Create post
Philosophy and Humanities

Заметка о призракологии

Анатолий  Кодинцев
Артём Канкулов
Kolya Dudolya
+1

Постмодернистский отказ от будущего в пользу бесконечного повторения одних и тех же сюжетов и их смешивания, стилизация стилизации и обреченность на пребывание в застывшем времени, в конечном счете, стали разочарованием для западноевропейского глобализированного общества позднего капитализма. Вместе с разочарованием пришла и тоска по другим, уже недоступным сценариям развития культуры, которые теперь отголосками, словно дежавю, врываются в настоящее.

Евгений Юфит, Зоркий, 1997

Евгений Юфит, Зоркий, 1997

Слово «новый» потеряло свое описательное свойство, по крайней мере, в отношении визуального искусства, а то, что называют актуальным сегодня, все с большей скоростью перестает быть таковым. Музеи продолжают оставаться местами для демонстрирования застывшего или мертвого искусства. Их число и объем фондов увеличиваются с такой же стремительной скоростью, с которой современные культура и искусство обрастают новыми практиками и произведениями. Именно в состоянии современного музея, описанном немецким философом Германом Люббе, находит отражение хонтология, одолеваемая призраками прошлого и обеспокоенная еще не произошедшим будущим. И если метамодернизм определил состояние современной культуры метафорой внебрачного ребенка модерна, то призракология утверждает, что этот ребенок мертворожден.

Термин «хонтология», предложенный французским мыслителем Жаком Деррида, обозначает утвердившуюся в современности власть призрачного прошлого как состояние некогда существовавшей, но так и не сбывшейся, надежды на прогрессивное движение в будущее. Понятие состоит из двух слов: haunt, которое обозначает частоту и навязчивость тревожащих воспоминаний, и ontology — онтологию как учение о бытии через присутствие в мире сущего, которому противопоставляется призракология.

Разница между ними заключается в том, что бытие представляется не как экзистенция во времени и пространстве, но в качестве промежуточного состояния между «уже нет» и «еще нет». Однако это не просто нахождение между прошлым и будущим. Это пребывание в таком настоящем, которое, с одной стороны испытывает последствия своего травматического прошлого, а с другой, — находится под влиянием идеи об упущенном когда-то будущем. Если онтология мыслит категориями сущего в материальном и духовном воплощении, то призракология говорит о мертвом и бестелесном, которое, тем не менее, вполне зримо и осязаемо вмешивается в нашу жизнь.

Евгений Юфит, из серии Прозрачная роща, 1992

Евгений Юфит, из серии Прозрачная роща, 1992

Навязчивые воспоминания из прошлого накладываются на не очень оправдавшиеся ожидания от будущего, которое так и не наступило, но было потенциально возможным. В этом сложном темпоральном сочетании становится все труднее определить, что является временем настоящим, а что — отголоском прошлого и навязчивым повторением. Такая деформация происходит и из–за все большей оторванности от проживания в текущем моменте. Например, время, проводимое в интернете вытесняет время, проводимое в физическом мире. То же самое верно для оппозиции виртуального и материального пространства. Сам же интернет, подобно музею, становится стремительно растущим архивом, неизбежно превращающим все свидетельства о настоящем, которые в него попадают, в призраки потенциального прошлого.

Отсутствие подлинного динамизма и изменчивости, начала и завершения действий, прогресс без подлинного прогресса — эти черты современной массовой культуры, в свою очередь, приводят к трудностям в определении времени и пространства. Воспоминание о событии в прошлом постепенно превращается в воспоминание о стиле, существовавшем в этом прошлом, — оно лишается своего подлинного значения.

Подобное вытеснение проявляется, к примеру, в нематериальном характере повседневности. Сфера услуг превалирует над производством материальных благ, а общество потребления превращается в общество впечатлений. Приобретенный в путешествии сувенир со временем заменяет воспоминание о поездке, неизбежно искажая и деформируя его. То же самое можно сказать о фотографиях и документациях, число которых год от года только растет. Призванные увековечивать, они создают собственное, оторванное от оригинала представление о произошедших событиях, моделируя и редактируя память. Об этом подробно говорил Зигфрид Кракауэр в эссе «Фотография».

Это значит, что, обращаясь к этим документам и фотографиям в настоящем, мы обращаемся к призракам и вспоминаем прошлое, которого, вероятно, никогда не было. Испытываемая при этом ностальгия является не чем иным, как сожалением о будущем, которое так никогда и не наступило.

Элементы призракологии в музыке, такие как отсылки к научно-фантастическим фильмам прошлого века, тяга к мистицизму, использование хтонических мотивов, способны без усилий узнаваться и считываться в произведениях, чего нельзя сказать о визуальных искусствах. На холстах, в видеоработах и фотографиях черты призрачного прошлого, приносящие тревогу и беспокойство, скрыты за сюрреалистическими сюжетами и играми бессознательного. А тоска по несбывшемуся будущему маскируется яркими цветами и необычностью форм.

Призракология принадлежит анонимным и децентрализованным силам, которые, однако, обладают властью влиять на реальность, изменяя ее. Хонтологию можно сравнить и с психоанализом, предполагающим бессознательное как неподконтрольное сознанию прошлое и будущее, пытающееся через дежавю и грезы их сконструировать. В более широком смысле, хонтология — это еще и переживание глубокого чувства вины, которое испытываем мы, потомки утопических и смотревших далеко вперед проектов эпохи модерна. Это постоянно ощущаемая вина за так и не сбывшееся будущее, показанное когда-то в футуристической научной фантастике с культом все более интенсивного технического прогресса. Но это чувство мы в современности испытываем совершенно незаслуженно.


Текст создан для выставки After The Future (куратор: Софья Симакова, галерея «Триумф»). Впервые опубликован 8 августа 2019 года.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Анатолий  Кодинцев
Артём Канкулов
Kolya Dudolya
+1

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About