Однажды мне приснилось, что я шёл по знакомым местам, по загородной местности, отгороженной от реки плотным хвойным лесом, и что-то всё время происходило, всюду была суета: ездили машины, вода приливала к берегу, люди зачем-то в огромных количествах ходили по дороге сквозь лес и так далее. Я никак в этом не участвовал. Я узнавал людей в толпе, шедшей сквозь лес, но сам никак не взаимодействовал с ними. В конце сна я вышел к берегу и увидел ещё больше людей, неестественно много для таких мест, но я так ни с кем и не поговорил.

Я наблюдал за тем, что происходит, не вмешиваясь в происходящее. Ничего от меня не зависело, если б меня там не было, никто бы и не заметил этого. Мне понравилось это чувство, и я захотел повторить его. Я приехал в большой сквер в моём городе в час пик, людей было очень много. Я чувствовал примерно то же, что и во сне: отчуждённость и бессмысленность, но при этом — свободу. Я могу уйти в любой момент, и никто не заметит, не запомнит меня, не подойдёт ко мне, и то же самое будет со всеми остальными. Это почти чувство реальной свободы — просто наблюдение, просто отсутствие выбора между чем-либо мыслимым.

Уже тогда меня, в далёкие времена, когда случилось описанное, постоянно посещало ощущение, что я хочу не тех вещей, что я должен хотеть того, чего хотят те, кто кажется мне другим, более хорошим, более достойным жизни. Я навязывал себе другие желания, слушал другую музыку, читал другое, смотрел другое. Смотрел фильм потому что «культовый», потому что «знать надо», хотя мне было абсолютно наплевать на его содержание, но я убеждал себя: ты должен посмотреть. Слушал музыку, которая мне совсем не нравилась, но убеждал себя: она нравится умным людям, которыми я восхищаюсь, это один из этапов твоего становления другим.

Почему-то я был уверен, что это сработает, и что я стану другим человеком, если начну через себя пропускать другой уровень культуры. Но это оказалось не так, и чувственное ярмо нависало надо мной, постоянно напоминало: это не то, что тебе нужно. Жизнь для меня казалась океаном необходимости: я должен, я обязан, мне нужно идти против себя чтобы что-то изменить и прочее.

Сейчас я живу в тревожности и не могу расслабиться, мне стыдно за то, что я расслабляюсь. Когда я работаю, а не расслабляюсь, мне стыдно, что я не чувствую удовольствия от работы, что кто-то это делал бы с благоговением, а я это делаю через силу. Когда я делаю то, что мне нравится, мне стыдно, что я делаю это не идеально. Зерно этого было посеяно давно, и я уже совсем не справляюсь с тем, чтобы понять причины своей полной неопределённости.

Но в глубине души у меня есть чувство, что и у этой тревоги нет смысла. Что мне нужно восотрицать себя, перейти к истинно человеческому бытию — к отсутствию выбора, к свободному бытию. К жизни, где я не выбираю, как действовать, я просто действую сообразно форме и логике вещей, индивидуально-определённым образом, как формой своей субъективности. Я больше не беспокоюсь о том, что что-то почувствую, я сам выбираю, что я хочу чувствовать, я могу чувствовать всё что угодно вопреки ощущениям. Я больше не живу ради продажи себя на рынке людей, теперь я обращаю взгляд только в настоящее, живу полной жизнью и создаю будущее. Я не выбираю, что есть — я ем то, что есть. Мне не нужно обращаться к психоактивам чтобы подавить мысли, я наслаждаюсь самим процессом мышления и удивляюсь всему новому, что приходит ко мне в голову, и оно приходит само, без моего выбора, я ничего не делаю, чтобы идеи возникали сами, потому что бесконечный творческий интерес теперь моё естественное и постоянное состояние. Моя бессонница из–за идей, которые я не боюсь не реализовать, я больше ничего не боюсь. Я удалил все социальные сети, я теперь знаю только одного человека. У меня больше нет людей для общения об одном, о другом, о третьем. У меня нет братьев, сестёр, друзей, товарищей — я больше не беспокоюсь о том, как мне завтра поступить с тем или иным человеком. В моей жизни имеет место один человек, и я научил его всему с нуля: я с нуля вдохнул в него новую жизнь и побыл для него всем: отцом, матерью, сестрой, братом, другом, врагом. Я уже пережил в голове все возможные роли и осознал их внутри в слиянии с собой, и эти роли испытал на себе этот человек. В нём, как и во мне, возникла искра микрокосмоса, в нём за год случилась вся человеческая история, как за 9 месяцев в организме женщины происходит эволюция, занявшая у природы миллионы лет. Мне не надоедает ничего: всё я чувствую как в первый раз, и каждый день узнаю своего человека по-новому, иногда мне трудно совладать с его безграничностью, ведь так сложно совладать со своей. У меня начинаются сложности с тем, чтобы овладеть своей бесконечностью. Я прибегаю к обществу с истинной целью только одной: через него понять свою универсальность. Я иду в школу и систематизирую свою бесконечность, я иду в университет и проникаю в её отдельные сущности, в крупные кластеры форм души внутри себя, чтобы ими объять своё Понятие. Наконец, анархия моих идей перестаёт быть для меня ношей, она становится инструментом универсализации моего сознания. Нет людей, которые мне нравятся или не нравятся. Мы все друг для друга единый Человек, понятый в своих чувствах и мыслях. Мы перестали делить друг друга на типы, выбирать отношения и связи. Просто наблюдаем за миром и друг другом, своей жизнью вдохновляя на жизнь других. Такому миру не нужны авторитеты и правители: мир наконец осознан как продолжение души человека, и порядок души сам, без вмешательства внешних мотиваций, превращается в порядок в обществе и мире. Больше не надо думать как жить дальше: теперь жизнь полностью в моих руках, и я делаю с ней всё, что хочу.

Но сейчас я не хочу так жить. Меня устраивает другая жизнь.