто не радуется, никто не горд за наших. все замерли в оцепенении. кто-то снимает. говорят страшно.

18:17

моим соседям по плацкарту от 50 до 70 лет. они сначала молчали, как и мы. теперь сблизились и тихонько говорят о войне.

у одного сестра в харькове, говорит: по ватсапу позвонить невозможно.

другая женщина говорит: перестала смотреть телевизор, невозможно это

ещё она говорит, что созванивается с родственниками: у них каждый день обстрел, спускаются в подвал страшно представить.

одного сняли с нашего поезда полицейские, не буйный, не пьяный. говорят, им надо выполнить план да у них сейчас везде фейки, ага, конечно.

действительно, уже раза три мимо нас прошли полицейские. я на нижней боковой. их оружие на уровне глаз. один раз спросили, на своих ли мы местах. ебать, а они?

17 марта

22:50

мы во владике. нам сегодня было хорошо, как будто первый живой день с начала войны. мы сходили на рынок. на рынок! я сейчас опять начинаю плакать. на рынке нас один раз наебали на яблоки, но я всё равно была рада видеть людей.

22:59

поругались с арси из-за уроков, потом набрали ему ванную, потом обнимались. говорили друг другу всякие слова любви.

сегодня опять получили письмо, о том что я плохая мать променяла ребёнка на мужиков-абьюзеров. я правда долго думала, что нет тупых, просто все разные. дохуя тупых ублюдков

23:07

секса у нас с начала войны нет потому что сейчас умирают люди, которые ни в чем не виноваты и мне больно на физическом уровне кажется секс меня ещё больше травмирует потому что я всё время думаю о насилии да и сил у меня нет. постоянно в дороге,

26:16

хочу орать.

18 марта

19:59

меня учили не замечать насилие.

в школе — по отношению к окружающим: если поддержал лоха

— сам лох.

вкупалась за парней, которых обижали. все орали потом, что влюбилось в лоха.

теперь считаю это своей привилегией, что не нашла там себе места. я была слабой, но тихой. меня не особо замечали, но я каждый день испытывала сильный стресс в школе. я видела насилие каждый день. каждый день унижали кого-то. не выходила к доске; пропускала уроки, чтобы сократить контакт со школой. не потому что не хотела учиться,

я видела, что их больше. я не справлюсь если скажу громко, что не согласна с ними.

от этого я правда многое упускала, училась плохо. этого очень жаль., но это был и выбор: нежелание находиться в насильственной среде было сильнее желания учиться. комплекс недоучки. красный диплом в театральном меня совсем не утешает даже на личном уровне. и уж конечно, в поисках работы он мне тоже не пригодится.

в новокузнецке я носила в себе мечту жить в питере. этот город казался мне самым чувствительным к жизни из тех, что я видела. у меня получилось долго, но именно так., а потом просто я стала видеть больше людей в разных городах. стала видеть, что много других, отличающихся от того детского большинства. нас и правда много, но россия сильно больше, чтобы это без усилий можно было обнаружить.

19 марта ⛔️

01:44

мне страшно говорить о плохом в существующих отношениях. я как бы за них ответственная, поэтому в моменте, когда мне плохо и страшно — я не умею просить помощи.

01:50

страшно когда лео хлопают дверью; закатывают глаза. когда к ним просто обращаешься с чем-то не вовремя; страшно когда они кидают предметы на кухне, потому что у них что-то не вышло [сейчас уже просто рычат, но это тоже страшно]; страшно когда они пиздят себя; особенно страшно когда они пиздят себя за то, что я опять не поняла ничего как всегда. сейчас уже реже, но то что было в питере навсегда убило какую-то часть меня, моей психики, моего ощущения безопасности; страшно что когда у меня кончаются силы и я кричу — я теряю ценность; страшно что когда я плачу и прошу меня обнять — они не готовы к контакту, и я чувствую тотальное одиночество; страшно что это никогда не изменится; страшно что мы почти никогда не говорим без моей инициативы, уж тем более обо мне; страшно что я не смогу уйти сразу если захочу, я думаю об этом когда трудно; страшно что у нас не получится никакого человеческого активизма внутри отношений, как мы хотим и пытаемся; страшно что все эти голоса анонимов восторжествуют и сожрут нас изнутри.

но эти страхи нас не определяют.

я определенно выбрала эти отношения, мы выбрали. я не хочу их делать идеальными. они сложные. в них много всего разного качества. мне казалось, что у меня есть на это силы. силы, но сейчас сил очень мало и я в растерянности.

21 марта

3:09

сегодня звонил папа. спросил, почему я плакала в прошлый раз. я не знаю, что говорить. попыталась. сказала, что не могу говорить от того, что он пытается жить нормальную жизнь, как будто ничего не происходит.

дословно не могу зафиксировать. нет записи диалога. стараюсь максимально не искажать в пересказе:

папа: а что происходит?

я: война.

папа: ты про бандеровцев что ли?

я: папа, а кто такие бандеровцы?

папа: доченька, я человек советского союза. понимаешь, меня воспитал советский союз.

я: так. и что это значит? расскажи, что ты о них знаешь?

папа: они фашисты, убивают русских.

я: сейчас именно русские, как фашисты убивают невинных людей каждый день. ты это знаешь?

папа: я вижу это так: вот вы сидите все — маша, мама, даша в одной комнате. и если вас не защитить там, то на вас могут напасть.

я: папа, убивают мирных людей.

папа: да, это грех., но ещё большим грехом было бы не защитить вас.

я: и только потому что ты так думаешь, можно допускать убийство других людей? откудау тебя информация, что нам грозила опасность?

папа: я понимаю, что как женщина ты более эмоциональна, по своей природе. я, как мужчина, более рационален.

я: папа, где здесь рациональное? ты не говоришь ничего конкретного. какой у тебя источник информации? ты веришь тому, что говорят по телевизору?

папа: ой дочь, не смотрю телевизор.

я: ты знаешь, что такое независимые сми?

папа: это запрещённые что ли?

я: ты знаешь, почему они запрещены?

папа: ну они пытаются там свою правду навязать.

я: ты знаешь, сколько сейчас арестов из-за просто *** *****?

папа: ну

я: хорошо. можно я тебе вышлю документ с информацией, которой я доверяю?

папа: присылай., но я потом тебе тогда позвоню, все по полочкам разложу. ты меня послушаешь.

я: хорошо. только обещай, что прочитаешь всё.

папа: обещаю.

я: откуда ты берёшь информацию? какой у тебя сейчас источник? расскажи. я тоже посмотрю.

папа: мой источник — советский союз.

9:35

 — что это? это искусство., а у этого искусства есть название? да, сущность объединённая с другой сущьностью [арси]

21:01

идём по улице Зураба Макгаева:

2 минуты от дома — V Z и почему-то треугольник на гараже. 5 минут — буква V на жигулях. 10 минут — трое солдат полностью в обмундировании, в касках, с автоматами. холодеет всё внутри. через 15 метров ещё семь. искали табличку на здании, посмотреть, что там за организация — ничего. недостроенный жилой комплекс за забором. здание не гуглится. просто люди с оружием полностью готовые там, каждый день. встречают машины, дежурят у входа. мы берём арси за руку, когда проходим мимо. они всегда смотрят на нас.

три магазина спецодежды для военных на улице Зураба Макгаева, если идти в сторону гор. двое мужчин грузят только что купленную форму в своё авто. отец и сын? добровольцы? хочется плакать. ненавижу оружие. ненавижу войн

21:16

1. если бы я был волшебником я бы создал самолёт который заставит путина очень быстро состариваться

2. я рад что мы уезжаем потому что этой страны я ещё нигде не видел даже у тебя в животе

3. в россии легко умереть потому что здесь путин полиция и солдаты

4. когда мне страшно чувствую что от меня останется только голова

5. боюсь я очень редко чаще всего я боюсь только темноты

[арси]

23:14

иногда вспоминаем, что должны были улететь 9.03 или хотя бы 22.03, а сегодня 21.03 и мы пока не едем дальше. у нас кончаются деньги, но почему-то мы спокойны. потому что мы не ехали боясь, что наша машина попадёт под случайный обстрел. эта мысль лишает возможности злиться на обстоятельства. мы живы, арси здоров, лео работают и справляются — это главное, что помогает сейчас.

хотя нас иногда очень кроет.

22 марта

думаю, почему так мало надо человеку, чтобы убить. убить. даже, когда этого хочет кто-то другой. сейчас вижу, что даже идея многим не нужна. массовое равнодушие. мой папа часто говорил: сказали — значит надо.

когда мы чувствуем чужую боль убийство невозможно.

24 марта

14:38

в украине месяц идёт война, которую развязала россия, умирают люди. я думаю об этом каждый день, читаю об этом, рассказываю об этом. моя семья в это всё ещё не верит. папа так и не ответил. обещал прочитать док с материалами и всё разложить по-полочкам, теперь молчит.

14:44

арси спрашивает: я могу поговорить про в…? и загадочно смотрит на меня в ожидании.

да, сейчас с нами можешь. когда никого нет.

жить в стране, где ребёнку нужно объяснять, что о войне нельзя обсужать ничего ни с кем, потому что это может вызвать агрессию или привлечь к нам дополнительное внимание.

15:02

прошлым летом я поделилась историей домогательств в своём институте НГТИ. кажется, 23 августа. до этого я почти ни к с кем из института и новосибирских театров не поддерживала связь. это было бессмысленно. сейчас в моей жизни есть очень тёплые отношения с выпускницами разных лет. они все возникли после огласки моей истории. многие поделились своими в ответ. я считаю это очень ценным. мы почти не общались или вообще не были знакомы, когда я училась. и настоящей близости там ни с кем и не возникало. в целом, всегда было слишком токсично, чтобы как-то проявляться. все мои проявления оставались в учебном процессе., а сейчас есть люди и близость. в той среде это было невозможно. и это гораздо больше значит для меня, чем все злые письма с осуждениями.

15:09

я начала рисовать людей и рассказывать о них что-то. всех желающих.

я действительно считаю себя, как художницу/перформерку/иллюстраторку сейчас очень маленькой, примитивной и слабой. мои идентичности болят., но я не страдаю от этого. впервые, наверное, совсем. я хочу как-то выразить своё отношение: человеческая жизнь имеет значение. есть кто-то, кто может гораздо больше меня. кто смелее и громче

есть те, кто потеряли все что имели. и мои потери рядом с этим очень малы […]

23:42

с момента, как мы приняли решение уехать из россии и покинули пермь 8.03.22 я: 1. говорю о себе в ед. ч. (почти всегда и везде, чтоб не ошибиться в стрессовой ситуации и не вызвать подозрений) 2. веду 2 закрытых аккаунта и один закрытый тг-канал 3. веду закрытый дневник 4. каждый день вижу сны о войне или полицейском насилии 5. каждый день вижу вооружённых людей, если выхожу из дома 6. сократила количество просмотров до 877. нахожусь в борьбе с русофобией внутри себя

мы до сих пор не знаем, когда уедем. мне плохо. я хочу, чтобы моя страна распалась, раздала свою бестолковую силу/власть, прекратила своё существование в этом качестве. я хочу увидеть её маленькую, думающую, вырастающую из своих травм, осознавшую своё невежество.

бля, мы (((

23:56

я не не могу поверить, что это победит. кажется, все держится на деньгах и ресурсах, которые ещё есть и на бездарной пропаганде. это все так фальшиво и убого, но продолжает работать и продолжает калечить жизни людей. я зла на людей, которые это поддерживают. и они меня пугают абсолютно так же, как не трезвеющие алкоголики. эта какая-то совсем неуправляемая сознанием тупая сила: раскоординированное, орущее, бьющее кулаками в грудь, возмущающееся "ты меня уважаешь?! ты друг или враг?!" — ненавижу и боюсь пьяных.

сейчас вся россия — это сумасшедший алкаш, которому дали оружие.

боюсь и ненавижу.

25 марта

00:41

я не медитировала с тех пор, как решила пожить жизнь человека. то есть, перестать наблюдать жизнь и стать её участником. раньше это было частью моей реальности. я училась этому достаточно легко, без особых физических мучений. это помогало освобождаться от мыслей. стоя на гвоздях или в одной позе 40 минут мне было хорошо. я чувствовала связь с телом и то, что боль можно прожить. наверное легко было от того, что внутренний боли на тот момент было настолько дохуя, что нам нужен был выход в метафизическое пространство.

потом я приняла решение ворваться в собственное эго и пожить жизнь человека, с болью и кринжем., но сейчас

СЕЙЧАС я лягу в гребанную шавасану и буду медитировать, чтобы мы беспрепятственно и максимально безопасно покинули россию в ближайшие дни СРОЧНО и чтоб ни одна тварь не доебалась до нас по дороге.

21:00

сегодня арси назвал лео папа и меня передернуло. не хотим, чтобы арси было больно. успокаивает какое-то спокойное позитивное отношение лео к этому. выдыхаем.

21:53

у нас такая невероятная нежность. каждое утро и ещё несколько раз в день. мы просто валяемся на кровати, обнимаемся и говорим друг другу всякие нежности. сегодня лео попали в это пространство родных арси людей. говорим друг другу о любви. не считали сколько раз за день, но как будто всегда, когда есть свободная минутка.

не можем не представлять, что вот мы живём, любим друг друга, а потом вдруг в наш дом прилетает ракета, наш город становится кучей пепла за несколько дней, наши любимые люди мертвы или покалечены, мы сами покалечены или мертвы.

всегда думаем об этом. у нас нет своего города и дома, нет ничего., но есть любимые люди. это очень ценно

28 марта

00:54

дорогой дневник, какого хуя мы ещё в россии?

29 марта

понадобился год отношений с долгими сложными разговорами, чтобы на второй час лежания пластом лео погладили нас по голове, а потом обняли. впервые в такой ситуации.

дело не в лео, они на самом деле очень отзывчивы и мы их такими знаем. мы действительно чувствуем это как болезнь. она иногда обостряется и мы теряем живой контакт. это огромная работа для них — не проваливаться в отчуждение. и для нас — продолжать видеть другое, потому что им помогает это выходить в другое качество.

нам это тоже нужно, потому что в этом пространстве мы можем жить. никогда ни с кем из партнёро_к мы не проделывали такой работы.

мы не хотим переставать или бояться чувствовать любовь так, как мы можем сегодня. отчуждение расчеловечивает. желаем арси суметь как-то пробиться через это. не хотим, чтобы он потерял чувствительность к своей и чужой боли или не чувствовал любви. просто потому что насилие невозможно когда чувствуешь боль других

30 марта

6:43

сейчас мечтаем о хороших антидепрессантах и нескольких консультациях психолога. потому что по ночам мы не отдыхаем из-за снов. по вечерам начинаются трудности с дыханием из-за тревоги. не можем надышаться. просыпаемся по ночам, колготится сердце. если арси просыпается и зовёт или как-то постанывает — просыпаемся как от удара, потому что все тело в напряжении всегда.

увидели объявление про бесплатные консультации. написали., но не ждём особо. понимаем что у многих сейчас причины более веские, чем у нас.

папа звонил один раз. мы не взяли трубку. сил нет с ним говорить. боимся, что опять не сможем быть спокойными в диалоге.

вчера после 22:00 к нам звонили соседи. арси испугался. мы тоже. лео тоже. мы стояли слушали под дверью. у них было собрание на нашей площадке. очень долго стучали в соседнюю дверь. нам звонили каждые несколько минут. они предполагают, что их слышат, но не хотят открывать и продолжают звонить. пиздец. мы решили не рассказывать особо наши планы никому здесь. соседи очень любопытные. тут бывают очень резкие на нас реакции. даже в такси: беларусы что ли? говорим, что русские. "а то все бегут! бегут они".

у нас внутри все замирает от постоянного напряжения. от постоянной вероятности насилия. это давит. вот мы видим сколько людей вокруг поддерживают войну и не хотим беседовать лично с каждым. на примере папы понимаем, что это просто вколочено в сознание. многим проще разбить кому-нибудь ебало, чем подумать.

7:00

запоминаем россию: много пьяных, много в форме

1 апреля

01:36

мы в россии.

обратилась к психологу за бесплатной консультацией.

нарисовали 15 человек, внесли 14 в очереди. это помогает не сходить с ума. и арси. и лео. мы их очень любим. у нас параноидальный страх потерять любимых. не можем на них насмотреться. ненавидим всех убийц. хотим домой (хоть куда в безопасное место).

01:42

с начала войны мы смогли заняться сексом один раз, потому что мы всегда думаем о мертвых детях. детях, которые потеряли родителей. родителях, которые потеряли детей. одиноких бабушках и дедушках умерших от страха. людях, которые месяц живут в метро. женщинах, которых изнасиловали на глазах у детей, после убийства кого-то из любимых. я не знаю как расслабиться, как перестать думать.

иногда мы смеёмся и шутим громко и тупо — это спасает., но к вечеру мы всегда ловим мерзкую сковывающую панику.

11:07

ночью не могли спать потому что звуки улицы сводят с ума. город гудит. этот гул не даёт расслабиться. когда у нас растёт тревога — обостряется слух. с закрытым окном душно, с открытым шумно.

пришли к арси, чтобы успокоится и уснуть рядом — вздрагиваем от его движений. ушли к лео. потом попросили перелечь лео. остались одни — всё равно невозможно спать. выпили воды. пробовали читать. "дрессированные сучки" депант — тревожно. ок, тогда "краткая история времени".

11:16

сон:

заходим в сарай; в центре комнаты, в темноте сидит мама; сидит на единственном деревянном стуле; говорит по телефону с папой.; голос папы отчётливо слышно. папа рассказывает в подробностях, как будет убивать бандеровцев-укропов; как будет их пытать перед смертью; мама чуть качается на стуле и просит рассказать ещё и ещё. я начинаю плакать. говорю маме что-то вроде: вы понимаете, что говорите о живых людях, которые просто жили свои жизнь; в сарай заходит бывший одногруппник из театралки, и очень делано (как в дипломном спектакле) с крупными жестами начинает кричать на нас: ты что делаешь, тварь! мозги решила промыть собственной матери? вызывает ментов; приезжает отряд почему-то солдат с автоматами; все ищут меня; мы хотим сдаться и сесть в тюрьму, но появляется папа (папа фсбшник) и говорит, что они не хотят меня посадить, а хотят закопать здесь заживо как врага народа; я охуеваю от страха; папа ведёт меня какими-то тропинками к трассе; по пути говорит что я хоть и предатель, но всё-таки дочь хоть и не родная; даёт ключи от ментовского уаза; я сажусь за руль; вспоминаю, как водить; пиздец пиздец пиздец давно не была за рулем; так: ключ, потом передача, потом сцепление, плавно отпустить, потом плавно газ. или сначала сцепление, потаом передача; ааа ааа ааааааа; я должна это знать блять наизусть; почему я не помню

5 апреля

17:28

у нас кончается вера в то, что мы сможем выбраться из россии. сменили три квартиры во владикавказе, чтобы не привлекать лишнего внимания у соседей и собственников.

мы теряем доверие к происходящему. по-прежнему считаем, что в наших обстоятельствах жаловаться не уместно., но делиться, кажется, уместно. поэтому помогает думать, что мы делимся.

несколько дней рисовали людей и читали их сообщения. некоторые тексты помним. это общение спасает нас от одиночества. придает какой-то смысл этой реальности., но сил на дневник несколько дней не хватало совсем.

столько раз были порывы написать что-то важное, а сейчас мы не помним что это или не знаем, как сформулировать.

17:30

мы совершенно точно хотим иметь возможность помогать, а не постоянно нуждаться. мы представляем обстоятельства в которых это возможно. возможно, это наступит не так скоро, как нам бы хотелось. возможно, нам предстоит искать помощи и место в лагере беженцев. возможно, мы никогда не достигнем равенства внутри отношений. не узнаем, что такое настоящая близость.

больше всего мы боимся потерять надежду, перестать искать. мы боимся смирения как комы. боимся, что сдадимся, не сможем говорить, растеряемся перед жизнью. что нас раздавит отчаяние

18:00

лео часто говорят о своей неспособности к любви. когда наши отношения были прозрачнее, в этом было много доверия. война утопила нас в травмах, надавила на каждое больное место и умножила боль в тысячи раз. сейчас мы чувствуем уязвимость и страх. нам страшно. мы учимся быть в диалоге со своими чувствами и учитывать их в своих решениях, но сейчас этот диалог похож на истерику.

наличие чувств, само по себе не делало нас наиболее уязвимыми в отношениях, когда мы могли действовать из доверия. теперь мы действуем через ебейший страх.

17:54

разблокировано воспоминание:

у нас с лео развирт случился весной. это было так все пиздецки радостно и вдохновляюще: редкие встречи, свидания на квартирах. наша квартира была не очень уютной, разве что засчет заходящих туда людей. и когда лео потеряли паспорт и не смогли уехать в пермь, мы их позвали, но они не пошли.

в общем, мы были ебейше влюблены и не было вообще никакого ресурса это скрывать. все время казалось, что мы были нелепы в своей откровенности. в редкие встречи, когда лео приезжали из перми в питер мы под их приезд распределяли смены так, чтобы взять побольше (например 5 подряд), а потом сразу два выходных, чтобы мы могли оплатить квартиру напополам,

ёбаная вечная борьба за равенство.

по просьбе лео мы вели для них аудиодневник, в который каждый день записывали: стрим прогулки по новокузнецку, спонтанные истории, царапанье ногтей, дыхание, колыбельную арси — эта практика помогла фиксировать опыт в текстах, когда мы завели этот канал.

18:38

трагичный момент, ******

[ёбаная вина]

от желания полной откровенности мы не успели проанализировать ситуацию и не учли всех рисков.

когда лео потеряли паспорт и отказались жить у нас, лео жили у *******, и у них тоже развивались отношения параллельно с нашими. мы об этом знали, естественно, через сторис. и в этом месте могло бы возникнуть очень много дерьма, но данная влюблённость действовала на нас так, что усиливала все остальные чувства, и делала нас более отзывчивыми ко всему. поэтому мы влюбились третий раз за весну (первый — в виктора вилисова).

мы ходили по улицам, варили кофе гостям пространства soul place, ездили на собеседования и слушали бесконечно треки темы креста

мы читали все её сторис мелким шрифтом. очень хотелось встретиться. однажды мы встретились и гуляли всю ночь. вот этих прогулок нам нехватает. их было не так уж много.

нам хотелось быть откровенными с лео:

и вот мы идем как-то по питеру и рассказываем, что вот познакомились ну да много общего ну да сонные параличи… и лео так поворачиваются и мы начинаем идти в другую сторону 😳с ней навстречу 🥵. мы тогда хотели всех увидеть, но было слишком много эмоций, чтобы оценить ситуацию. от того, что с самого начала было не прозрачно — нас всех переебало, когда между нами случился внезапный тесный контакт.

18:44

ты снова улетела в турцию, а мы так и не добрались до сакартвело. всё еще.

все ещё, когда пытаемся формулировать вслух что-либо о наших отношениях с *******, то ловим дикий кринж с себя, потому что наши чувства нам кажутся неуместными. пиздец

18:47

квир господи! благослови всех, кто в терапии.

6 апреля

01:38

раньше арси говорил, что хочет быть обычным ребёнком, мальчиком сеней. и мы всегда поддерживали этот его выбор. мы говорили: мальчик сеня, как дела? или "обыкновенный ребёнок, пойдём есть". мы смеялись

но вот сегодня мы вспоминали, что сережы [папа арси] предлагал арси бить его в пресс. у арси потом болела рука, потому что живот у папы твёрдый. мы пришли к выводу, что игры это пацанские. арси добавил, что папа пацаном быть не хочет. мы спросили, а ты хочешь?

на что арси ответил: я сейчас не могу принять решение, потому что я ребёнок. мне нравится быть ребёнком. сейчас я хочу быть никем., а потом я вырасту и решу, кем я хочу быть — мальчиком или девочкой. или вообще решу не решать, так и буду жить.

нам бы хотелось чтобы люди, которые рисуют себе страшную реальность детей лгбтк-родителей [в которой якобы детям не оставляют выбора] понимали, что возможность выбора выглядит примерно вот так.

17:48

вы, с вашим многострадальным сердцем, сейчас в зависимости от нарциссичного уебка, который даже из вежливости не может сказать, что любит.

[лео] это раз

21:18

ты же не будешь протестовать? я тебе не путин.

[арси] это два

мы понимаем, что сейчас находимся в аду из которого сложно что-либо рационализировать. нам сложно. мы столько раз разбирали и собирали чемоданы, продляли квартиры, меняли квартиры, переезжали, но, блять

нам больно

на м боль

но

на

м бо

ль

но

что-то всё время ускользает от нас. контроль над нашей жизнью кажется недостижимым. нам нужна эта зависимость? нет. она убивает любовь на наших глазах, а мы не знаем, что делать. мы выбирали не это, но другое превратилось в это, потому что мы были слабы.

жизнь давала нам крайне мало шансов на независимость. мы цеплялись за каждый, как за последний. слабость отталкивает многих, не провоцирует присутствие — провоцирует отчуждение. нам нужно чего-то достичь, чтобы любовь была возможной. что это? хуй знает)

карьера; финансовая независимость; признание комьюнити; красота; талант; эрудиция; эмпатия личные границы, — не будет этого не будет любви не будет этого не будет любви.

любви

мы не знаем, что это значит "любовь"., но знаем, что сейчас её нет

8 апреля

19:11

мы завели этот дневник в поезде месяц назад. сейчас мы снова в поезде. наши планы изменились несколько раз. мы смогли оплатить кредит с донатов за портреты. кредит 3.800 в месяц. мы очень долго ждали документов и в итоге решили не пересекать границу по земле. едем в минводы, чтобы оттуда лететь в ереван, а оттуда уже ехать в тбилиси. мы знаем, что нам помог саша с билетами, просто так. зарема тоже помогает просто так.

всё, чего мы сейчас хотим — это найти способ заработка, способ откладывать на квартиру. очень хотим встретить людей, рядом с которыми не будем чувствовать пропасть, одиночество и мрак. чтобы, если будет нужно, выйти из отношений с лео не суициднуться. это всё.

мы знаем, что сегодня это очень много, поэтому можем и потерпеть.

19:20

однажды вечером лео нам предложили уехать. однажды вечером у нас ничего не было и мы согласились. не было ничего. причин сомневаться тоже не было. "мы бы никуда не поехали работали бы пока не сядем в тюрьму если бы не вы". [лео]

что-то не так с этой фразой. что ж не заметили, ах мы. казалось, что мы каким-то образом оказываем им помощь уезжая вместе, но это искажение.

мы с арси имеем 150$ в крипте на бирже, ещё 30$ на другом кошельке и 3.500 рублей с донатов. мы стараемся ничего не тратить лишний раз, чтобы увеличить возможность в скором времени освободить лео.

чувствуем, как именно освободить. как именно должны освободить. потому что, "что теперь с нами нельзя расстаться?". конечно можно.

когда мы много говорили о человеческой поддержке это казалось другим. когда мы ещё говорили. пока мы не потеряли доверие, а потому диалог, возможность обсуждения, прозрачность — это казалось чем-то другим. потерять доверие во время войны может только открытое зло и мы. это казалось чем-то про квир-присутствие. где квир — про отсутствие угнетения., но правда же странно, когда его совсем нет.

19:45

то, что мы сейчас имеем возможность получать бесплатную помощь очень спасает. даже думать об этом помогает. потому что

мы сейчас ни с кем не говорим, кроме арси и лео. это тяжело. мы начинаем терять себя.

мы глубоко в себя падаем, когда тяжело. очень помогает работать с информацией, которую присылают о себе люди, которых мы рисуем. не чувствуем себя одиноко с ними.

это дневник начала войны [вторжения российский войск на территорию украины]. войны, которая повлияла на каждый миллиметр нашей жизни, жизни небинарного человека с российским паспортом, жизни всегда будешь слабой от природы женщиной твоя доля терпеть. любовь у нас исключительно для мужчин, как и личное пространство, как и лёгкие деньги как и весь мир положу к своим ногам чтобы раздавить его потому что он мой, а всё что моё должно быть меньше и слабее чем я.

война коснулась нашей кожи, волос, внутренних органов, мозга, любимых людей, отношений, способов коммуникации. она забралась в наши тела она говорит с нами через любимых и мы отвечаем любимым ей. мы хотим найти рычаг, чтобы остановить это.

9 апреля

00:11

наблюдаем, как всё любимое и хрупкое в близком человеке превращается в мужика, которого я/она боюсь. как все мои опоры рушаться и мы превращаемся в безоружную молчаливую женщину. фокус. как будто пробила полночь и наша с ними квирность осознала себя в гетеронормативном аду. этот ад просто очень большой. слишком большой. как россия. бессмысленные масштабы пиздеца. теперь мы думаем как ужаться, чтобы не мешать.

мы делили с арси одну комнату до 7 лет. это было возможно для нас, потому что мы хотели быть рядом. никто не должен этого хотеть. лео нужно всё больше пространства. не для нас, из-за нас. у нас не было такого запроса. понимаем, что наше присутствие может быть сложно кому угодно по любым причинам и стараемся не мешать, не занимать много места и времени. это трудно.

знаем, некоторым борцам за традиционные ценности и женоненавистникам понравилась бы наша сегодняшняя слабость. мы были слишком слабы, не успели вырасти, не успели обрести субъектность, стать автономнее. наш план провален. хах, ну и план))

и вот, мы снова женщина с ребёнком, готовая на любую работу, чтобы иметь возможность жить и видеть своего ребёнка рядом с собой.

в целом, нам сейчас похуй на злорадство. сейчас гораздо более страшные вещи происходят с людьми. этот свой кризис мы переживём и отрефлекцируем, как сможем.

нам кажется, мы знаем себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что партнерские отношения нам нужны, как и присутствие, как и привязанность., но не зависимость. сейчас она есть и исключить хочется именно это. не себя, не их, не нас.

01:01

хотим слушать уязвимых, униженных, избитых, покалеченых изнасилованных, они более всех хотят мира и понимают зачем. хотим увидеть, как угнетатели проигрывают. как они становятся уязвимыми и превращаются в людей

ненавидим каждого мужика, который позволил себе прикасаться к чужому ребёнку. читали, как оккупанты в украине целовали руки детям, которых держали в подвале, пока жили в их доме

ненавидим каждого насильника. не верим в то, что те, которые испытали удовольствие от убийства и насилия способны на перемены.

нет других слов. дно

13 апреля

01:02

не веселее, не свободнее, не легче дышать, не больше возможностей, сил, слов. чувство безопасности не приходит., а что должно? боль не проходит. мы и не хотели, чтобы проходила.

когда мы прилетели в индию в первый раз — кричали в переходе метро в 4:50, купили charas в Pahargan на мэйн-базаре, чтобы притормаживать стресс полученный в результате обрушившегося на нас хаоса, обрушившейся на нас свободы с ограниченными возможностями. сейчас нет такого чувства, нет другого чувства — нет чувст.

[…]

может быть то, что у нас когда-то были мечты о доме — это какая-то ошибка; мечты о равенстве и свободе — какая-то ошибка; о мире — какая-то ошибка; о любви — ошибка. нет, есть же арси. за нами и перед нами ничего нет. мы купили ему кусок шоколадного торта— нарушать правила, радоваться новым приключениям, радоваться ничему, не знаем чему. не знаем, как закончить этот дневник. всё только начинается.

вчера обнимали юлю и плакали. несколько месяцев назад обнимали электру и плакали. казалось не может быть, что этот самолёт с живыми нами поднимется в небо, будет небольшая турбулентность и мы перестанем быть здесь и будем где-то еще. вот так просто. не может быть. нам нужно перемещаться так медленно, чтобы в дороге ко всему поменять отношение. куда ещё медленнее. медленнее куда?

01:32

здравствуйте, нас зовут эни. мы небинарны и говорим о себе во множественном числе. мы здесь, чтобы ждать смерти путина. не чтобы вернуться домой, т. к. у нас нет дома, но чтобы перестали гибнуть люди., но ведь смерть путина не убьёт режим. поэтому мы здесь, чтобы думать как помочь режиму умереть. нет, мы не думаем, что можем., но мы можем помочь кому-то, кто от него пострадал. вот бы помочь себе.

а вы что русские и вы пострадали хахах, вот бы помочь кому-то, кто пострадал от действий неестественно большой россии, в которой так много места, что очень многих можно судить ни за что, убить безнаказанно и похоронить так, что никто никогда не найдёт и не услышит.

единственная наша площадка для высказывания — та, которую мы создаём сами. кто нас услышит?

14 апреля

8:29

можно говорить: вы не созданы для свободы. для свободы у вас слишком много травм. они застилают вам глаза и не дают открыться новому опыту.

для свободы у вас слишком много травм и слишком мало денег; слишком мало времени и пространства; для свободы надо было родиться в семье, где свобода имеет ценность; в стране, где свобода имеет ценность; надо было учиться быть громкими, а не извиняться за своё существование; не испытывать вину и стыд; не стараться ужаться, чтобы не мешать; иначе можно догадаться, что как бы вы не хотели свободы — свободными быть не умеете; свобода — это привилегия сильных; вы не знаете, как с ней обращаться, а значит свобода вам не нужна; оставьте её для тех, кто умеет её использовать; для тех, кто создан для свободы; для нас.

мы не знаем, что это такое — свобода. мы не знаем, что это такое —любовь. мы не знаем, что это такое — равенство.

мы знаем, что такое насилие, угнетение, бедность, травля, моральный плен, ущемление прав, неоплачиваемый труд, сексуальная объективация, порношантаж, газлайтинг, увольнения за отказ в сексе, потеря профессии, торговля на маркетах, плохая кредитная история, социальные службы, работники соц.защиты, 13, 20 и даже 24 часовой рабочий день, зарплата 6.400 в месяц.

те, которые более всего способны к формулированию, анализу и поиску свободы знают, что происходит в её отсутствии. кто не является ослеплёнными её потребителями, развязывающими войны и остающимися безнаказанными совершая сотни и тысячи убийств. свобода нужна тем, кто сидит в тюрьме или под домашним арестом или тем, кому нельзя выйти на улицу без сопровождения мужчины или кому-то, кому оторвало ноги взрывом. мы не знаем, что такое свобода.

право на жизнь.

17 апреля

12:18

россия — это кладбище для хороших людей.[арси]

18:53

мы достигли дна отчаяния, когда в конфликтном диалоге сказали, что не будем брать деньги у лео при решении разъезжаться, потому что для нас это болезненно, мы не хотим выходить из ситуации подобным образом и нам нужно всё продумать, а в ответ получили:

вы ебанутые. включите мозги. мы быстрее вас заработаем. [лео]

красная кнопка

)))

аааааа

мы /они/она думаем о том, что каждая персона с женской гендернойй социализацией, которая соглашалась на финансовую поддержку, даже при само супер/ квир/ френдли/феминистком окружении, рискует получить осуждение через неограниченное количество времени, когда это станет уместно и необходимо в конкретных обстоятельствах.

мы думаем о том, что, как бы не хотелось, например, ускорить процесс расставания, не стоит вытравливать людей из личного пространства с помощью пассивной, а затем открытой агрессии.

или вынуждать брать деньги в качестве откупа, даже если это самый быстрый способ освободить себя от ответственности и контакта, который стал нежелательным.

потому что это противоречт всему, за что некоторые из нас открыто топят, и ещё очень напоминает над которыми кейсы, над которыми некоторые из нас тяжело вздыхают встречая в сети и делая гневный репост.

как-будто нашего гнева должно быть дохуя достаточно, чтобы взъебать эту ситему и получить возможность сказать это ебучее "включите мозги. мы быстрее вас заработаем". отобрать это право у тех, кто может сказать подобное, чтобы никогда больше не сказать никому., но это только кажется. гнева достаточно, недостаточно всего остального. если у нас и есть какие-либо привилегии, то это привилегии прекарности; иногда нищеты., но вот это:

сначала добейся потом пизди сначала добейся потом пизди

сначала добейся.

если мы не сможем себя обеспечить в полной мере, мы будем в опасности везде и с кем угодно. безопасного места для мало обеспеченных персон с жгс/ матерей-одиночек не существует. так мы чувствуем и так мы знаем исходя из нашего опыта.

28 апреля

сегодня мы написали предсмертную записку.

2 мая

17:43

не можем и не хотим привыкать к войне. чувствуем адскую усталость. мы ничего не делаем, чтобы переубедить маму и папу. знаем, что есть варианты, но у нас нет сил.

мама пишет: есть слово патриотизм. это понятие вытравливали из мозгов многие годы "инновационными программами в образовании, кстати, тоже проплаченными из США. уж в этом то я точно разбираюсь. вот и результат. россия — наша родина. это как мама. её не выбирают.

и: семья это не поле боя. в ней всегда есть место обсуждению не только вопросов о политических разногласиях. мы их принимаем и смиряемся.

или: во времена революции русские тоже были поделены на белых и красных. История показала, кто был прав.

мы рассказали, что возможно у нас будет стипендия, если наши с лео cv рассмотрят. мама пишет: стипендия это не за то, чтобы выступать против россии? я слышала, что сейчас и за это тоже платят.

у меня у подруги дети за границей уже 12 лет, они рассказали.

7 мая

1:39

неудачно сходили в гости. арси спросил почему в гостях все были пьяные, кроме мужика который колол дрова. мы не пили тоже и решили напомнить ему об этом. арси: ты засчитываешся, как небинарная. небинарная мамочка ты моя.

01:41

во время последнего сеанса терапии мы сидели на парковке во дворе между двух машин и курили сигарету. мы бросили курить в прошлом году, в апреле. и вот опять.

всё ещё не нашли дом.

за последние полтора месяца мы жили в 5 городах, сменили 13 квартир: моска—2, владикавказ—3, мин.воды—1, ереван—2, тбилиси—5. сейчас мы в спокойном месте, но это не наш дом. точно не наш с арси.

сейчас кажется совсем не странным, что мы с лео потеряли контроль над всеми процессами, учитывая обстоятельства в которых мы находились., а ведь война задела нас не прямо, как многих людей, которые иногда становились ближе не имея воды, еды и ночуя в подвалах.

1:50

чувствуем, что нам надо понять свои желания, обнаружить необходимости, проанализировать чувства. не знаем, когда теперь сможем вернуться к дневнику.

удивительно, но в апреле у нас была ещё одна удаленная работа в россии и вчера нам пришли деньги за неё — 16.000, сейчас это спасает., а ещё приходили донаты за портреты. без них нам бы было куда более плохо физически и морально.

за это время мы опубликовали портреты 37 человек и 2 кота = 39.

не знаем, как можно внятно закончить данный дневник. нет сил, чтобы сейчас осознать о чем он. о том, как началась война и проникла в наши отношения, казалось бы, такие далекие от насилия, но только казалось.

конец весне

мы знали человека, у которого была любимая жена и сын, которого он обожал. однажды он спрыгнул с верёвкой на шее с барнаульского моста. никто не мог поверить, что он это сделал сам.

в студенчестве мы жили в одной квартире. наши двери были напротив. он часто говорил, что мы похожи на его маму, показывал нам её фото.

его маму убил у него на глазах мамин бухой партнёр, пока он, маленький даня, прятался в стиральной машине, куда его посадила мама и попросила молчать. так рассказал нам даня однажды на кухне.

он сказал, что ждёт пока этот человек выйдет из тюрьмы, чтобы убить его. он не только нам говорил об этом намерении, но даня был так добр и мягок сам по себе, что никто не принимал это его намерение всерьез. мы тоже.

после его смерти выяснилось, что он ездил в поселок где вышел на свободу убийца даниной мамы, но даня его не убил. может не смог., но он смог убить себя. может из-за чувства вины или слабости. теперь мы никогда не узнаем настоящей причины. осталась его жена и сын, для которых он был родным и любимым, и которые ждали его к ужину в тот день, когда он пропал. рядом с ними он казался (кажется, так и было) спокойным и жизнерадостным.

нас посещали мысли о суициде не один раз в жизни. иногда мы были очень близко, иногда чуть дальше. это было связано с жестокостью проявленной со стороны мужчин. иногда преподавателей или начальства, иногда близких партнеров. мы не могли вынести унижения, чувствовали себя недостойными жизни.

это всегда было связано с психологическим и/или физическим насилием со стороны человека, к которому мы испытывали чувства (уважение, доверие, нежность, жалость, сочувствие, привязанность), от человека, который всегда предлагал нам доверие и на котором настаивал.

желание убить себя всегда приходило в невыносимой слабости и растерянности. очень важно сказать здесь, что мы ни на секунду не переставали любить. мы любили арси каждый момент. это никогда не было связано с желанием расстаться с ним. мы чувствовали вину перед ним за нашу слабость, за бессилие перед жизнью.

сейчас становиться очень страшно, что мы могли чуть сильнее покачнуться в этой слабости и упасть, например, с девятого этажа.

как неудавшиеся суицидники хотим сказать тем людям, которые потеряли близких и любимых таким образом — дело не в вас. скорее всего вы были дороги и любимы и были сильнейшим поводом держаться за жизнь. вы не были виноваты и вы, совершенно точно, не могли и не должны были спасти.

ресурс к жизни находится внутри. если там нет, то за другие жизни не зацепишься, как бы дороги они не были. отчуждение забирает этот ресурс к жизни. отчуждения очень много, жестокость и насилие происходят из него.

если у вас в опыте тоже много того из-за чего хотелось перестать жить, но у вас есть хоть немного настоящей близости и любви, можно пытаться видеть это, смотреть на это, помнить это. для нас это арси и любовь к нему/его/с ним. и вообще все дети. где-то там же растения и животные. потом квир персоны и женщины.

кто боится чувствовать, тот/те более всего способны к насилию и менее всего способны к не манипулятивному взаимодействию. те, кто менее способны к эмпатии, более склонны контролировать чужие чувства и эмоции постоянно обращаясь к собственной рациональности, оставляя вас в позиции слабости. как будто сам факт наличия чувств ставит нас на позицию ниже в любом диалоге.

лето

12 июня

16:50

лео наказывают арси на неделю без приставки каждый раз перед тем, как арси должен её получить. каждый раз продляют наказание ещё на неделю. мы никогда не были жесткими в наказаниях и видим в этом много вреда. мы говорили с лео о том, что пока решение в отношении арси остаётся за нами, но по факту это никогда не так.

приставка — главная лазейка в этом. потому что это вещь лео. они играют по ночам, а потом прячут приставку на верхнюю полку ящика. мы попробовали поговорить ещё 2 недели назад и чуть не расстались.

нам нельзя принять решение по ограничениям, поиску причин и отмене наказания арси — это решают лео.

попробовали несколько раз зафиксировать внимание на том, что арси всю неделю старался заслужить внимание лео, но получал упреки или открытый гостинг. вопрос «как дела» неуместен всегда, надо просто быть незаметным и не вступать в коммуникацию.

арси кроет, он ходит и думает, что с ним не так. нам очень больно, но мы знаем, что если заговорим, то должны будем уехать прямо сейчас, а сейчас у нас 14 лари.

лео хлопают дверью каждый раз, когда срываются и не могут быть столько же терпеливы к арси, каким арси пытается быть к ним. когда арси не выдерживает и хлопает дверью, лео бегут за ним с яростью пока арси не выбежит на улицу, а потом закрывают двери в дом. вчера арси попросил еду через окно, потому что боялся войти домой. 

17:13

у нас останавливается сердце в эти минуты, мы бежим за ними и пытаемся уговорить остановиться. мы до глубины души ненавидим это. ненавидим эту стену. это отчуждение. мы с арси уходим плакать куда-то, пока не видят лео. потому что слёзы вызывают у них раздражение, и мы совсем теряем возможность мирного общения.

мы сейчас волонтёрим в "helping to leave". там каждый раз перед эвакуацией оккупанты пускают слух, что никого не выпустят, и выпускают по своему настроению. с ними нельзя поговорить, это ухудшит ситуацию. поэтому там такие советы как: не смотреть в глаза, не задавать никаких вопросов, не выражать своё мнение по поводу текущей ситуации, не вестись на провокации, быть хладнокровными.

мы часто думаем где и как мы могли бы жить сейчас с арси вдвоём, если бы могли позволить себе аренду, школу и психолога, чтобы не чувствовать что мы одиноки и на краю

13 июня

14:05

чувствую патриархат как огромное болото из которого мы должны доставать себя каждый раз и по потом по уши в тине идти по кочкам пока не оступимся, и потом опять. 

14:07

уже месяц ведём закрытый дневник в ig для близких. сохраняем в актуальных. мы закрыли его для лео, но мы больше всего хотели бы быть с ними в диалоге об этом. для этого сейчас нет безопасного пространства.

нам надо быть очень осторожными в подборе слов и реакциях мимики. мы можем травмировать их чем угодно. они всегда чувствуют от нас опасность, когда чувствуют себя опасными и нам приходиться проделывать большую работу чтобы демонстрировать безопасность в ситуации опасности, чтобы не усугублять ситуацию.

14:11

мы знаем, как они хотели (или хотят) уходить от отчуждения и как на  практике трудно воспоизводить присутствие, когда хочется покинуть пространство. 

мы отказались от селфхарма по отношению к себе. за время этих отношений у нас участились самоповреждения, потому что когда мы ловили отчуждение будучи полностью включёнными эмоционально в наши отношения, физическая боль помогала нам отвлекаться от своих эмоций.мы провели это время с лео — их отношения с селфхармом другие. мы поняли, как тяжело быть свидетелями.

мы тащили лео на кровать когда они стояли и не могли разогнуться после того как в очередной раз себя отпиздили помним эти раны синяки кровоподтеки как мы укладывали их в кровать искали воду валакардин алкоголь что-нибудь. помним как в состояния самого глубокого отчаяния мы оказывали им помощь. и как мы часами лежали в одиночестве и соплях когда приступы селфхарма случались у нас когда никого не было. когда мы первый раз ударили себя при лео впервые (обычно мы делали это наедине с собой) — это так неуклюже вышло, что они потом они пошутили про наш «нежный селфхарм» и нам захотелось пиздить себя сильнее, честнее как-то.

когда мы научились отстраняться эмоционально, больше молчать в этих отношениях, — мы приняли решение закончить с этим, потому что не хотим, чтобы когда-то арси увидел нас такими, и не проецировал на себя. нашему телу без этого тоже лучше. 

лео сказали нам, что били себя из-за нас. из-за наших отношений. при полной ответственности за сложившуюся ситуацию, эта новая ответственность прижимает нас к земле и обездвиживает совсем.

14 июня ⛔️

сегодня лео закрыли от нас страницу после публикации дневника за 19 марта. 

последняя иллюзия того, что наши отношения могут быть прозрачными пала. дома мы не общаемся. нам больно. мы думали, что если бы мы больше молчали, то было бы меньше травматичных моментах в наших отношениях. другая наша часть орёт и хочет сопротивляться отчуждению всеми возможными способами, поэтому мы продолжаем публиковать дневник и писать дальше. движением в этом процессе мы пытаемся проложить какой-то маршрут к выходу из той точки слабости, в которой мы находимся сейчас. 

16 июня

9:43

вчера нам удалось попросить лео поговорить. как мы и боялись, это был разговор о том, что наши отношения закончены и нам надо уезжать. достаточно быстро мы нашли вписку на неделю. потом были мучительные сборы, чемодан, слёзы, предменструальные боли. таксист, который увидел чемодан и заплаканное лицо всю дорогу говорил нам о том, что доля женщины — страдать из-за мужчины, а доля мужчины — свободно жить в отрыве от чувств. нам показалось, что мы никогда не найдём выход из тёмной комнаты отчуждения. таксист отказался брать деньги, которые для нас не было проблемы заплатить, мы не жаловались ему на ситуацию. тем самым подчеркивая наше жалкое положение. унижение заботой.

ночью у нас с лео был первый доверительный диалог за долгое время. они говорили о своих чувствах, чего не делали очень давно. мы понимаем их. очень жаль, что этого не происходило внутри отношений.

там было важное про опору. они боялись сказать, что им в отношениях нужна опора. не потому что нам боялись сказать, а потому что как бы не считали, что у них есть право на такой запрос. у нас же есть запрос давать опору, но мы слишком мало зарабатываем и это создаёт образ человека в непрерывной уязвимости. это не позволяет просить опоры., но нам очень важно знать, что к нам можно обратиться за этим. нас это освобождает от вынужденной роли «слабого человека». то есть как бы мы не хотели соблюдать эти роли, все вокруг нам их диктует. 

максимально конченое чувство, что мы уезжаем вникуда и у нас ничего нет., но больше всего разъебывает, что мы не можем дать опору людям, которых любим, даже если хотим. наша уязвимость лишает нас возможности на настоящее присутствие и поддержку внутри отношений и становится поводом для их завершения. 

19 июня

23:13

нам пиздец. мы съехали от лео. у нас нет никаких сил продолжать этот дневник. когда у нас был сеанс с клинической психологиней, мы следили за движением её пальцев 12 раз и описывали, что происходило с нами в эти моменты. мы не можем есть и быстро худеем. стараемся изо всех сил себе помочь. проблема в том, что сейчас мы не можем описать то, какую степень боли мы ощущаем. она растворяет предметы вокруг нас. мы сделали это из любви. из любви лишили себя того, без чего сейчас нам сложно оставаться в своём теле. мы чувствуем нас монахиней отправившейся в скит.

20 июня

14:15

вчера приезжали лео. сделали оладушки и приготовили единственно возможную еду, которую мы можем есть. мы договорились на секс дэйт. как раз тут сейчас. мы не понимаем, как возникает возможность соединения в данных обстоятельствах. 

21 июня

то доверие и включение которое вчера возникло во время секса исчезло когда мы позвонили во время панической атаки на фоне голода.

нам страшно. мы боимся, что эта зависимость от присутствия нам сильно навредит, что мы не выберемся. никогда мы ещё не сталкивались с проблемами, которые есть сейчас. с невозможностью поесть. больше нас ничего не пугает. мы хотим просто быть на связи со своим телом, есть и пить без панического страха создающего спазм в моем горле. мы никогда не ели так мало, как сейчас.

21 июня

16:27

все проблемы меркнут на фоне того, что у нас не получается просто пить, есть и глотать слюну. звонили маме в слезах и соплях. поддержки семьи особенно не хватает сейчас. стараемся думать о том, что это не навсегда.

16:28

в панике собирали вещи в рюкзак, вызвали машину до лео, ехали в такси стараясь, чтобы не текла слюна на одежду. в голове жуткая картина, как нас увозят в психиатрическую больницу и подключают к аппарату искусственного питания. 

16:47

в такси, где мы пытались как-то тихо ехать и глотать слюну с нами начал разговор водитель. конечно снова о войне и о россии. за это время таких разговоров были уже десятки, но в этот раз, после фразы за то что вы сделали вы будете расплачиваться десятилетиями мы начали реветь навзрыд. мужчина не понял, что вызвало слёзы. сказал, что сколько не говорил с русскими такого не было. ничего не бойтесь, вас тут никто не обидит. потом мы приехали. денег не взял. 

17:40

ччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччччч

сели на мышку

24 июня

наш дневник это способ что-то сказать себе в квир-времени [02:10]

это просто произошло. наше тело отказалось есть. сначала стало трудно пить, потом мы ели все медленнее, потом все меньше, потом мы разъехались с лео и перестали совсем. [2:11]

потом стало очень страшно. потом мы стали кричать о помощи. 

на сеансе с терапевткой, во время которого мы могли с трудом шевелиться и выражать мысл, она задала вопрос: когда вы решили отказаться жить? — это решение было распределено во времени. сначала личный опыт насилия, потом массовые аресты, насилие заключённых, домашнее насилие, война. нас убивает зависимость от отношений которые стали балластом между нами и миром, с которым страшно оставаться наедине. так случилось. это не может быть ответственностью лео. как и не является тем, в чем виноваты мы. 

мы думаем о том, что даёт нам эта травма. [2:16]

каждый день мы читаем о людях которые голодают, умирают от голода, болезней, ранений. мы видим как уменьшается наше тело и думаем, как и зачем мы делаем это сами с собой. мы никогда не сидели на диете дольше недели (из-за гастрита, не из желания похудеть). 

эта травма обнажила и довела до предела все наши страхи последних месяцев. сейчас мы хотим решить одну единственную проблему. потому что ко  всем остальным мы сможем вернуться, когда будем живы. [2:20]

сейчас мы делаем все возможное, чтобы жить. мы видим, что можем что-то сделать для себя и почувствовать результат. у нас есть успехи. мы уже можем сделать эту запись. мы можем немного отстраниться от страха. [2:24]

нам помогает ярость. мы чувствуем ее, когда читаем об изнасилованиях, побоях, убийствах. не хотим, чтобы тела женщин и квир-людей самоуничтожились без постороннего вмешательства от количества боли, ужаса, неравенств  и несвобод.

наше тело не исключение. мы желаем ему жить. 

26 июня

17:49

сегодня первый день, когда мы можем есть и пить. это удивительное чувство. у нас было три первые в жизни сессии с психотерапевткой. чувствуем, что это действительно помогает нам. мы очень много работали. все ещё мало и медленно, но мы едим и чувствуем больше сил. иногда просто лежим и отдыхаем.

17:52

у нас с лео возник контакт, как только мы с арси уехали. сейчас они готовы рассмотреть варианты совместной аренды. нам страшно. мы боимся потерять контакт, когда снова сблизимся. мы приезжаем к ним домой. еще недавно это было нашим домом. мы чувствуем, что они там ведут себя иначе, чем когда приезжают к нам. 

сейчас мы понимаем, что не только лео было тяжело с нами и арси, но и нам было тяжело с лео. когда рядом кто-то, кто нам дорог ежедневно  эмоционально нестабилен — это делает нас постоянно включенными в эмоции другого. это трудно. это делает нас зависимыми от чужих эмоций. мы чувствуем, как сейчас мы нужны себе. в первую очередь себе, потом арси. мы не уверены нужны ли мы лео. 

28 июня

1:12

каким-то чудом удалось найти квартиру на полтора месяца. из нашего состояния последних недель сложно быть продуктивными. съездили на три просмотра, на два не доехали, в итоге нашли через сторис.

сегодня окончательно приняли решение не делить аренду с лео. опять же, если бы мы не поговорили об этом напрямую, то сейчас мы бы въезжали в квартиру вместе. это могло бы стать очень разрушительным для наc.

1:20

мы слушаем наше дыхание, гладим себя по ногам, обнимаем себя. мы пытаемся дать себе почувствовать, что мы есть. когда мы встречаем новость о новом взрыве нас не разъебывает, как раньше. мы понимаем, чем это может обернуться для нас.

сегодня мы потеряли силы, когда слушали войс от лео. потом снова старались поесть уговаривая себя, что завтра будет легче. главное не останавливаться., а хотелось бы быть продуктивными и в других делах.

1:22

дневник уязвимости. пишем о том что не хотелось бы чтобы кто-то о нас узнал. почему так важно увидеть свою слабость? из этого состояния писать очень сложно, но из него и было бы важно.

1:30

будем жить с выпускницей нгти.

21:40

хочется набросится на все дела и всю еду, но пока наша основная задача — делать следующий день чуть проще. всегда на шаг вперёд. сегодня надо чемодан собрать, чтобы перевести вещи по частям. 

22:10

сейчас должна быть сессия с психотерапевткой, но арси ещё не спит. хотим домой, дом рядом с лео. все ещё чувствуем так.

29 июня

чемодан собран, арси уснул, сессия состоялась [1:56]

10:21

когда мы пытаемся осознать количество погибших и пострадавших в этой войне кружиться голова. необъятно. мы боялись, что с нами случится война, но даже в этом страхе мы не осозновали, что она произойдёт изнутри.

мы маленькая частичка большого тела агрессора.

30 июня

8:52

возвращаются силы. первое, что мы чувствуем — дикую злость на все. раздражение из-за любой мелочи. вот что происходит с нами, когда отступает страх. мы хотим пиздить боксёрскую грушу, кричать с балкона

аааа аааааааа ааа.

с концентрацией пока беда. это блять злит.

8:55

несколько дней назад, когда мы ещё искали квартиру для нас с лео, но сомневались, мы нашли в себе силы поговорить. нам тогда показалось, что лео как будто говорят не с нами. мы писали текс, они войсы.

мы спрашивали: уверены ли они, что сейчас нам безопасно съезжаться. они отвечали что-то вроде того, что мы с вами по разному чувствуем, близость же это не только рядом. к тому моменту мы уже несколько дней искали квартиру по запросу лео и ездили на просмотры в состоянии очень разобранном и все время чувствуя голод.

нам захотелось плакать от того, что пока не сделаем усилия прямого ответа на что-либо не получить. жизнь в вечном сомнении. ещё стало больно от того, что мы с арси съехали сразу как лео прямо поговорили, что не хотят этих отношений. в этот же день. потому что, если бы мы остались — это неизбежно превратилось в опыт насилия. почти превратилось. мы хотели дать нам с ними возможность не заходить туда. это было бы разрушительно для всех. поэтому супер больно слышать, как они говорят нам:

понимаете эни близость это же не только рядом.

мы на этом не настаивали никогда и не поняли почему с нами говорят как с влюблённой девочкой которая ещё не знает что же такое взрослые отношения.

вчера мы узнали, что это был диалог под запись доя документального фильма про лео и их квир-рэп-альбом. учитывая то, что мы отвечали в основном текстом предполагаем, что эта ситуация будет рассказана голосом лео, через вот такую оптику. вчера мы узнали, что вся наша переписка из доверия к оператору передана ему.

несколько месяцев назад, после конфликта лео снесли всю нашу переписку в тг, чтобы мы не могли к ней вернуться, проанализировать, отрефлексировать, сопоставить, вспомнить. сейчас мы чувствуем уязвимость боль гнев недоверие злость обиду ярость несправедливость. 

когда мы выразили сомнения лео сказали что чувствуют напряжение и поэтому нашу линию из фильма лучше бы

голоса в этой истории у нас не будет

9:24

вчера у психиатра нам сказали как называется то, что происходит с нами —- это соматоформное расстройство. так часто происходит от подавленных эмоций и невозможности высказывания. логичное расстройство, если жить в россии.

с нами это случилось потому что началась война. когда хотелось кричать мы закрыли соцсети и месяц провели в дороге и тишине.

вместе с этим лео поставили запрет на диалоги, потому что у них не было сил. начать разговор значило нарушить личное пространство.

мы злимся потому что звать нас с арси с собой зная все о нашем положении — это тоже ответственность. эту ответственность с нами они делить не стали. всю дорогу и потом нам казалось, что нас выживают из этих отношений, не имея сил и готовности на открытый диалог. условия существования становились все более сложными для нас — молчать. нас ожидают антидепрессанты и нейролептики на полгода. сама виновата.

21:52

весь день злились на себя, всех, всё. в итоге купили назначенные антидепрессанты.  

21:54

завтра переезжаем. квартиру помыли, вещи собрали, приготовили арси обед в школу. вставать в 7:00, сделать завтрак, помыть посуду, подмести ещё раз, выкинуть мусор, отдать ключи, закинуть чемодан рюкзак и сумку в такси, завести арси в школу на час позже, поехать в новый дом, помыть новый дом, разобрать вещи, потренить. если будет тяжелый вход в тераппию будет жестко. жить этот месяц не на что. донатов хватило на комнату в доме у друзей. это просто вау.

22:08

завтра встреча с лео и даней, который снимает документалку про лео. теперь мы персонажка фильма про лео. художники будут делать искусство, а их партнерки воспитывать своих неудобных детей: в кадре, если будут понимающими. за кадром, если будут с чем-то не согласны. ну пиздец эни. идите нахуй с данной оптикой. хорошо

соглашаться снимать наш секс для кино про лео, потому что секс — это так классно; все увидят что вы секс-позитивны. трахнуть лео в фильме про лео. сегодня у нас нет других привилегий и возможных форм данных отношений. соглашаться или нет? ну… если вам дороги эти отношения…

то можно занять предложенную роль. если нет, то не занимать. никто из партнёров никогда не принимал нас безусловно. хотелось бы узнать, как это ощущается изнутри. 

22:18

мы превращаемся в реквизит

интересно, когда-либо смогут ли лео почувствовать это и понять., а понять почему мы терпели и молчали? может быть, когда будут смотреть своё кино. в кино же должна быть любовная линия, какая-то линия напоминающая любовь и присутствие. это моя задача?

что было дальше