Если попытаться выразить дух конца XIX века одним словом, то это будет «увядание». Становятся слышны последние стенающие голоса Европы как культурного пространства. И как каждая эпоха Fin de siècle породил своих глашатаев, одним из которых был граф Лотреамон. О жизни Изидора Дюкасса (так звучит его настоящее имя, Lautréamont — псевдоним, который он заимствовал из романа Эжена Сю) известно немного. Он родился в Уругвае в семье местного чиновника, в 13 лет его отправили учиться во Францию. Окончив лицей в городе Тарбе, Изидор переехал в Париж, где продолжил обучение в политехническом университете, который он быстро забросил. Обеспеченность семьи позволяла ему писать и не нуждаться в поисках работы. Принято относить Лотреамона к направлению «декаданс», его известность затмевается такими фигурами как Бодлер и Рембо, это вызвано тем, что граф умер в молодости, будучи 24 летним юношей и написал совсем немного. Главное его произведение это «Песни Мальдорора» — поэма, написанная в прозе. Мальдорор — существо с человеческими чертами, обладающее неведомой силой и соревнующееся в обладании властью с самим Творцом. Байронический образ сразу выдает себя, но если для романтиков эстетизация зла — прием равняющий добро со злом, дьявола с Богом, то у Лотреамона низводящий до грязи. Мальдорор не просто падший ангел, бросающий заведомо обреченный на поражение вызов. Он творит зло из–за презрения к себе и к людям, к миру в целом, упиваясь жестокостью, наслаждаясь ею: только что он отбивает кости юноши спрятанном в мешке, как через некоторое время подает мещанке милостыню. Все его деяния описаны в мрачных, витиевато построенных картинах. Красноречивость текста — итог качественного изучения риторики (кстати, книга посвящена учителю риторики). После красочных рассказов различных святотатств Мальдорора следует обращение автора к читателю, где излагаются мысли о литературе и цели самого произведения: «И потому продемонстрирую читателям не только благородство и изысканность, но и безумие, гордыню, злобу и каждый узнает в этом изображении самого себя, да не таким, каким хотел бы видеть, а таким, каков он есть на самом деле». Между обращениями и действиями поэмы мелькают искры нарочитого безумия, смысл которого противоречивое построение предложения и развязки слов (похожий прием использует Рембо в «Озарениях»). Так картина ускользает, остаются обрывки абстрактных и конкретных объектов: эта поэтическая фуга эксплицитно проявляет безумие, почти неотличимое от настоящего (ср. поздние фрагменты Гельдерлина, написанные в годы потери рассудка). Конечно, освобождая слово до таких пределов бытия, где оно преодолевает мораль, естественные законы, сущее в целом, не могло обойтись без последствий, в чем признаётся сам поэт: «Раз поэзия сомнения приводит к такому убийственному отчаянию, к такой теоретической злобе, то она в основе ложна, потому что оспаривать устои, которые оспаривать не следует, это более чем неоправданно». В этом отрывке письма раскрывается весь замысел произведения — показать отрицание, сомнение, оголтелую мизантропию, которые опровергают в итоге самих себя. Дидактический посыл, написанный глубоко духовным человеком. Дух этот непосильно сражается со своими изъянами как со струпьями на иссыхающем теле. Эта полярность хорошо видна в «стихотворениях», которые планировались издаваться сериями, но из–за ранней смерти планы не осуществились. Вот что служит эпиграфом к первому стихотворению: «Я заменяю меланхолию отвагой, сомнение — уверенностью, отчаяние — надеждой, озлобленность — добротой, стенания — чувством долга, скептицизм — верой, софизмы — холодным спокойствием и гордыню — скромностью».
Обобщая можно сказать, что поэзия Дюкасса наполнена аллегориями, которые постоянно ускользают перед глазами читателя, кровавыми сценами, которые заставляют чувствовать отторжение и, даже, прямую злобу и непонимание мотивов, в особенности — наслаждение жестокостью.
