пока печка грела спину

приятное тепло разносилось по телу

пульсировало и сладко ворочалось.

мыслящая субстанция отправилась в путешествие

по соседним палатам, посидела на подоконнике, заглянула в спящий холодильник, разлила чей-то недопитый кисель, но услышав шаги из ординаторской все же юркнула обратно под одеяло и после недолгих мытарств уснула

наступило утро

из одного окна видна железная дорога

трамваи по ней не ходят кругами, а только от края до края

это действительно странно

они желто-синие,

очень красивые и теплые

мне так кажется — это не точно — потому что минус сорок градусов или около того

из другого окна я не знаю что видно

какое-то огромное здание, где происходят огромные процессы

приводящие к мизерным зарплатам

из–за которых уборщица из деревни едет в город —

говорит, что если работать в городе, то тогда можно прокормить детей в деревне

но если работать в городе и жить в городе — уже ничего не получится

лицо у нее очень светлое

делюсь с ней своими фруктами

и окончательно не понимаю как же так

кусочек рыбы плавает в какой-то каше
у каши есть вкус у рыбы нет
каша похитила рыбу, утопила ее, приказала молчать — какой бред, а что вы хотели, даже самый чистый разум хочет получать новые созерцания, а если созерцания меняются только во время обеда — примерно раз в день — то похищение европы запросто превращается в похищение овсянкой

приближаемся к содержательной части —

хотя я перечитывала диалектику, в палату зашел картезий

в халате его было не узнать, французы и башкиры в масках похожи с пяти шагов

⁃ какие у вас жалобы
⁃ после десяти шагов у меня кружится голова
⁃ делайте девять
⁃ хорошо, это все?
⁃ вас рвет от воды?
⁃ уже нет
⁃ замечательно!

когда врач ушел, картезий снял маску, и устроившись на холодильнике сказал, что все будет хорошо

теперь то ты понимаешь, что такое мыслящая субстанция? — ему явно не было удобно на холодильнике

смутно — говорю я 

плохо — говорит он — нужно ее понимать ясно и отчетливо

что же делать? — говорю я

полежи еще чуть-чуть и подумай о простом, о самом простом, что только можешь помыслить

но разве мы начинаем не с самого совершенного? — удивленно спросила я Рената

⁃ Илиана Равилевна, ваши анализы в норме, Вам уже можно домой, завтра выписываем, все хорошо, — сказал Ренат Ильдарович

Рене только рассмеялся от моего глупого вопроса, нацепил на нос маску, и прежде чем окончательно исчезнуть, хохотнув правым французским глазом сказал — bien sûr