Всё как у людей —

Меня зовут кот Сергей.

Вижу я чернобелыми, романтических притязаний лишен, хотел стать художником.

Живу у Петровых на даче. Они, как мне кажется, хорошие люди, кормят изрядно, да и еще не этими пакетами, а со стола.

Отец семейства — большой чернобровый

Творчески амбициозный господин

Вежливо терпит меня, но по имени не обращается,

Растягивается в кривой улыбке,

Когда гости умиляются мне.

Я его понимаю, он большой и тучный,

Уже не гибкий — как мы коты — да и никогда им не был

Многое у него не получается, а то что получаеться, право, могли бы встречать и более бурными авациями

Проблема его заключается, мурр, в том,

Что как мужчина — он не хочет ничего менять и пуглив как мышь

Но как человек — ведь у души человеческой

(У кошачей есть)

Нет пола —

Как человек он, конечно, пострадывает,

Видет тягучие сны которые подсматриваю я 

И мне его жалко

Иногда я желаю ему быть котом.

Его хозяйка — то есть моя хозяйка —

женщина цепкая

Всю ее разглядеть не получается, ну, если только со шкафа или дерева

Но на дерево все нет случая залезть,

А шкафы упираются в потолок.

Хотя, мурр, я большой мастак потоптаться на ее округлостях или на спине, все мягкое и теплое

Она в душе мягкая и нежная как все женщины

Я вот хозяина понимаю, а ее нет

Да, это все потому что она женщина. А женщины и кошки непонятные.

Повезло что я кот.

Дети на дачу уже не ездят, но я всех их помню — хорошие дети. В отличие от котят они побольше, но вот как-то долго растут. Я бы даже сказал — всю жизнь.

Люди, конечно, странные. Их жалко, им тяжело. Язык у них какой-то сложный и не один. Огромные они, тяжелые и все время чем-то заняты, постоянно болеют и нервные.

Мы с Василием по пятницам любим за миской молока обтереть соседей. Бабу Ладу любим больше всех. И не потому что молоко ее, а потому что она живет, мурр, правильно.

У Василия вообще нет хозяев, даже дачных. Я таскаю ему иногда что-то от Петровых. Василий рассказывает, что его бросила подруга, а детей своих он так и не видел. Такое часто бывает у людей, говорю я ему. Уши повисли.

Вчера Василий принес птичку, сам поймал. Я такое есть не буду, я завязал. Когда с людьми живешь все это опротивляет. Василий говорит, что я зазнался, да нет, я просто ищу баланс между природой и обществом. Хотя и знаю про себя — не будь Петровых, мяукал бы по другому. Все, короче, как у людей.

Я кот-Сергей немолодого возраста. Хозяйка пару раз спрашивала у хозяина не забрать ли меня в город. Она, правда, опасается, что я издеру всю мебель — еще пару лет назад, кстати, мог бы. Сейчас моей внутренней мотивации поубавилось и спорить с судьбой я не стал бы. Все, короче, как у людей.

Пока решили меня не брать и понадеяться на бабу Ладу, которая тут всю зиму. Я не в обиде, крыльцо большое и я буду приходить отсыпаться. У бабы Лады дома уйма котов. Орут. Как только люди их терпят.

Жалею ли я о чем-то? Да, все как у людей. Жалею, что мало гулял с родителями, что рано сбежал в другой район, что детей заводил бездумно и без счета, что все не бросил ради любви, а было и такое, что бросил любовь ради всего, а оно было не всё. Ничего не скопил на старость, мышей ловлю фигово, да и сам труслив как они. Оборачиваюсь назад — вроде жил, а вроде — усы вот и хвост. Плешивый. Иногда — стыдно сказать — жалею, что я не кошка. Был бы кошка, лежал бы ночью на груди у хозяина и вытянул бы из него этот жуткий кашель, а то ведь еще откинет хвост раньше срока, как Жора у бабы Лады в том году. Все, короче, как у людей.