«Я — СМЕРТЬ, А НЕ НАЛОГОВЫЙ ИНСПЕКТОР. Я ПРИХОЖУ РАЗ И НАВСЕГДА».

Терри Пратчетт «Ноги из глины»

Кто создал Смерть?

Терри Пратчетт был и остаётся известным по всему миру автором, который создал цикл книг «Плоский мир». Истории про Диск, стоящий на четырёх слонах и черепахе, про его страны, города, а главное — жителей, захватили умы миллионов людей. Пратчетт создал более сорока произведений, которые на первый взгляд можно спутать с юмористическим фэнтези. Но, разумеется, его истории намного глубже: то, что начиналось в восьмидесятые годы двадцатого столетия как пародия на плохое фэнтези того времени, привело к созданию сложных сатирических произведений, в необычной форме поднимающих и рассматривающих общественно значимые проблемы. На поминках сэра Терри Пратчетта его близкий друг вспомнил, что автор говорил о неиссякаемом багаже идей: Нил Гейман рассказал, что Терри писал из–за чувства злости. Чувство злости на первую учительницу, которая считала, что ребёнок шести лет не напишет тест «11+», злости на полицию города, злости на несправедливую государственную систему и, наконец, злости на раннюю форму болезни Альцгеймера, которая настигла автора в 55 лет. «Конечно, все на свете знают, что фэнтези — «это когда про волшебников», но я надеюсь, что все умные люди знают также, что то, что знают все…неверно. Фэнтези — это больше, чем волшебники. Например, это книга о разумных крысах. И о еще более фантастической идее — о том, что разумными бывают люди» — говорил Пратчетт. Он писал обо всём, что вызывало его злость, оборачивая в обложку из волшебников и говорящих котов. Но люди полюбили его истории про драконов и колдуний именно за то, что автор смог найти способ рассказать обо всём, что волнует самого читателя и людей, которые его окружают.

Автор писал про смерть. Смерть является объектом философских дискуссий уже многие века. Но смерть и смертность волновала не только Аристотеля или Хайдеггера, но и каждого человека: идея конечности жизни является сложной, а часто даже и ужасающей. Кто-то верит в то, что момент его смерти предопределён, кто-то считает смерть незапланированной случайностью. Так или иначе, проблема смертности человека будоражит ум каждого, заставляя сопоставить конец жизни с представлениями о самом её течении. Пратчетт имел чёткие представления о смерти и смертности во многом и потому, что все десять лет его тяжелой болезни он боролся за право прекратить свою жизнь тогда, когда это будет необходимо ему самому. В своих книгах он показывает особый подход к пониманию Смерти, отражая своё о ней представление.

Смерть есть в каждой книге автора. Некоторые герои умирают неожиданно, кажется, что они этого не заслужили. Кто-то из персонажей встречает смерть с определённым смирением, точно зная, в какой момент она настигнет именно его. Но есть ещё и просто Смерть. Он пытается определить, в чём смысл жизни, пытается познать человеческие эмоции, что-то изменить в своём «несуществовании». Можно сказать, что Смерть страдает специфической формой экзистенциального кризиса. В книге состояние Смерти называлось также и депрессией. Так, проблемой является абсурдность образа Смерти и его противоречие с идеей экзистенциального кризиса.

Чтобы познакомиться со Смертью, нужно упомянуть о таком использованном автором методе как антропоморфизм: Пратчетт наделяет явление смерти человеческими признаками. По поведению Смерти становится ясно, что он является одним из главных философских воплощений принципа абсурда мирового масштаба, присущего текстам Пратчетта. Но для того, чтобы понять идею абсурдности героя, саму суть того состояния Смерти, которое в сравнении с человеческим состоянием можно назвать экзистенциальным кризисом, необходимо уточнить основные понятия тех концепций, с помощью которых будет проанализирован образ и философское значение героя Смерти.

Экзистенциализм: Хайдеггер и Сартр

В анализе будут использоваться идеи таких представителей философии экзистенциализма, как Хайдеггер и Сартр.

Хайдеггер был озадачен смыслом бытия. По его мнению, при обсуждении бытия многие забывают о самом человеке, в то время как акцент должен быть сделан именно на нём. По Хайдеггеру, «личность остро переживает временность бытия, но ориентация на будущее дает личности подлинное существование, а «вечное ограничение настоящим» приводит к тому, что мир вещей в их повседневности заслоняет от личности ее конечность» (Спиркин А. «Философия»). Настоящее и личность он связывает с «бытием с другими» и «бытием с собой». Настоящим, заслоняющим «Я» являются те самые другие. Но невозможно прожить жизнь, полностью отгородившись от других, из чего следует, что отстаивание индивидуальности и должно ставиться целью по жизни. «Бытие с собой» это такие эмоции, как страх, уныние или нечто подобное. Все эти эмоции направлены на будущее, на боязнь чего-то, что будет дальше. И наиболее неизвестная точка — смерть. Сложнее всего понять не только то, когда она наступит, но и то, что будет после. Надо осознать свою «конечность», чтобы постичь «бытие с собой», а легче всего осознать её тогда, когда она уже слишком близко. Смерть — движущая сила, которая придаёт нашей жизни смысл.

Сартр же не отрицает значение «других» в формировании «Я». В своей пьесе «За закрытыми дверями» Сартр высказывает мысль о том, что «Ад — это другие». Мы не можем самостоятельно взглянуть на себя, из–за чего нашими «зеркалами» становятся люди.

И, наконец, мы подошли к идее, которая связывает концепции экзистенциализма и Смерть Пратчетта. Сартр в своей книге «Экзистенциализм — это гуманизм» говорит, что «существование предшествует сущности». Это значит, что наше существование не является причиной событий, происходящей в нашей жизни: делаем выбор именно мы, как и выбираем дорогу, по которой идти. Наша сущность динамична, не предопределена, а конечной точкой её формирования является смерть. Поэтому экзистенциализм является самым гуманным подходом к объяснению человеческой жизни: никто над ней не властен, человек волен выбирать. Сартр говорит об ответственности: ответственности, которую человек несёт за свою сущность, её формирование. Автор ставит проблему «экзистенциального выбора» как первопричины формирования сущности. Единственное, за что мы ответственности не несём, это рождение. То, что мы есть, предшествует тому, кем мы являемся.

Но что происходит, если тебя просто нет? В этом состоит абсурдность идеи Смерти как героя в экзистенциальном кризисе, и далее будут рассмотрены основные аспекты возможного философского подхода к трактовке образа.

Шанс «один на миллион»

Необходимо сразу обозначить, что абсурд — часть мира, созданного Пратчеттом. Он считает, что именно абсурд позволяет Разуму не совершить необратимых деяний. Абсурд является тем, что косвенно регулирует порядок нашего мира и более чем прямо регулирует порядок в мире Пратчетта. Логику, присущую его произведениям, можно объяснить одной цитатой: «Ученые подсчитали, что шансы реального существования столь откровенно абсурдного мира равняются одному на миллион. Однако волшебники подсчитали, что шанс «один на миллион» выпадает в девяти случаях из десяти». Смерть является философским воплощением этого абсурда. Постараемся доказать, что для Смерти Пратчетта характерно не «Существование предшествует сущности», а, скорее, возможность сущности вне существования.

Начать стоит, соответственно, с сущности и существа Смерти. Начиная описывать Смерть, мы сразу сталкиваемся с противоречием. Смерть имеет определённое физическое воплощение, носит чёрную мантию, но всё это происходит по долгу службы. Смерти как существа, наделённого началом и концом, нет. «ЛЮДИ НИКОГДА НЕ ВИДЯТ ТО, СУЩЕСТВОВАНИЕ ЧЕГО НЕВОЗМОЖНО» — говорит Смерть своему подопечному. Более того, смерть даже не говорит: автор показывает это графически. Реплики смерти не выделяются в книгах определёнными знаками препинания, они просто пишутся заглавными буквами. Смерть, являющая собой череп и кости в плаще, не может говорить, но мысли Смерти возникают в чужих головах в процессе диалога. Очередное противоречие: череп не говорит, но на его «лице» всё-таки может появиться одно выражение — ухмылка. Но почему же к Смерти обращаются в мужском роде? И правда ли на его «лице» есть ухмылка? Здесь мы сталкиваемся с вольной интерпретацией идеи Сартра о том, что «Ад — это другие». Мы наблюдаем ту самую концепцию «зеркала»: Смерть может посмотреть на себя только так, как на него смотрят остальные. Смерть и герои пьесы «За закрытыми дверями» похожи в одном: они не существуют, но обладают сущностью. Но в отличии от героев пьесы Сартра Смерть и не существовал: можно предположить, что его сущность во многом формируется чужим существованием.

Обратимся к ещё одному парадоксу вселенной Пратчетта: Пратчетт, согласный с экзистенциальной философией, наделивший одного из главных героев склонностью к мыслям экзистенциального характера, пишет о том, что у Смерти хранятся песочные часы жизни каждого существа на Диске. Кончается песок — обрывается жизнь. Это можно назвать предопределённостью, действующей на уровне физических законов вселенной. У Смерти тоже есть песочные часы, отмеряющие его срок. Только они пустые, без песка. Можно обратиться к Хайдеггеру: осознание «бытия с собой» произойдёт в момент осознания своей конечности. А, как мы выяснили, у Смерти конца нет. И именно это является причиной неспособности такого героя осознать себя как личность.

Пратчетт, гиперболизируя эту идею, делает «бесконечность» или «бессмертность» Смерти причиной отсутствия у него эмоций, чувств, сожалений.

Зачем же Пратчетт вводит подобные противоречия, как будто намеренно путая читателя? Он вкладывает идею предопределённости в самого Смерть:

«ТЫ СЛУЧАЙНО НЕ СЛЫШАЛ О ЗАЛИВЕ МЭЙНТ?

— Нет, сэр.

ТАМ СЛАВНОЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ.

— Было?

БУДЕТ. ЕСЛИ Я СУМЕЮ РАЗЫСКАТЬ ЭТО ЧЁРТОВО МЕСТО.»

Всё это делается только для того, чтобы показать, что даже Смертоносную «предопределённость» можно разрушить. Герои, умершие и столкнувшиеся со Смертью, прекращают существование и теряют возможность изменить сущность, как и в пьесе Сартра. Но именно на таком контрасте видны люди, осознавшие «бытие в других». Их Смерть видит постоянно: «ВОТ ОНИ — СМЕРТНЫЕ. ВСЕ, ЧТО У НИХ ЕСТЬ, — СОВСЕМ НЕМНОГО ЛЕТ В ЭТОМ МИРЕ. И ОНИ ПРОВОДЯТ ДРАГОЦЕННЫЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ЗА УСЛОЖНЕНИЕМ ВСЕГО, К ЧЕМУ ПРИКАСАЮТСЯ. ОЧАРОВАТЕЛЬНО. ПОПРОБУЙ КОРНИШОН». Для него люди просто «усложняют» себе жизнь, а не делают что-либо стоящее. Для таких людей, разумеется, всё предопределено. Им легче жить с этой мыслью.

Но в первой книге цикла про Смерть «Мор. Ученик Смерти» его подопечный меняет историю, с помощью своих же личных страхов и надежд портя «нужный ход событий». Делает он это ради приёмной дочери Смерти. И на данном этапе можно говорить о формировании реальной сущности Смерти.

Смерть, наняв Мора заместителем, уходит в отпуск, пытаясь слиться с людьми и попробовать то, что они любят: например, рыбалку и пьянство. Можно назвать такой подход осознанием «бытия с другими» по Хайдеггеру. Но у него не выходит: это не является достаточным даже для чего-то несуществующего, вроде Смерти. Ему приходится столкнуться с Мором, с человеком, уже осознавшим «бытие с собой», с человеком, способным пересилить это «предопределённое», чтобы понять что-то о собственной сущности даже при отсутствии существования:

«КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ, КОГДА У ТЕБЯ ВНУТРИ ТЕПЛО, ТЫ ВСЕМ ДОВОЛЕН И ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВСЕ ОСТАВАЛОСЬ ТАК, КАК ЕСТЬ?

— Полагаю, это называется счастьем».

Смерть является чистым листом без «существования», но который, наблюдая за людьми с сущностью, хотел бы её познать.

Смерть всё равно возвращается к своей работе несмотря на то, что большой любви он к ней не испытывал. Он считает, что без него всё разрушится, но, что куда важнее, он начинает осознавать свою работу как часть его сущности, а не просто нечто, для чего он был «создан». Нежелание потерять связь со своей собственной сущностью можно снова сопоставить с эпизодом из пьесы Сартра «За закрытыми дверями». Герои, попавшие в ад и желающие освободиться от ужасного общества друг друга, почему-то не уходят, когда дверь перед ними открывается. То же делает и Смерть. В случае героев пьесы очевидно, что их существование уже завершилось. Из–за чего сущность больше не изменится. Более того, возможно, они её потеряют, если перестанут видеть её отражение в других людях. С данной историей можно сравнить и случай Смерти: Смерть не существует и лучше всего видит свою сущность именно в своём помощнике Море, а иногда и в приёмной дочери. У Смерти так и не получится обрести такую же сущность, как у смертных. Но он смог осознать себя через других.

Выбираю Смерть

«По крайней мере, ситуация обрела ясность. Когда делаешь шаг с обрыва, жизнь моментально принимает очень четкое направление» — писал Пратчетт в одной из частей цикла про Смерть. Подводя итоги, хочется вернуться к самому автору, который вложил от себя в героя Смерти намного больше, чем в любого другого героя вселенной. Пратчетт говорил о выборе в каждой книге, он хотел самостоятельно выбрать «четкое направление». До самого конца он пытался добиться наиболее материальной реализации идеи «Экзистенциализм — это гуманизм». Он был уверен не только в том, что вся наша сущность сформирована исключительно нашими решениями, но и в том, что последний выбор тоже должен быть за ним. Именно поэтому он до конца жизни боролся за право на эвтаназию, разрешение на которую Пратчетт в итоге и получил.