Нам нужен «корневой» гений, тот кто за «все» ответственный, тот кто благословил поколения авторов на труды. Тот с кого спрос, кто первый придумал современную живопись, кто раньше всех сказал, тот кто первый объяснил! Все это в одном имени или «в слагаемых», из разных звучаний и времен? Вечный спор рисунка и красок. Этот конфликт возможно и рождает современную живопись. Кто тут главный, где «несущая конструкция»-школа? Флоренция с ее вниманием к рисунку, или Венеция где главенствует- цветное. У каждой из школ должен быть лидер, тот кто вдохновляет на битву адептов. Личность — как знамя поднятое за «все идеалы». Сформулирую основной конфликт художественных подходов.

Горная Флоренция- это перспектива, всякие построения, основы-теории, изучение анатомии. Композиция, тело, вписывание анатомических форм в композицию. Сначала рисуют, чертят, а потом раскрашивают. Силуэты гор, контуры! Любое имя отсюда- это прежде всего теоретик мудрец, знаток. Леонардо да Винчи, Микеланджело Буонарроти, Андреа Верроккьо, Паоло Уччелло, Сандро Боттичелли. Флоренция- это когда идут от идеи, от заготовленных наработок — идут в живопись.

Иные- приморские Джорджоне. Тициан, Тинторетто, Веронезе- это Венеция, это больше воды. Можно попробовать «плыть»- больше отталкиваться от самой природы. Ну например так бывает что рисуя художник совершенно не понимает что там «в кустах» перед ним- телега или лодка на берегу, человек ли овечка? Как быть уйти? Но тем неимение можно браться за дело и без всяких разбирательств, вот так прямо совсем не изучая содеяться и рисуют. Если нарисовано все фотографически правильно, то зритель уже дальше разберется и сам. Что там было -«в пятне». Венеция- (она внутри) Это когда важнее не подготовительное, заготовленное, а финальное- последний мазок, кульминация, фактура, лак.

Живопись многих худ-школ Италии достойна изучения. Венецианская школа- это не что то из ряда вон выходящее, но с другой стороны, тут про колорит, про пятно, про «карнации». Здесь «поэзия», нет языка жесткой формы, здесь язык цвета. Форма никуда не ушла, просто она рождается не из линий, а из цветных мазов, ткется светотеневой магии. Здесь очень принципиальна цветоносность, важна палитра художника, важны переходы, валлеры, нюансы цветовые гаммы. Освещенность. Все то что не сразу уловимо, и базируется на тончайшей градациях света. Тут вместо конструкта, имеет значение фактура- мазок. Конечно- такая живопись очень ранима! Краски вянут. Рисунок он покрепче, по устойчивей, он дольше остается, лучше выживает. «Профиль» не убиваем, «Фас "хил и раним. Линия и "суровая сиена», несокрушимая штука, а всякие полутона, они живут своей недолгой жизнью, они очень быстро умирают, темнеют. «Из дневного», «в ночной дозор»- шествуют «белила» по одной картине. Краски, двигаются, играют, выцветают, обретают особую хрустальную прозрачность, в этом есть жизнеподибие.

Картина сама знает что такое вписывание себя каждый раз в эпоху, и по новому. (Пока не придут реставраторы) Тот Джорджоне которого знаем мы- яркий, тот кого знали в 19 веке был, желтенький, пролаченный «гороховый». Его тоже изучали, разгадывали, копировали.

Великая тайна зрительства прошлых веков такова!- Не видела публика гениев, не бывали люди в Италии, и вообще мало путешествовали. «Знатоки» покупали гравюры, если очень повезет где-то смотрели копии. Двухцветные гравюры? Но, а цвета то были, красочное, шло в приложении как литература, как поэзия! Мечта- прекрасные описания, сочные вдохновленные тексты. Это примерно как сегодняшний «совресик». Не зачитаешься, не вникнешь -не поймешь. Это и есть популярность! Когда зритель сам творит «живописует в уме». Картин итальянца «ходило» много. Его славное имя носили холсты совсем других мастеров. Кто же этот мастер, что так на всех так «убедительно повлиял»- где витала его муза?

Четность, и частность. Чтобы понять где подлинное надо нащупать главное- душу, тему! Любимая тема- заповедное, сердечное! Были какие-то странные представления, о том кто такой этот «гений без биографии», последователи гадали, решали. Что он любил, в каких работах он был самим собой. Что им чтить? Рынок угадывал, рынок исторгал из себя постоянно «древние шедевры возрождения». На каждое столетие пришелся свой Джорджоне. Вот например в какой то момент массово появились довольно странные тройственные портреты, кисти гения- «влюбленные с тисканьем». Считалось, что да Кастельфранко был очень страстным и полностью себя раскрывал только когда показывал куртуазные «темы любви».

1. влюбленные. Любовь захватила мир. Даже Кранехи на них ориентировались. «Пошли» всевозможные двойные и тройные портреты влюблённых. Потом многие студенты «искатели стиля» ориентировались на «созданное мастером». Сами работали на подобную тематику, ориентируясь на подобные композиционные шаблоны. «Он " стал автором любовных сцен. Великое имя, на все века было для арт сообщества неким указателем -куда надо идти! Но — работающее "правило» оказалось «рабочим» флюгером.

2. вооруженные. В какое то время стало ясно, что главная тема итальянца это все–таки «героическая мужественность». Пошли иные герои -«вооруженные мужчины». Рыцари-мужи. Всякие латы оружие, шлемы, стрелы. Странная тема «галерейная мода», когда картины второго ряда вдруг сияют, и становятся «значимыми фаворитами» арт сцены.

3. лесные. Лес, элегии, пастухи. Спящие обнаженные, концертирующие дамы в лугах, легкомысленные пикники. Фигурки, копошащиеся среди зелени. Пейзажность- мельницы, пруды, даже моря.

4. Пейзаж в фигурками, и всякого масштаба стаффажи. Зачастую это очень проработанный пейзаж — калькированная композиция. Городок на фоне гор. Роща. Всякая облачность, и буйство стихий, иной раз даже с ветрами, и грозами.

5. просто портрет. Наполнение содержанием. Выстроеность шаблона. Потом вдруг все переключились на какие-то очень трогательные мальчишеские фигуры, «по поясные» и с очень проникновенным взглядом

6. Венера-тренд. Единственная «античная работа» итальянца — и начавшееся череда Венер-Олимпий. Все великие должны были родить свое под «лежащее» из «пены дней». Интерпретации -обобщение технических идей. Знаемый- значимый в веках образ. Шкала морали общества, возможность раздевать. Длинный пейзаж на заднем плане.

И вот чтобы не придумывали зрители, своим отчаянным страстным спросом, всегда Джордж-Джони был при этом деле «главным законодателем», главными гениальным образцом из сакрального прошлого. Ведь поо настоящему успешная карьера художника всегда начинается в очень далеком будущем. Если он мог значит и мы можем. Если оно «о том» -то и мы «об этом». Гений вшит в подкладку всего «визуального».

Рождество легенды. Людям важнее смотреть, неверное даже больше чем слушать. Живопись -была когда-то главным, «ярчайшим» фактором Возрождения человечества. Это было телевидение прошлых дней. Сегодня это самое телевидение является апокалипсисом, катастрофой, которая приходит каждый день «в каждый дом». Джорджоне один из авторов, «монтировщиков» сегодняшнего художественного языка. Или тут как всегда иное усилие- работа «притязательной публики»? Почему важно ломать голову на таинственном «арт Возрождении». Потому что если вы зашли куда-то не туда, то анализировать надо «развилки», а не то место где вы сейчас находитесь. В истории человечества тоже есть эти самые «развилки» — когда «оно» решает- вправо или влево. В истории нашей страны есть тоже такие развилки, религиозный раскол, революция перестройка. По старым следам -обратно. Картина как идея, именно то что на скалах долбили «первобытные знатоки». «Туда не ходи, сюда ходи». Творчество это значит поторапливаться- «пока на небе свет звезды»! что это за вселенское событие и открытие? Точно ли этот свет -сигнал для тебя? Если ты можешь узреть указатель к сокровищу, если ты можешь преодолеть преграды пути, точно ли это сокровище твое? Идеальный «черный копатель», супер рентген, это тот у кого все золото лежит в обозрении. Как быть мудрым, и не при это глупеньким. Как тянуться с своему? Идеальный зритель, что он может посоветовать идеальному художнику? Иногда вспоминаются жития святых которые пользовались такой популярностью у ангелов что им было трудно дышать. Потому что слишком много ангелов набивалось в келью все там «нагревалось». Трудно выступать- когда слишком много народа в тесном зрительном зале. Душно и хреново.

«Супер стар». Поработаю подробно с одной-единственной картиной из британского музея. Почему именно эта картина? Потому что она странная и содержит очень многие характерные черты для целых жанров, которые породил художник.

«Поклонение волхвов», 1506—1507, Национальная галерея, Лондон. Как же он своей мощью прославил дух рождества.

1. Здесь есть очень странный формат вытянутый длинный это отсылка к той самой «гардеробной теме», массе всяческих ящиков-шкафчиков. Прикладная картина — свиток- панель.

2. Здесь есть многофигурная кутерьма, что в общем-то тоже характеризует некие картины художника.

3. Здесь есть библейский сюжет. Водораздельное- чёткое разделение на две тенденции в искусстве, старое и еще более старое. Библия и античность. Тематические топы.

4. Здесь присутствует очень странная «Фресковая» композиция. Группы. Именно подобные картины были лакомыми «кусками». Часто подобные творения хищнический разрезались, для розничной продаже. Есть мнение, что остатки многих портретных голов Джо, это куски каких-то его более сложных больших работ.

5. здесь «Фото Панорамы» —это что-то новое. С Джорджоне связывали эту моду заполнения пробелов композиции большими отстраненными пейзажами. Это как в хорошей «русской литературе», должно быть непременно поэтичное описание природы. В хорошей картине должен быть пейзаж, ну хотя бы в окне!

6. есть тут не характерные для мастера животные. Но эта тема не пошла.

Все кто пишет о Джорджоне, обычно знают итальянский, и отмечают необычное это прозвище -как нечто очень авторитетное. Налегают. Это как бы не просто мужик -мужычара. Он просто был огромный и заметный. Непросто такой-то там Жоржик, а мощь Жоржище.

Путь на запад. Тема любопытная, восток экзотика, сюда можно было сплюсовать самое странное, что есть в мире. Такое не порицается. Это как эротика на открытках 19 века, если это арабески и эфиопки- «тогда можно». Представления о великом прошлом, для той старины, это то же самое что сегодня «ретрофутуризм» представление о нашем так и не наступившем будущем.

Странное, и безнадзорное. Помните одежды волхвов Босха. Поклонение волхвов Джорджоне, это вполне себе итальянское, длинное как свиток. Фантазия так и осталась не включенной. Долгий кинопроезд камеры. Где то уже встречалась эта «гора».

«Хороший Джорджоне -это еще живой Джорджоне». Да-«весна»-живой. Построение с такой знакомой нам по ивановскому явлению Христа «горкой». Знаток Италии видимо вдохновлялся композицией, Джорджоне, у него «она» тоже упирается в двух солдат «конников». Картина странная по построению, хотя бы тем что очень отличается от того чтоб было в других работах художника. Но почему эти находки так и не прозвучали, эхом в мировом искусстве. Все — всегда на гения ведь равнялись! (На цитатных гениев- тут еще Рафаэль, Леонардо, Микеланджело, Тициан). А эта картина как раз и не приписывалась большому мастеру. Это полотно прошло незамеченным, не разобранным на цитаты! Поэтому -это хороший Джорджоне? Чистый- живой. Потому что он тот который — не стал, не пошел в народ! Сегодня классикой никто не интересуется, значит и по сей день, шедевр свободен от навязчивых творческих интерпретаций, от хищных композиционных цитат. И от этого полотно «какое-то» все вышло живое, для нашего немного мертвенного восприятия. Классика она ведь такая немного «лекальная». Формальная, масочная! Всегда те же «повороты головы», те же световые «карнации».

Литературности. Мне кажется не надо бояться видеть на картине то чего в ней «точно нет». Хорошая картина она про зрителя. «Это про меня». Ми ваши, наши- тематические «зимние» размышления.

Волхвы спускаются с холма, «лето»? Долгий путь! Вдруг, к своему концу оказавшийся еще и опасным! Они думали что будут разгадывать, небесные загадки. Возможно будут лишь добычей для мелких разбойников. Поэтому халдеи наняли сами в охрану «разбойников», бывалых людей. Прочные среди беспорочных- тема! Но тут перед караванщиками возник хищник «посерьезней». Против государства (даже самого хилого) даже мудрым- пророкам (даже объединенных в коалицию) — идти трудно.

Сцена. Мудрецы видя младенца, падают на колени. Правда что ниша вертепа походит на «арт сцену»? Мастера и зрительный зал. Смотрины младенца. Иной раз художники «так кутают» малыша , что и не разобрать. А тут видно, что мальчик. «Танец ребенка». Поклонение. Философы на коленях- им не привыкать! Караван. А иные «лица» -12 шт, еще в суете, распаковки, «запаковки». Балаган. Спешка -но куда? И это выглядит по настоящему реалистично, кино ремесленно и нет духа «постановочный картинки». Все явленно просто- кадром, бытовой сценкой, моментом из жизни- той что рядом- вдоль -«по одоль».

Недо-зад-данное. Хорошая картина- она как, хорошая книга, как хороший фильм… «Мотать» туда сюда, перечитывать. Знакомство! Диалог. Хорошо когда можно делать «паузу», на подумать, пофантазировать, по домысливать. Подступать и отступаться. Автор разрешает? Не все в один присест. Не все одним куском. Важен ведь, часто не текст, (не сообщение автора) важен ракурс, направление- установленный в определенную сторону «Телескоп». Картина это" бойница в крепостной стене", каждая «дыра» отвечает за свой сектор- обстрела. У холстов свой взгляд- на нас. Верно заданный, и не заданный, «откровенный ли» вопрос. А ты уж сам разглядывай. (Что? Что, в зоне видимости). Сам отвечай.

Кони-люди. Странный диалог зверей, двое молочных, (да, да молоко ослицы), и двое подседельных, уставились пара на пару. друг в друга. Что за игра? Обрешетка. Доски забора- решетка упряжи.

Столько сказано, столько отпраздновано «этих рож-девств». Поэты эту тему любили, находили свои мотивы- версии. Художники тоже любили, например два совершенно разных сюжета сделать одним- маги и пастухи (два в одном)? Тут все документально, никаких «пастырей», не крутиться.

и нет протока. Рождество в окрестностях -освещенных Вифлеемской звездой. Что это за безызвестные пустоши, какое им сегодня имя -свет знает! Тень свет. Вдруг повсюду иная география. Космос становится кочками, холмами, тропами. И «млечный путь» он и сегодня -при деле. И сегодня хижины и хожены дороги. А что мы видим. Что нас ведет. Тут исторический нонсенс — и нет пророка в своем отечестве. А «там» ,под Вифлеемом, их появилось сразу три. Явление пред божественным, самых умных, самых знающих, и почему то совершенно «не патриотичных избранных» -набранных. Не та прописка- понабрали, понаехали. И столько нелогичного, и оно тут — настоящая правда жизни. Так и бывает, и не те и не там. Все некстати. Приписка художника! Маги тут как заурядные стесняющиеся люди, у которых все невпопад. То они скромничают, то суетятся. Все тут пребывают в состояние неловкости- невесомости. Волхвы думают- как бы им побыстрее убраться- «дело сделано». Звезды меркнут, и все- но как то не так, «не торжественно вышло». Тут понятно. Это не -«уже» конец, а тут «еще» — и тревожное начало. Вопрос жизни. И звуки суеты, и мудрецы понимают- что они такие же шумные как и младенец, а надо бы тихо. Тур-агент -метеор не подвел! Философы провинились, повалились, ведь до этого стучались совсем «не в те двери». Пустоши! А хотели по административной линии, официальным «дип-путем», чинно, солидно, по царски! По делу духовного туризма, еще и международные связи поправить. А ученые хотели потолковать, обсудить, зафиксировать на камеру, устроить конгресс вручить Оскар и памятную медаль! И нечего записывать. А надо стоять и усвоять. А вышло все же комично какие то звери в стойлах, «дары ослу и быку». Девочка и старик. Запах новоза и ладана. Бомжи? Волхвы по холмам, с семейство тут скоро будет укладываться спать на теплых навозных кучках. Философы понимают, что видимо подставили семейство, зря болтали с властью, зря их «конференция». Знатоки ломились, сперва наперво, совершенно не в те кабинеты. Граматеи «наделали делов» и намутили воду! Устроили переполох, и вот за ними возможно крадутся соглядатаи, прослушка, хвост. Может даже со своими знамениями кометами- «знаменами и караваном» все и угрохали. Вот ученые, вот и научились. Дух рождества, дух позора, плохо сделанного урока. И никто не накажет! Точно «не эти трое», а накажет история, и потом. Спросит за все история обманутых их лидерами «трех народов». И великая фиксация события -это на торжественные золотые скрижали, даже не трудовой- рабочий черновик, а какая то промокашка. Сцена. Вертеп. Солома. И все в мире не так как им показалось, их учтивое торжество тут ненужно, неуместно. Их внимание, благосклонное понимание, важность, не к чему. И видимо ковры и вазы, им продеться вести обратно. Золото- кому, но тут нужно -хрупкому ослику, и его спине. Повинные старики. Они со своим звездочетничеством так не вписываются в происходящее. Наводчики, начетчики. Есть легенда что 12 человек, апостолы разбредаясь «после смерти учителя» по миру, искали этих трех, (или даже целых 12-волхвов, долгожителей, мудрецов). Нашли и сделали их первыми христианами -царями иноземных земель.

Волхвы, с их «востоком на востоке» с ушастыми тюрбанами, барабанами, и халатами, флагами. Они очень неуместны, и невпопад, и «святое семейство» тихи родители — радетели, не могут их прогнать, и вынуждены терпеть. «соседей». Они все понимают. И все скомкано и глупо. Как то надо «космосу» теперь этот корован до дому, и чтобы его не утилизировали по дороге. Как то ангелам хранителям, надо выкручиваться, как то еще философам посылать сны о том как выдраться им теперь из этой отчаянной заварушки. К чему эти вьюки. Не ради святого семейства, а раде своих «мудрых и проницательных глаз» этот поход. (во очию). Зачем дары будущим беженцем, которые даже карманы не могут набить в дальний путь. Таможня! Надо было изумруды, рубины, векселя, чеки, акции, а с золотом вышла промашка. И суетиться лошади и ребята погонщики. Хорошие такие простые парни, которые не про духовность, а про «коней треба подкувати». И от этого даже хорошо, потому что можно просто помолчать. Постоять на коленях, «поелозить мыслью». Это история человечества, «тут», у какой то пещеры, навеса больше похожего на большой замковый камин. Забавно, домик величайшей семьи на земле размером с печку. Волхвы не очень понимают, в какую историю они попали, и эта история точно не про них и не про мудрость. Не для протокола. И не для книг. Это история не про их «знаемое» человечество, а про какое то иное «из будущего», которое точно гадателям не по карте.

Картины «Мадонна с младенцем» мы все хорошо знаем, по многим вариациям. Пошло все с тихой Исиды и младенца. И еще с шумных помпейских фресок и с амфор. Почему то там мадонна бьет младенца тапком! Так девственница, (пояс у нее особый) Венера наказывает проказника- сына Амура. Не знаю как писать слово «амур» это биологическое- видовое или имя собственное. В христианском искусстве много «наследия» тихих и милых дев. Но картины «Старик с младенцем» не очень распространены, художники как-то мало уделяли времени «благообразной старости». А античность наоборот любила эту тему. Обычно про старика Иосифа как то комично с иронией — «то же мне папаша». Тут у Джорджоне Св. Иосиф иной, непривычный! Он восседает как царь, у него в руках «скипетр, и держава». Странный такой владыка- пока лишь регент. Иосиф Обручник, то ли обручённый- то ли плотник который делает витые обручи, обручи на бочки. Евангелие от Матфея начинается с родословия Иисуса Христа. Фактически это родословие Иосифа, «мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос» (Мф. 1:16). Мария была второй женой Иосифа Плотника, от первого брака у него осталось шесть детей: четыре сына и две дочери. Вот на картине восседает он- седой «царь» в сине-золотых одеждах, царь в образе главы и покровителя Святого семейства.

Император и «Трое царей». Понаехавших тут 12 человек. Отсылочка. Так к слову пришлось про это число. Зрители любят поискать среди многофигурок автопортрет художника, пусть это будет еле видный «волхв -в профиль». Все занимаются, (на холсте) какими-то своими делами, возятся «с подпругой» или просто стоят с отсутствующим взглядом. Да понятно, что не все тут «в теме» и не все понимают суть происходящего. Тревога. Кто то думает наверное о контрабандном беззаконии, в которое их втянули работодатели. Судьба вселенной! Да контрабанда мимо мего дознавателя, «царя мира сего». А что простые не ученые- работяги, на проект. Есть и поважнее дела- собственная жизнь. Непонятная тема. Неучтености! И мы тоже значит, не обязаны её понимать. Можно просто смотреть и в этом есть что-то необъяснимое -" в себе". Именно такие картины запоминаются, потому что их вспоминаешь и по прошествии времени говоришь. — " вот сейчас я понял, именно то что тогда толком не разобрал". Как молоды мы были, как искренне ненавидели…

Волхвы на коленях- они словно «нам» дают свои Дары. И обращены они почему то к зрителю? Их фигуры развернуты к нам, а совсем не к скромно сидящему- «играющему на коленях» младенцу. Если проследить линии взглядов, то больше эти «Волхвы» обращаются к стойлу, и к корове. Адресат! Многочисленные восточные слуги как то не особо рады семейству. (Ради них «Этих» вся эта затея?) Только пажи -«дети благоговеют». Другие погонщики группами совещаются, и уже вроде бы собираются в обратный путь. Они уже устали от этой чужбины. Хорошо, не по причине чуда небесного, привлеченное, «волшебное» возможно относиться к чуду земному. Хорошо что они вообще сюда добрались- минуя опасности, сомнения, и теперь им предстоит благостный «Путь домой». Уже без звездного правительства, но по знакомой дороге. Почти до Египта дошли! И надо еще уйти от погони. И маленькому ребёнку тоже предстоит долгий путь, и тоже уход от погони. Путь домой! Пути туда и обратно одинаково опасны. Но путь домой на родину, он просто очень приятен. Олицетворения человеческих рас — белой, чёрной и жёлтой. Разносторонние три царя, и как то вместе и интернационально. Гормизд, Язгерд, Пероз. Им будет не просто- они разделяются и патриотично каждый зашагает «к себе в угол». А в четвертый угол «Египет-магов» это место для роста будущего миссии. Ловкачи! Обманули царя Ирода, а ведь обещали к нему вернуться, и все рассказать. Не дождавшись их, разгневанный Ирод решил отыграться на младенцах своего народа. Вот так связываться с иностранными агентами, вот что значит верить коварным сертифицированном иностранцам, засланцам. Все надо самим, общенародно, патриотично!

За забором, заборчиком. Иногда библейская бедность это как-бы «юродство». Классовые заигрывания. Когда «Царь царей» вдруг нарочито бедный, малозначимый. И семья у него какая то «не многочисленная». Но потом как бы становиться понятно, и само собой предполагается, что для человечества это «человек» серьезный, значимый, не просто так «учитель». Кажется тут эта бедность — это такая военная хитрость. Декорация, из ветхой крыши которая вот вот обрушиться, (именно так любили рисовать). Царь и в его честь «потом» будут храмы из золота, бриллиантовые украшения и златотканые одежды.

Работы Джорджоне — драгоценность их так мало осталось.

В этой картине есть одна странная вещь, все как будто бы спят -никто не смотрит открыто. Попробуйте вот так вот посидеть и «Смотреть сквозь веки» или может быть даже чуть пожить в этом состоянии опущенных «прищуренных глаз». Странное такое состояние полусна на и какой-то внутренней загадочности. То что ты получаешь- откровение, зрительную информацию не на 100% а на 20%. У двух Волхвов в руках какие-то баночки. Маги принесли младенцу три дара: золото, ладан и смирну. А вот один уже вручил свою на суд святому Иосифу. То есть очевидно они подошли, первым был наверное мудрец, с большой рыжей бородой, сунул «шарик» старику. А потом они поняли что это слишком, и решили постоять на коленях с протянутыми никому ненужными здесь штуками. Зачем богу, создателю вселенной, какие то отколупки смол, бальзамы намеки на будущее «бинтование». Здесь заметно что у юноши в красных одеяниях, отороченных мехом, что-то жидкое в руках. Это масло. У старика в красном какая-то баночка с сухим продуктами. У того ктов синем, кто уже вручил свой дар в одетому в синему Иосифу видимо какая-то мазь, именно эту мазь обсуждают охранники показывая на неё пальцем. Помазанье истинного царя. Зрители, очевидно «не с улицы», это наемники которые охраняли Караван. Заложена традиция дарить подарки-ценности на Рождество.

Иногда на старинных картинах, «Караван волхвов» изображён как огромное грозное войско. Три иноземных войска рыскают в скромных пределах Ирода, пока тот готовит местное патриотическое ополчение. А потом царь будет карать всех юных матерей, отнимая у них младенцев, за то что те «терпели оккупантов».

На холсте у одного из солдат за поясом кинжал, который явно как-то неудобно засунут. Вообще непонятно как этот человек будет садиться на лошадь. Какое-то прямо вставленное Шило- довольно опасная штука. Действительно Шило в мешке «деда мороза " не утаишь. Святое семейство "в путанном мешке» иудейских царств, тоже опасная тема. И кстати если рассматривать жесты в этой картине. То вот это тыканье пальцем охранников и очень похожее тыканье палкой стрика. Силовые линии прямо таки! Напряжение.

Седлающий коня парень со спины. Крыло-седло. Странная форма, очень любимая в античности, всегда она- топорщащийся плащ, рукав надутый ветром. Конь и крыло. А ведь у кого то в историях даже ангел возит на себе человека. Плечо так нарисовано композиционно, что-то вдруг есть в нем от седла. Это сразу замечаешь когда например человек идёт и несёт седло на плече. Какая-то похожесть форм, изгиб, какая-то оседлость которую нам вдруг предают через одежду. Оседланность. Картина-«накрытая» , находящиеся под попоной толпы. Крупы (з-х)лошадей постепенно переходящие в пейзаж. Этакие извивающейся горы- «спины». Взгорья которые возможно ещё недавно эти лошади преодолели. Тема дороги- тема седловины. Именно так я определил главный композиционный прием итальянца.

Вертикальные линии из стен, из копий, из упряжи -к ним ещё добавлены вертикальные доски забора. Это уже нам понятно, все эти бесконечные заборы «маленьких городов». Ребра жесткости почти корабельный каркас, при-городов. Сама технология живописи в те времена предполагала именно такие каркасы чтобы картину не вело, её проклеивали с обратной стороны этими самые досточками, с этими самыми рёбрами жёсткости. В Древних холстах было что-то от «решетчатого» палисадника. Такая витая геометрическая сложная структура, как бы влияющая своим существованием на рисунок. Интересный момент, а как влияет современная обрешетка холста на композицию и сюжет сегодняшней живописи. Тема? Под кистью, ведь эта структура так не умалило ощутима.

Вертикаль, и горизонтали нет- тут ячейки. Есть линия- диагональная линия. Поза-жест в котором Святой Иосиф указывает на какой-то ящик. Наверное он показывает куда надо положить всякое сокровище. Выложить аргументы, козыри. В смысле побыстрее отчитаться, их спрятать, зарыть, и побыстрее эту тему закрыть. Я восхищён удивительным декоративным вырезом у копьеносца бедре. И вот теперь «повтор»! и у какого-то странного довольно женственного и красивого солдата, с копьем, тот-же самый загадочный вырез на левой ноге, что и у знаменитой Юдифи. Их позы немного схожи. Такое внимание к этой самой выпеченной- вшитой детали. Вообще этот солдат знаком, мы уже видели копьеносца-цыгана «в исправленной буре». Чудака и хитреца Босха тоже рождественская «много фигурка». И там тоже там есть этот акцент на ноге, «на бедре»на колене Израиля. «Циган», тут он какой-то отдельный, словно бы он предлагает что эту картину можно подрезать, цензурировать, если сказано что то лишнее. А может просто выгодно перепродать, по фрагментам. Копейщик и можно смело его счистить, удалить и ничего в этой картине особо не изменится. Именно так эту картину обычно и кадрируют блогеры. Родословные. 12 колен, одно «годное», одно «туда сюда», а остальные?

Самый левый край этой картины это тоже какая-то непонятная фигура-фактура, то ли это лошадиный хвост то ли какой-то камень. Декоративно неуловимое. Мария с младенцем восседает композиционно тоже абсолютно отдельно. Она тоже может смело уйти под обрезку, в отдельный «самостоятельный холст». «Обрезка»-кадрирование, это великое изобретение во времена, это когда картины стали продавать. Так из одной длинной картины можно сделать несколько и выгодно их продать. Что то надставить, подшить. Просто иногда влиятельные люди сражаются за картину, каждый готов ради шедевра, драться угрожать. А так всем может повести и как волхвы они могут увести какой-то кусочек картины себе на родину. Искусство как наследство- тоже кстати «годная темка». Холсты кромсали, чтобы потом с помощью искусствоведов, и экспертов составлять из них вновь единое целое на какой ни будь значимой «юбилейной» выставке.

Столпы, так по разному можно трактовать значимое событие. Вдруг для действующий лиц- тогда оно совсем и незначимое. Но «теперь» оно важное для нас зрителей, для сегодняшней толпы. Бывает такая история вполне себе бытовая, пылиться. Когда какая-то знаменитость среди толпы ходит , её никто не узнаёт, неброская одежда, не подходящий контекст- кто догадается. Но вот кто-нибудь «умный и прозорливый» ляпнет- выскажется. Кто то один случайный, тот кто в теме, назовет имя! И понеслось! И потом ему самому стыдно, потому что он понимает, что этот названный им человек, большее из этой толпы никогда не выберется. Люди — они ведь были такие милые мгновение назад, всем казалось что сами по себе «таковы». Но милые они были только «по причине», потому что не узнали знаменитость. А так «зрители» они совсем и не милые. Ну хотя бы по тому, что хороший зритель всегда должен быть любопытен.

Творчество реальный билет в бессмертие. Имя повод для разговоров на протяжении «пятиста лет». Мне немножко обидно изучать творчество Джорджоне потому что у него крайне слабая композиция. Деление как «седловина», два горба, а посерединке пейзаж. «Три философа», 1509. «буря» ок. 1508. «Спящая Венера», ок. 1508. Важное растащено по краям в середине мудрая тишина.

Одна -на все картины, идея. Доминанта творчества. А что такое сильная композиция? Сильная композиция -это разница в подходах, вечное изобретательство иного, не типология, но всегда неожиданные «ракурсы фигур». Хорошее начало- это когда без любимчика.

Началось все безобидно. Коллекционерски. Великие мастера прошлого покупали появляющиеся на рынке античные статуи. Художники все свои фигуры начинали рисовать «с ориентировки», с этого набора статуй, гипсов, и все лица у них от этого выходили эталонно одинаковыми. Это и есть красиво, благолепно. Это считалось признаком серьезной мастерской- брендированнием. Например венецианец Якопо Тинторетто, был страстным собирателем, и излучателем гипсов. Так и формировались нормы студийной работы и обучения. Эти и зрительская привычка к «красоте».

Типологи против изобретателей. Композитор- художник -это когда каждая картина, это абсолютно уникальное утверждение. Не бывает сильной и слабой композиции бывают уместные и неуместные решения. Единственное выученное, или единственное возможное? Если композицию изучать, если её преподавать, вот тогда и рождается этот самый убедительный канон. Тогда и рождается это самое грубая утвердительная «разложенная по полочкам» схема. Если про композицию ничего не знать! Просто рисовать так как есть, как выходит с натуры, то наверное будет сразу явленно жизнеподобие. Пустовато или наоборот перегружено. Это самое включение «переднего» зримого плана -самозабвение бэкграунда. Наверное хорошая композиция (дышащая), это как раз та которая невидна. Та которую не прочитывает зритель. Хорошая история та — что не делиться на сегменты, на блоки, не тянет читать себя, ее не замечаешь. Хороша лишь та композиция которая полностью отсутствует. Впечатляет та в которой нет никаких нарочито прочитываемых построений, навязанных предположений. Картина это как текст от руки, если он ровный это хорошо! Но когда он весь стоит на линеечках, тогда понятно почему он такой ровнехонький, и от этого немного обидно за писца-первоклашку. Если и красиво и ровно, и без чистописания -то это уже уровень. Или когда текст уже как орнамент, изгибание «вокруг картинок», вензеля, это уже не письмо, а каллиграфия. Ну, а дальше — чтобы слова без опечаток.

Если у художника всегда все по центру «объект», кувшин, череп, лицо человека или дерево. Значит эта слабая композиция. Тут нет думы! Если человек занимателен и сложен в построениях, то он любопытен и своими композиционными решениями. Удивляться. Если это интересно изучать, разглядывать, тогда это сильная композиция. У меня нет претензий к Джорджоне, потому что тогда были странные композиционные поверья. Тогда мерили, строили! Просто брали довольно грубо расчерченный пополам лист, холст, и просто окрашивали половинки в разные цвета. Весь секрет привлекательности был в том, что лист иногда делили по диагонали. Так привычно так не традиционно, и в этом плане Возрождение с его странной навязанной теоремой, идеей золотого сечения, это по крайней мере хоть какое-то зримое разнообразие. Хоть какое-то отступление от довольно нарочитой симметрии. Возрождение придумало эту самую «прекрасную несимметричность». Золотой козырь. Это знаковое правило «третей». Ими стали объяснять всё несовершенство, всю неправильность окружающего мира.

Вот были раскопаны «в садах», «в банях», древние статуи- и они изучаются, копируются. Разве так можно? Возрождение открыло для себя тайну пропорций, идею о том- что красивые фигуры это совсем «не о красивых глазах»! Мы переоткрыли тайну привлекательности, о том что и «не выписанные одежды», и даже «не отрисованные “волосы- залог впечатления. Успех- это даже и не верно выбранный «религиозный сюжет». Красота таится совсем в других вещах- в математике, в формуле. Это так ясно и не надо ломать голову, искать как падает свет, или думать как преподать” орнамент и мех». Секрет! Гармонические соотношение головы и других частях тела! И это не просто утилитарная идея. Это намек на великую тайну вселенной — о связи всего и во всем, и в том числе в нас самих. Возрождение узрело и пробует объяснить" всем" иным поколениям художников, пытается рассказать- как работать с натурой.

Композиционно мир разделить довольно трудно- так чтобы на ощутимые половинки. Отражающие- Значимые и Равнозначные. А вот на «Золотое сечение» (если найти трещинку) — можно делить все. Все что угодно можно поделить обоснованно и таким хитрым способом. Всегда найдется какое-нибудь зрительное соответствие «этой математики», какая ни будь гармония. Схема, это такая удобная карманная «красота». Уместная, будто бы сама себя объясняющая -какой то формулой. «Химия» -красота возможного, объяснимого, а значит и реального. Нет идеального- красиво яблоко поделенное «на пополам» или яблоко с «золотым» отрезанным боком равноценны.